Шеннон Дрейк - Триумф рыцаря

• Название: Триумф рыцаря
• Автор: Шеннон Дрейк
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-019820-5

Юная вдова Игрейния, леди Лэнгли, ничего не знала о тайных делах своего мужа, пока не попала в плен к суровому шотландскому воину Эрику Грэму, чья семья стала жертвой злодеяний лорда Лэнгли.

Эрик поклялся ненавидеть англичан до последнего вздоха, но чего стоят самые искренние клятвы перед лицом НАСТОЯЩИЙ ЛЮБВИ, которая охватывает мужчину и женщину подобно пожару – и становится СМЫСЛОМ И СУТЬЮ их жизни?..

---

– Они сами. Те из них, кто еще держится на ногах. Ах да… заботилась леди Лэнгли, пока ее, чтобы спасти ей жизнь, не прогнали отсюда.

– Отдыхай, старик, наберешься сил, может, еще послужишь.

Эрик пересек зал и нашел лестницу, которая уходила вниз.

Для тех, кого сюда заточили, ад разверзся задолго до того, как людей поразила болезнь. Ведущие в подземелье осклизлые ступени, казалось, никогда не кончатся. Эти казематы, зловонные, заплесневелые, убогие, сами порождали болезни. В утробе крепости живые валялись рядом с мертвецами; здесь в длинных коридорах в вечном молчании превращались в прах бывшие хозяева замка, их жены, рыцари, знать и слуги. Одних отделяли от прохода призрачные завесы, и каждый мог видеть их украшенные драгоценностями скелеты, другие покоились в склепах, и в их память скульптор вырубил красивые памятники. Сначала шли коридоры мертвых, а уж потом зарешеченные казематы с цепями и грязным тростником на полу. Незабвенных в замке чтили больше, чем живых – людей, потерявших надежду.

Эрик миновал склепы и, услышав стоны, понял, что приближается к темнице. Нырнув под арку, он подошел к массивной деревянной двери. Засов не был закрыт, и в проеме зияла щель. Шотландец толкнул дверь и увидел перед собой камеры и тех, кто в них находился.

Узники лежали на полу, у них не было ни кроватей, ни матрасов. Вонь была, настолько удушающей, что Эрик отшатнулся, но тут же двинулся дальше. В другом конце коридора больные и умирающие валялись, словно груды брошенной одежды. Он свернул направо, туда, где его самого недавно держали вместе с Марго и дочерью. Перевернул тело и увидел лопнувшие нарывы на коже мужчины. Он не узнал мертвеца, но это был определенно один из своих. Смерть его была мучительнее, чем самая изощренная пытка врага. Умерших следовало уносить и сжигать, чтобы не дать распространиться заразе.

– Марго, – прошептал Эрик. В этом чертоге скорби он не мог говорить громко. Он осмотрел другие тела – жены среди них не было. Но ни отчаяние, ни страх не помешали всплеску ярости, который придал ему сил. Он обвел глазами камеру и обнаружил тех, кто еще дышал. Он стал переносить их в другой угол, отделяя живых от мертвых.

– Ее здесь нет.

Эрик повернулся на женский голос. На пороге с кувшином в руке стояла Игрейния.

– Где она?

– Нескольких женщин, и ее в том числе, перевели наверх, в солярий, – ответила хозяйка замка и, словно догадавшись о его намерениях, направилась к живым. Казалось, ее не пугал ни запах, ни отвратительный вид гниения. Несмотря на свой аристократический вид, миледи опустилась на колени на грязный тростник и начала вливать воду в обескровленные, побелевшие губы страждущих.

Эрик подошел ближе, смял в кулаке ее волосы и повернул лицом к себе. Но Игрейния почувствовала – это была не жестокость, а отчаяние.

– Где находится солярий?

– Наверху. Надо идти по лестнице из главного зала в башню. Преподобный Маккинли считает, что солнечный свет полезен для больных.

– Пойдешь со мной. – Черные кудри были по-прежнему зажаты в его кулаке, но хватка слегка ослабла.

– А им вы не поможете? Ведь это ваши товарищи.

– Да. Но скоро сюда придут мои люди. Они проследят, чтобы мертвых сожгли, а живых перенесли из этого кошмарного места.

Эрик уже слышал шаги по каменному полу: в каземат спешили Джеймс Ментейт и Джаррет Миллер.

Леди Лэнгли казалась очень спокойной, однако было заметно, как она сжала зубы.

– Мои волосы, сэр. Я согласна вас сопровождать, но мне будет намного удобнее, если вы меня отпустите.

Эрик повиновался. Он и не догадывался, какую боль причинил этой женщине.

Игрейния отдала кувшин Джеймсу, показала, где брать воду и где лежат еще живые узники, а потом, осторожно перешагивая через распростертых шотландцев, направилась к выходу из темницы – там, где по каменным плитам громко цокали каблуки мужчин, ее ноги ступали почти бесшумно. Эрик кивнул Джеймсу и последовал за леди Лэнгли.

Они снова оказались в зале, а затем начали подниматься по необычно широкой для крепости лестнице. Некогда замок предназначался для отражения набегов врага, но бывшие владельцы перестроили его так, что он стал напоминать скорее имение, а не укрепленный пункт. Вот и эта лестница оказалась не каменной, а деревянной и к тому же искусно вырезанной. Она привела на второй этаж, где вдоль длинного коридора располагались какие-то двери. Однако Игрейния не задержалась ни перед одной из них. Ступила на другую, не такую широкую лестницу и повела Эрика дальше. Они миновали несколько узких бойниц и вошли в залитое светом помещение. Здесь повсюду стояли самодельные кровати, а через отверстие в потолке лучиками надежды проникало живительное солнце. Среди больных прохаживался молодой худой священник в черном облачении. Увидев на пороге леди Лэнгли, он удивился и нахмурился.

– Игрейния, почему вы здесь? Вам следовало быть далеко от всего этого, – упрекнул он ее.

Она вошла в солярий.

– Познакомьтесь, отец Маккинли, это сэр Эрик. – Она подошла к одной из кроватей.

Шотландец торопливо кивнул священнику и последовал за ней.

У изголовья кровати он упал на колени. Перед ним лежала его Марго – он наконец-то ее нашел! Жена, казалось, спала: ни нарывы, ни язвы не омрачали красоты ее лица. Но, дотронувшись до ее щеки, Эрик чуть не отдернул руку – кожа горела огнем. Теперь он увидел нарывы – на ключицах и на шее – и едва не зарыдал. И, подняв глаза на леди Лэнгли, попросил:

– Спасите ее.

Игрейния присела возле больной и стала омывать ей лоб.

– А где моя дочь?

– Ваша дочь? – удивился отец Маккинли.

– Да, Эйлин… маленькая, белокурая, с мягкими, точно шелк, кудряшками.

Священник ничего не ответил.

– Послушайте, здесь было не так уж много детей.

– Да-да… – пробормотал служитель Божий. – Светленькая… настоящий ангелочек… Господь призвал ее к себе, сэр.

Эрик поднялся от постели жены – боль разящей стрелой пронзила его сердце. В бешенстве он подскочил к Маккинли. Его так и подмывало схватить священника за горло, размозжить ему кости, разорвать плоть. Но остатки здравого смысла возобладали над гневом, и он замер перед человеком, который не дрогнул перед ним. Эрик стоял, сжимая и разжимая кулаки, и чувствовал, как судорога сводит мышцы.

– Где ее тело?

– В соседней комнате. Мы хотели почтить ее в смерти.

– Знали, что я приду и убью вас! – горько пробормотал шотландец.

– Она была прелестным ребенком, и все ее любили. Скажите, разве может сохраниться в нас страх перед насильственной смертью, если мы добровольно здесь работаем?

Несмотря на затмившее разум безумие, Эрик признал, что священник прав.

– Ты… – указал он на него пальцем. – Ты отведешь меня к дочери. А ты… – шотландец повернулся к леди Лэнгли, – ты устроишь Марго в отдельной комнате и будешь следить за каждым ее дыханием. И не дай Бог, чтобы оно прекратилось…

– А что с остальными? – спросила Игрейния.

– Мы теперь здесь, и скорее умрем все до единого, но не позволим родным отойти в мир иной в грязи и забвении. А теперь готовьте комнату для моей жены. Да не какую-нибудь, а господскую. И окружите Марго всеми удобствами. Священник, веди меня к дочери.

Маккинли вывел его из солярия и отворил маленькую дверь. Там, в крохотной комнатке, на длинном деревянном комоде покоилось тельце девочки.

Эрик не мог двинуться с места. Но тут за спиной раздался голос Маккинли.

– Утешьтесь мыслью, что она обрела покой на небесах рядом с нашим Господом…

– Оставьте меня! – сердито прорычал шотландец, и в тот же миг дверь за его спиной закрылась.

Эрик пошел вперед, с трудом переставляя ноги. Он взглянул на Эйлин, и его колени подкосились, а из глаз хлынули слезы. Он едва смог проглотить застрявший в горле комок. Эрик протянул руку и дотронулся до девочки – хрупкое тельце уже успело остыть. Он прижал ее к себе, как будто пытаясь согреть, перебирал в длинных мозолистых пальцах тонкие шелковистые кудри.

Эйлин – такая смешливая и улыбчивая, такая невинная среди жестокостей этого мира. Каждый раз, когда он откуда-нибудь возвращался, она простирала к нему ручонки и бежала навстречу на изящных, маленьких ножках. Он подхватывал дочь, поднимал в воздух, и она гладила его по лицу, целовала в щеку и бесконечно повторяла его имя с такой доверчивостью, что он понимал: мир стоит спасать и за свободу стоит сражаться…

Невинность, доверчивость, красота – все это погибло. Солнце навсегда ушло из мира.

Эрик повалился на пол, не выпуская из объятий мертвую дочь.

Оставшись одна, Игрейния в смятении огляделась. Среди захваченных в плен и пока еще живых шотландцев она заметила пожилую женщину с длинными седеющими волосами. Будет жить, подумала миледи. Нарывы ее прорвались, а она, как ни странно, дышит. Чума, как и сама смерть, недоступна пониманию живых. Вот эта женщина прожила много лет, кажется дряхлой и немощной, но, судя по всему, не умрет.