Уинстон Черчилль - Мировой кризис

• Название: Мировой кризис
• Автор: Уинстон Черчилль
• Издательство: Государственное военное издательство
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1932

Черчиль – крупнейший представитель английского империализма, военный министр послевоенной Англии, непосредственный участник Версальского «мира», активнейший вдохновитель интервенции против Советской России – выпустил несколько томов воспоминаний. Государственное военное издательство выпускает перевод последнего (пятого) тома воспоминаний Черчиля, посвященного послевоенному периоду. Этот том охватывает выработку условий мирного Версальского договора, демобилизацию английской армии, характеристику послевоенного положения в главнейших странах. Несколько глав специально посвящены интервенции и помощи белым армиям. Эти главы представляют наибольший интерес для нашего читателя. В целом «Мировой кризис» Черчиля, написанный ярким, остроумным, в ряде мест язвительным языком непосредственного участника описываемых событий, вскрывающих ряд новых фактов, или по-своему, с точки зрения английского империализма, описывающий уже известные факты – представляет несомненно крупный интерес. Все изложение Черчиля – сугубо тенденциозно. Особой тенденциозностью, особой классовой злобой дышат главы об интервенции, разобранные в предисловии т. И. Минцем.

---

Под влиянием этих событий в августе вице-король решил запретить шин-фейнеровские организации, а в ответ на это шин-фейнеры решили бойкотировать парламент. В декабре были арестованы и сосланы вожди шин-фейнеров и воспрещен журнал «Freeman's Journal». Эти скромные меры не привели ни к чему, кроме усиления беспорядков. Некоторое время военные отряды и полиция с образцовым терпением сносили эти убийства, виновники которых почти никогда не привлекались к суду.

Но в конце концов, охваченные ужасом и негодованием, они решили расправляться сами. Солдаты, товарищи которых были убиты, громили лавки и квартиры лиц, проживавших поблизости от места совершения преступления, и полиция сплошь и рядом сама прибегала к репрессиям по отношению к подозрительным лицам. Многие из англичан, нe подвергавшиеся лично никакой опасности, были искренне возмущены столь недисциплинированным поведением. Но ведь трудно убедить вооруженные отряды, чтобы они безучастно и добродушно смотрели, как за ними охотятся по пятам и убивают одного за другим. В Ирландию были посланы подкрепления, и силы полиции были значительно увеличены. Тем не менее, по мере усиления провокаций увеличивались и неразрешенные законом репрессии.

В сентябре 1919 г. британский кабинет решил предложить билль о гомруле. Этот законопроект должен был заменить собою знаменитый акт о гомруле, утвержденный королем, но отложенный на неопределенное время. Законопроект 1920 г. об управлении Ирландией был весьма важной мерой. Он предоставлял Ирландии реальное и весьма широкое самоуправление. Его поддержали правительство и парламент, опирающиеся на огромное консервативное и унионистское большинство. Его поддерживали даже такие закоренелые противники гомруля, как Вальтер Лонг, вошедший в состав коалиционного министерства. Лонг соглашался на эту меру, так как для севера и юга предполагались отдельные законодательные собрания и так как вопросы, подлежавшие юрисдикции ирландского государственного совета, не могли вызывать партийных споров. Число ирландских представителей в Вестминстере было значительно сокращено.

В декабре 1920 г. после продолжительных дебатов законопроект получил королевскую санкцию. Протестанский север ожесточенно протестовал против этой меры, но преклонился перед решением имперского парламента. Протестанты воспользовались своим правом отделиться от дублинского парламента и учредить свое собственное законодательное собрание и собственное правительство в согласии с новым законом. Если бы элементы, игравшие в южной Ирландии руководящую роль, согласились на этот закон и разумно и дружески использовали предоставляемые им права, то требования ирландских националистов, несомненно, были бы в главных своих чертах удовлетворены, и Ирландия, избежав долгих и мучительных испытаний, была бы в настоящее время более богатой, более влиятельной страной, где господствовало бы большее единодушие. Несомненно, после 1886 г. было не мало случаев, когда такого рода закон, предложенный консервативным правительством, был бы с радостью принят. Но в 1920 г. руководящие шин-фейнерские организации просто-напросто игнорировали его. Они отказались ввести его в действие в южной Ирландии, и беспорядки и систематические убийства непрерывно росли. Тем не менее, закон 1920 г. был поворотным пунктом в истории обоих островов. Во многих отношениях эта мера сводилась к отмене акта об унии, вызывавшего политические конфликты в течение ста двадцати лет… Естественно, что закон чрезвычайно сильно отразился на унионистской партии, самое имя которой потеряло свой смысл. Но закон приводил и к другим еще более важным практическим последствиям. Ольстер, или, вернее, его шесть главных протестантских графств, превратился в отдельную политическую единицу, обладающую собственной конституцией и всеми органами правительства и администрации, включая полицию и организации самозащиты для поддерживания внутреннего порядка. С этого момента позиция Ольстера стала неуязвимой. Ольстерских протестантов уже нельзя было обвинять в том, что они препятствуют стремлению своих южных соотечественников; наоборот, они примирились с значительным нарушением своих собственных принципов и, согласившись с решением имперского парламента, стали объектом жестоких нападок со стороны унионистов южной Ирландии. Все доводы, приводимые в пользу принципа самоопределения, отныне могли выставляться ими. Никакая британская партия не могла теперь требовать от них, чтобы они расстались с конституцией, которую они неохотно приняли. Они были хозяевами в своем собственном доме, и хотя дом этот был мал, он покоился на солидном моральном и юридическом фундаменте. Акт 1920 г. навсегда покончил с этой стороной ирландского вопроса.

В течение 1920 г. кампания политических убийств в Ирландии росла и ширилась. Преступления принимали все большие и большие размеры. Во время одной из засад подвергается нападению отряд полиции в семнадцать человек, из которых пятнадцать было убито. В ноябре, утром, четырнадцать полицейских, заподозренных повстанцами в том, что они являлись осведомителями, были захвачены врасплох в своих дублинских квартирах и убиты, в том числе несколько человек в присутствии жен. Для изложения всех этих событий пришлось бы написать целую главу, и мы не будем больше распространяться здесь об этих мрачных инцидентах.

Одновременно с этим британское правительство предприняло ряд шагов. В Ирландию были посланы броневые автомобили и броневые грузовики, полицейские и военные силы были увеличены и был учрежден особый полицейский отряд, составленный исключительно из бывших офицеров, сражавшихся на фронте. Этот специальный отряд, в конце концов достигший численности в 7 тыс. чел., получил кличку «Black and Tans» (черно-рыжих), так как члены отряда носили черную фуражку и форму цвета хаки. Широкая публика обычно не скупилась на порицания по адресу «черно-рыжих» и считала их сбродом убийц и террористов, внезапно брошенных на мирные нивы Ирландии. На самом деле отряд выбирался с большой тщательностью из большого числа желающих, и подбирались только люди, отличавшиеся высоким умственным развитием и мужественным характером и проявившие храбрость на войне. По первоначальному плану они должны были пополнить собою ирландскую королевскую полицию, которую повстанцы теснили со всех сторон. Однако, борясь с кампанией убийств, они развернули энергичную и самостоятельную контртеррористическую деятельность. Они действовали почти так же бесцеремонно, как действует чикагская или нью-йоркская полиция, когда ей приходится иметь дело с вооруженными бандами. Если какой-нибудь из их товарищей, входивший в состав полицейских или военных отрядов, оказывался убитым, то они обыскивали квартиры тех, кто принадлежал к числу врагов, или тех, кого они подозревали во враждебных чувствах, и допрашивали подозреваемых, приставив револьвер к виску. Конечно, такое поведение нельзя извинить ничем, кроме тех нападений, ответом на которые оно являлось.

Либералы, всегда поддерживавшие гомруль, стояли на очень твердой почве, когда они указывали на гибельные последствия, к которым должен был привести отказ в автономии. К ним присоединилось другое направление, практические выводы которого имели за себя гораздо меньше моральных и логических оправданий. Несколько крайних тори, решительно протестовавших против каких бы то ни было уступок ирландским националистам, с еще большей энергией обрушивались на поведение «черно-рыжих». Они требовали, чтобы правительство строго поддерживало порядок на основе обычного закона и беспощадно наказывало всех своих агентов, которые хотя бы на йоту отклонялись от обычной процедуры, принятой в мирном цивилизованном государстве. По их мнению, никакая провокация не могла служить оправданием для подобных отклонений. «Поддерживайте унию, – кричали они, – не уступайте насилию. Тщательно соблюдайте законы страны. Изобличайте и арестуйте преступников и привлекайте их к суду». Это было легко сказать, но невозможно сделать. Обычные юридические методы были неприменимы там, где свидетели не давали показаний или, давая их, рисковали своей жизнью и где присяжные не желали выносить никаких обвинительных приговоров.

Советы, подаваемые военными властями, были совершенно иного характера, но также не помогали делу. Военные власти, возглавляемые начальником имперского генерального штаба сэром Генри Вильсоном, неустанно требовали введения военного положения во всей южной Ирландии. Но было совершенно неясно, в какой мере это помогло бы разрешить проблему. Военные власти настойчиво отвергали какие бы то ни было обвинения в контртерроризме. Свою точку зрения они обосновывали туманными утверждениями, что введение военного положения в повстанческой Ирландии «показало бы, что правительство взялось за дело всерьез». За время моего пребывания в военном министерстве я не получил от военных властей ни одного практически полезного совета. Мои военные советники, естественно, жаловались на чрезмерное напряжение военных отрядов, которые в большинстве своем состояли из добровольцев военного времени.