Вера Школьникова - Дети порубежья

• Название: Дети порубежья
• Автор: Вера Школьникова
• Жанр: Фэнтези

Мир Сурема двадцать лет спустя после "Выбора наместницы" Саломэ Светлая ожидает возвращения короля, Далара Пылающая Роза завершает свой многолетний генетический эксперимент, а близнецы из рода Аэллин учатся жить, несмотря на проклятье уз.

---

— И все повторится заново: первооткрыватели сохранят лозу для себя, конкуренты наймут пиратов, пираты всех убьют и все сожгут, а на материке лоза не приживется. Так уже было.

— Было, — согласилась Далара, допивая вино, — но мы ведь собираемся изменить мир, ты не забыл?

— Я помню, — он отсалютовал ей кубком, — но не верю в чудеса. Свободные маги у тебя, быть может, и получатся, но человек, готовый по доброй воле делиться с ближним? Сомневаюсь. Это чудо не по силам и самому Творцу, — но Далара видела, что уголки его губ подрагивают, пряча улыбку.

Леар в несколько глотков опустошил кубок, осознавая, что пить залпом такое вино — кощунство. Но ему нужно было запить скопившуюся в горле горечь. Если бы только он мог навсегда остаться в этом золотом осеннем утре, пускать блики серебряным кубком, гладить бархатное плечо… Если бы…

Вот уже три дня, как Далара жила в библиотечной башне. Три ночи вместе, три солнечных октябрьских утра, три бесконечно счастливых дня. На какой-то миг он позволил себе поверить, что так будет всегда, но быстро опомнился. Он не имеет права держать ее при себе, зная, что в любую минуту Элло может вырваться на свободу.

Сегодня он скажет, что им нужно расстаться. Навсегда. Эльфы зачинают детей по желанию, иначе бессмертные расплодились бы как мыши-полевки. То, зачем пришла, она уже получила. А большего он дать не в силах. Леар набросил на плечи Далары шелковую накидку, она потянулась, довольно, и завязала пояс:

— Мне кажется, ты что-то хочешь сказать.

— Да.

— Но не знаешь, как?

— Знаю. Ты должна уехать. Одна. Я напишу завещание, признаю наших детей своими наследниками, но…

— Ты боишься, — прервала его эльфийка, и коснулась ладонью его губ.

— Боюсь, — спокойно признал Хранитель, — и за тебя, и за себя. Он ведь не сдастся, пока я жив. Значит, моя жизнь теперь — постоянная война. И сегодня заканчивается последнее перемирие. Когда начнутся военные действия, ты должна быть далеко.

— А та бедная девочка, на которой ты собрался жениться? Она, кажется, переехала во дворец?

— Этой свадьбы не будет. Я найду способ.

Далара рассмеялась несколько принужденно:

— А я ведь тоже почти поверила. Но так будет лучше, для всех нас. Я подожду, пока война закончится. Ты победишь. У тебя большое преимущество, Леар, ты все еще жив.

Эльфийка улыбалась, чтобы не заплакать. Она снова лгала. Хранитель обречен: ему не разорвать узы, если даже смерть не справилась с ними. Дважды она сохранила Леару жизнь — первый раз, указав на его брата, когда эльфы искали Тварь, второй — когда убедила наместницу Энриссу не убивать мальчика, хотя Старый Дью, предыдущий Хранитель, не сомневался, что уцелевший близнец пресловутой Тварью и является. В сказках герой обычно проходит три испытания, после чего живет долго и счастливо. Увы, только в сказках.

Далара не верила в предсказания: нет ни Твари, ни Звездного Провидца. Ни Семерым, ни Ареду нет дела до Леара Аэллина, так же, как не было дела до его брата-близнеца. Созданные Даларой узы убили Элло, а теперь убивают Леара, и она больше не в силах притворяться, что ей — все равно.

* * *

Ночь — время откровения. Древние говорили, что сны — зеркало души. Днем люди не слышат негромкий голос истины, заглушают его смехом, суетой, благопристойной глупостью… Ночью все иначе: боги посылают смертным сны в ответ на их молитвы, ночь дает ответ на все вопросы, возрождает надежду. На свою беду, утром мало кто может вспомнить, что видел во сне… и драгоценные крупицы истины просыпаются в пустоту… до следующей ночи.

Далара уехала тем же утром, Леар сам не помнил, как прошел день. Он что-то делал, разговаривал с читателями, поругался с переплетчиком — все никак не мог привыкнуть к его манере забирать книги с полок без предупреждения, проверил урок у Лерика, высмеял за ошибки так, что мальчишка чуть сквозь камень не провалился, и едва дождался вечера.

Весь день он мечтал оказаться в одиночестве, заснуть, скинуть с лица приставшую маску равнодушной любезности, но не смог одолеть бессонницу — скомканная простынь раздражала кожу, подушка давно уже нагрелась с обеих сторон. И только с рассветом, когда в приоткрытое окно подул промозглый ветер, Хранитель провалился в сон.

Змея ждала его, он читал недовольство в изгибах толстых огненных колец, недовольство и нетерпение. Он медленно приближался к чудовищу, с каждым шагом становясь все меньше и меньше, и на горячую чешую легла ладошка пятилетнего мальчика. Элло сидел на свернувшемся улиткой кончике змеиного хвоста и лукаво улыбался:

— Ты хочешь убежать. Трусишка-леаришка.

— Неправда! — Леар вскинул руку, защищаясь от обвинения.

— Хочешь, хочешь, — Элло смеялся, — только некуда. Зачем тебе жена? Посмотри сюда, — перед ними появилось зеркало, но вместо своего отражения Леар видел в нем залитую кровью постель, под промокшей красной простынею угадывались очертания женского тела.

Леар возмутился:

— Это ты, а не я!

— А какая разница? Мы одно. — Близнец улыбнулся.

— Я не хочу быть с тобой одним!

— Раньше тебе нравилось, — мальчик не скрывал издевку.

— Это неправильно, Элло, оставь меня в покое! — Леар крича, — оставьте меня в покое! — По чешуе змеи пробежала алая рябь.

— Как же я оставлю тебя, брат? Ты ведь не дал мне уйти, ты так хотел, чтобы я вернулся! Вытащил из посмертия. Нет уж, теперь мы вместе. Пока ты жив.

— Пока я жив, — медленно повторил Леар.

— Так зачем тебе жена, брат? Тебе ведь нужна другая, правда? У нее такие мягкие волосы, как золотой шелк. Им вышивала мама, помнишь? А кожа… ты ведь касаешься ее кожи, невзначай? Правда, она сладко пахнет? — Лицо мальчика исказила сладострастная гримаса, страшная на детском лице.

— Это тебе нужна другая!

— Такая малость. Сделай мне подарок, брат. Ты ведь любишь меня.

Змея скользнула к Леару, выпустив в его сторону гибкий отросток, захватила оцепеневшего мальчика в кольцо и сжала. Он задыхался, а чешуя становилась все горячее, боль огненным шаром заполняла голову, пламя вырывалось из его рта с каждым выдохом, и, когда боль достигла наивысшей точки, он проснулся, так и не узнав, что проиграл битву в первом же сражении.

Хранитель брезгливо скинул на пол насквозь промокшую от пота простынь, подошел к столу, плеснул в кубок холодной воды из кувшина и снова поморщился — заныли зубы. Можно было и не ложиться спать, с утра он почувствовал себя более усталым, чем вечером. Скорей бы зима, когда землю укутывал снег, ему сразу становилось легче, словно лед, сковывавший реки, на время усмирял пламя в его душе.

26

Леар торжественно объявил о своей помолвке с благородной девицей Доннер в тот самый вечер, когда она переехала во дворец, на большом осеннем балу, завершающим сезон. Его обычно приурочивали к празднику урожая, бальную залу убирали в яркие тона — оранжевые, желтые, красные. В этом убранстве неброская внешность Рэйна казалась особенно блеклой, а шафранное платье, сшитое по вкусу тетушки, только удручало картину.

Придворные перешептывались за спиной девушки, особо не заботясь понизить голос, она ловила обрывки фраз: "… дурная шутка… чего вы хотите, он на все готов, лишь бы шокировать… любая крестьянка… почему наместница позволила… какой стыд…" Но Леар, обладавший замечательным слухом, продолжал любезно улыбаться, и Рэйне не осталось ничего другого, кроме как последовать его примеру.

Пожалуй, Хранитель даже несколько перестарался с любезностью, как показалось министру Чангу, специально отложившему все дела, чтобы присутствовать при помолвке. Ему захотелось посмотреть, что за девушку он отдал герцогу Суэрсена в жертву. Столько улыбок министр не видел со времени последнего заседания Высокого Совета: улыбался Хранитель, улыбалась наместница, улыбались зрители в первом ряду, и даже невеста, несколько запоздав, растянула бледные губы в подобие улыбки.

Чанг прицыкнул языком: не прошло и недели со дня знакомства, а девушка уже похожа на неупокоенный призрак кондитера наместницы Квинги Ясной, до сих пор нагоняющего страх на поварят. В свое время несчастный кондитер испортил любимое пирожное наместницы, и от позора покончил с собой, сунув голову в квашню. Так вот, бледностью счастливая невеста могла поспорить с тем самым призраком.

Привидение Чанг видел своими собственными глазами много лет назад, когда только появился при дворе: на спор остался ночевать на кухне и поймал призрака за белую простыню. Оказалось, что повара пугают нерадивых мальчишек скоро уже второе столетие, и молодой чиновник, отсмеявшись, пообещал сохранить тайну. Спор он проиграл, зато всегда мог придти на кухню поужинать, когда жалованье подходило к концу.

Ему понравилось, как эта девушка держится: словно не слышит, о чем шушукаются за ее спиной, улыбается, вытянувшись в струну, как оловянный солдатик на полке. Пожалуй, стоило найти для Хранителя кого-нибудь поплоше, но сейчас уже поздно что-либо менять. Но пока девушка во дворце — его люди за ней присмотрят. А в Суэрсене ей придется полагаться только на милость Семерых.