Наталья Галкина - АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА

• Название: АРХИПЕЛАГ СВЯТОГО ПЕТРА
• Автор: Наталья Галкина
• Жанр: Современная проза

НАТАЛЬЯ ГАЛКИНА. Архипелаг Святого Петра. М., “Текст”, 2000, 333 стр. Книга петербургской писательницы Натальи Галкиной — это по сути своей роман-путешествие по сорока с лишним островам, составляющим архипелаг, на котором расположился всем нам знакомый город Санкт-Петербург. Однако сколько бы мы с вами ни бродили по его проспектам и набережным, сколько бы ни вглядывались в силуэты прославленных дворцов и соборов, нам не удастся увидеть здесь то, что увидели герои этой книги — молодой человек Валерий (в будущем видный искусствовед) и красавица полуяпонка Настасья. Ибо у них двоих, как у всех истинно любящих, особое зрение, обостренный слух, нечеловеческая прозорливость, дар видеть, слышать и замечать то, чего не видят, не замечают все остальные люди. Забегая вперед, можно отметить, что в тот момент, когда Валерий в конце концов отказывается от своей любви, мир вокруг него мгновенно тускнеет, исчезает волшебство, и ничто — ни сознание выполненного долга, ни пришедшая к нему известность — заменить этого не может. “Теперь, — признается Валерий, — я отличаю людей любящих и любимых от прочих, первым дано понимание мира”. Мир, такой, каким его видят путешествующие по невским островам влюбленные — на речном трамвайчике, на катере, на ялике, на надувной резиновой лодке, на автобусе, пешком, — хранит в своей слоистой сущности события и персонажей ушедших эпох и, когда появляются достойные зрители, демонстрирует свои возможности, доставая все, что нужно, словно фокусник из пустого ящика. Время от времени в районе островов появляется длинноволосый мужик с диким взором, одетый в драную окровавленную рубаху, в котором без труда узнается Григорий Распутин. На прогулке возле Новой Голландии влюбленная пара сталкивается мимоходом с грубым матросом, который оказывается знаменитым “матросом Железняком”, украсившим палец краденым бриллиантом. На Крестовском острове навеки поселилась тень последнего польского короля Станислава Августа Понятовского. Ведь именно здесь проходили когда-то его встречи с будущей Екатериной Великой. На другом острове, называемом Овчим, в ночной мгле вырастает перед путниками “Подзорный дворец”, возведенный Петром, со ступенями, уходящими прямо в воду, с таинственной карлицей, хранительницей царских покоев. По невским волнам плывет удивительный железный остров, когда-то построенный англичанином Бердом по велению Петра Первого. На его палубе наши путешественники видят гуляющих среди железных деревьев четырех девушек и мальчика в матроске. Через мгновение их место займет сам отец семейства, царь Николай Второй, непринужденно беседующий с Матильдой Кшесинской. Вблизи Пулковских высот, возле фонтана, сооруженного архитектором Тома де Томоном, собираются на водопой ведьмы — любительницы палиндромов, а где-то в Коломягах чухонка Марья Павловна разводит чудный сад, подозрительно смахивающй на райский. Кроме призраков царственных и именитых острова невской дельты наводнены еще и духами вполне простонародными. В большом количестве здесь встречаются так называемые “переведенцы”, “подкопщики”, “деревенщина”. Тени всех тех рыбарей, косцов, лесорубов, которые в давние времена заселяли побережье. Окутанные вязкими речными туманами, заливаемые дождями, носимые ветрами вместе с охапками древесной листвы, островные призраки чувствуют себя в здешних краях вольготно. Неспроста автор предупреждает читателя: “Предметы, все детали бытия архипелага Святого Петра, обратимы, неуловимы, исполнены колдовства, играют в множества, двоятся, троятся, дробятся, сливаются, теряются то появляясь, то исчезая. Будьте внимательны на островах архипелага...” Однако нам, живущим в так называемую эпоху технического прогресса, вряд ли грозит встреча с чем-либо подобным. Ибо у нас нет пропуска на острова, где чувствуют себя как дома Валерий и Настасья. Ведь любовь в нашей сегодняшней литературе порядком выцвела, устремилась в сторону скабрезного анекдота или же холодных метафизических рассуждений. Но автору “Архипелага Святого Петра” нет дела до того, что пишут и что исповедуют другие. У самой Натальи Галкиной хватило отваги рассказать о любви, преображающей мир, счастливой и горькой. И написать по-настоящему обаятельную книгу. Галина КОРНИЛОВА.

---

– Конечно, хочу.

Тонкий лед перекрыл озеро, пароходик перестал ходить на остров, до монастыря было не добраться, пока лед не схватится по-настоящему, и можно будет ходить пешком или ездить на дровнях. Галина Ивановна заскучала, она собиралась наведываться в монастырь и зимою, помогать там по мере сил стены белить, полы мыть, мусор разгребать, пока не настанет весна и позволит заняться садами и цветниками.

Свет, как всегда в конце осени, часто выключался.

При свете керосиновой лампы, подворачивая коптящий фитилек, бывшая леди Макбет открыла рукопись в кожаном переплете из бывшей сумочки и непарной перчатки и стала читать алые буквы описания архипелага Святого Петра.

И постепенно перед внутренним взором ее вставали острова с их разными богинями любви, привидениями, беседующими запросто с островитянами: из привидений особо пугающими показались бывшей Катерине из «Грозы» Ледяной дом, несуществующая колокольня, окровавленный Распутин в цепях и зеркальные призраки, всегда идущие чередой, никогда не глядящие людям в лицо, стоящие к живым в профиль.

Она уснула за столом над рукописью об островах, уснула тихим легким сном, не посещавшим ее со дня смерти матери. И приснилась ей Северная Пальмира, любимая греза островитян, отдежурившая больше двухсот лет в снах разных людей.

Включили свет, керосиновая лампа чадила, но Беляева продолжала спать, проспала час Печи, было семь утра, в дверь стучали дети, которым обещала она порепетировать к школьному спектаклю. Дети забежали со стороны заснеженного яблоневого сада, пробрались к окошку, за ночь нападало снега, все тот же первый снег детства, на котором не надписаны элементы таблицы Менделеева, несомые снежинками с дочернобыльских и постчернобыльских времен. Дети стучали в окно, возле которого задремала над книгой освещенная керосиновой лампою валдайская Ермолова и или Комиссаржевская, состарившаяся и сосланная в Зимогорье.

Галина Ивановна проснулась, впустила детей, разахалась, побежала за растопкой, раскочегарить печь, да побыстрей, поставить самовар, сейчас, сейчас, что ж это я, проведать лошадь.

Дети, предоставленные самим себе, стали листать рукопись, найденную в Зимогорье, читать отрывки - кто вслух, кто про себя.

«Интересно, - думала Беляева, наколов растопки и затащив в сени ведро колодезной воды, в которой плавали льдинки, - а почему у нас призраков нет? Вроде людей на берегу озера расстреливали без суда и следствия, вроде на острове малолетки-лагерники в монастыре умирали, а потом такой там был туберкулезный санаторий, - может, тоже для осужденных? - что и там умирали. И никто их не отпевал, разве какая старушка за их упокоение втайне молилась. А мимо нас кто только из Петербурга в Москву не ездил! Пушкин, Радищев. И хоть бы возок призрачный примерещился кому». А колокольчик? колокольчик-то, дар Валдая? Говорят, звон колокольчиков отгоняет злых духов, а сколько их тут звенело, не счесть. Ей стало весело, хотя она еле тащила дрова и растопку, болела рука, ныла шея. «Кто бы написал пьесу для одной актрисы, для меня, например, „Жизнеописание карги"?» Она даже подумала - не самой ли написать, не попробовать ли? Почти пантомима вначале, борьба с ватным одеялищем при стирке его в крохотном корыте. Выход в курятник по оледеневшему за ночь крыльцу и двору. Прострел, хромота, подслеповатость, тугоухость, - шутки, фарс, трагикомедия. «Нет, чтобы написать такое, надо быть настоящим драматургом. Водевиль Шекспира - вот что такое „Жизнеописание карги"»!

Дети читали:

«Жители архипелага Святого Петра очень любят сфинксов, чьи изваяния установлены на ряде островов. Однако поскольку сфинксы, по мнению островитян, прекрасно помнят свои карательные функции, они не всегда и не для всех безопасны; бытует легенда об именованном сфинксе Свинке Хавронье, предводительнице сфинксов архипелага; но никто не знает, которая фигура является Хавроньей, особо склонной оживать, лютовать, подбивать на преступления слабые души; требование сфинксов найти среди них Хавронью - сюжет одной из здешних легенд».

«Говорят, многие остаются на этом острове играть в пиратский поход, в нехороший клип, - читали дети, - в корабль „Рип-ван-Винкль", в пропавшего кочегара. Ходят слухи, не один архив испепелен в топке, в маленькой преисподней острова Авроры, острова Войны, в адских котлах; что странный светящийся дым стелется из островных труб в полночные часы наводнений, ураганных ветров, лютых морозов, воробьиных ночей и редких северных гроз».

«По одной из городских легенд, - читала вслух девочка, игравшая в спектакле Алису в Стране чудес, - царь, основавший на островах город, был вызван из гроба корельскими арбуями, двумя заезжими магами и одним тибетцем, превращен ими в статую… В лютые морозы еле заметная гримаса искажает лик заколдованного государя, и тогда все привидения островов стекаются поглядеть на тектонические уступы лица его».

«На одном из безымянных островов, - прочел мальчик, у которого никак не получалась роль Шляпочника, он же Болванщик, - самом аномальном, секунды превращаются в стрекоз. В зависимости от значимости секунд стрекозы разновелики».

«Островитяне, - прочел, улыбаясь, Чеширский Кот, Беляева восторгалась его актерскими данными, - склонны дремать, когда их просят не спать; каждый из них готов отступиться трижды от самого для них главного, самого дорогого; но все им простится».

- А где это - архипелаг Святого Петра? - спросила Алиса.

– Не знаю.

– У тебя сколько по географии? Трояк?

– Какая разница. Ну, трояк. Сколько ни зубри, всего не упомнишь. Мало ли островов в океане.

1996-1998

Нева. 1999. № 4-5

OCR: Андрей Кожевников [email protected]

Замеченные ошибки распознавания просьба присылать.

Благодарность за помощь в вычитывании и устранении ошибок: Maria Bekker-Podkopaeva