Клод Анэ - Двенадцать тысяч лет назад

• Название: Двенадцать тысяч лет назад
• Автор: Клод Анэ
• Издательство: Наташа
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-89958-009-7, 5-85874-006-5, 5-86067-010-9

Сборник «Пещерный Лев» продолжает серию «На заре времен», задуманную как своеобразная антология произведений о далеком прошлом человечества.

Настоящий том составили произведения французских писателей: трилогия Жозефа Рони «Борьба за огонь», «Пещерный лев», «Вамирэх», а также ни издававшаяся с 20-х годов повесть Клода Анэ «Двенадцать тысяч лет назад».

---

Внезапно Нон почувствовал, что на его лоб скатилась горячая слеза. Что это – сон? Он закрыл на мгновение глаза. Когда он открыл их, никого уже не было.

Ма, как тень, проскользнула по террасе. К счастью, луна была закрыта облаками. Она пошла вниз по дорожке между скал, затем свернула в сторону от реки, пересекла долину и вскоре достигла холма. От дерева отделилась чья-то тень и приблизилась к ней. Она протянула навстречу ей руку. Держась за руки, они побежали сквозь ночь и тьму.

К полудню они достигли реки, что течет на запад. Они переплыли ее, держа свою одежду над головой в вытянутой руке. В этот же вечер они догнали караван торговцев.

– Ты будешь моей дочерью, – сказал Нахор, – и моя семья будет твоей семьей.

Медленно продолжали они путь. Чего им было опасаться? У людей с реки началось торжество посвящения, и ни один мужчина не мог в течение месяца оставить племя.

Глава 3 Посвящение юношей

В вечерних сумерках, на лугу, перед террасой вождя, собрались юноши, которым минуло восемнадцать лет, и те, которые летом должны были достигнуть этого возраста. Прошли те времена, когда потомки великого Медведя могли каждый год посвящать в звание мужа сотню юношей. Теперь только кучка молодых людей составляла цвет и надежду племени. Если бы только они скорей превратились во взрослых мужчин: удачливых охотников и храбрых воинов! Если бы они могли спасти племя! Но какие нелегкие испытания предстоят им до того!

Они стояли, всего двадцать человек, высокие и мускулистые, но ослабленные трехдневной голодовкой.

С ними были только их матери и несколько старейшин.

Молодые люди выстроились в ряд. Матери взяли своих сыновей за руки и возглавляемая старейшинами процессия двинулась в путь.

Громко оплакивали матери своих детей, которых у них отнимали, и заклинали их не уходить; они оплакивали их так, как если бы они шли на смерть.

Шествие медленно продвигалось вперед, по направлению к роще, видневшейся в отдалении. Через каждые три шага юноши останавливались, как бы в нерешительности, чтобы показать колебание мужчины перед выполнением опасной задачи, угрожавшей его жизни. Затем они шли дальше и все время пели воинственный гимн, в котором клялись дружно держаться вместе во всех испытаниях; матери же исторгали жалобы на заунывный мотив и в более замедленном ритме.

Но вот процессия приблизилась к лесу; юноши пошли дальше в лес одни. Старики остались у опушки и стояли молча: они выполнили свой долг. Только матери метались на краю леса; они рвали на себе волосы, жалобно стонали и наперебой восхваляли достоинства своих сыновей, которым предстояли тяжелые испытания!

– Горе мне, горе, горе! Куда же скрылся он? Кто вернет мне его? Неужели я никогда не увижу его больше! В десять долгих человеческих жизней не будет никого, подобного ему!

Только с наступлением ночи вернулись женщины к своим хижинам. Тут уселись они на корточки на краю террасы и неподвижным взглядом уставились в лес, где скрылись их сыновья.

Иногда оттуда доносился страшный крик, тогда они содрогались и начинали плакать. Только когда крики смолкли, женщины в мрачном молчании поднялись и скрылись в своих жилищах.

Между тем молодые люди, оставленные одни, увидели старца, который поджидал их, и последовали за ним. Вскоре они очутились на лужайке у подножья тех скал, в которых была скрыта священная пещера. Они вступили теперь на заповедную землю. В темноте казалось, что отвесная скала, к которой они никогда не подходили так близко, упирается в самое небо. Высоко над ними горел красный огонек.

Здесь они легли на землю в один ряд, на расстоянии нескольких шагов друг от друга, ногами к югу, лицом к северной звезде. Двое лежавших по обе стороны с краю поднялись и стали бегать вокруг других лежавших, изображая своим бегом движение солнца и луны в течении месяца. Обежав таким образом двадцать восемь раз, они, задыхаясь, повалились на землю и заняли свои места, после чего поднялась другая пара и повторила то же самое. Так продолжалось до тех пор, пока все десять пар не завершили свой бег.

Когда они закончили, уже наступила полночь. После короткого отдыха начался священный танец, в котором изображались движения и повадки великого предка. Они опустились на четвереньки, покачивая головой вправо-влево, потом вскочили и с диким рычаньем бросились друг на друга. Иногда раздавались какие-то крики, шедшие неизвестно откуда. Танцующие не обращали на них внимания. Они танцевали и не замечали, как проходит время: они забыли свою усталость, трехдневный голод, испытания, которые им еще предстояли, и старались точно передать все движения медведя, его походку и все повадки. Они делали это так искусно, что скоро стали ощущать себя настоящими медведями.

Уже показалась утренняя звезда.

Старец подал знак остановиться. Они опустились на землю и лежали теперь в два ряда, лицом кверху, застывшие, неподвижные; казалось – они умерли.

Дум… дум… дум…

Что это стучит так над самым ухом Нона? Он видит над собой небо, уже начинающее бледнеть.

Дум… дум… дум…

Может быть, это кровь стучит так бешено в жилах? С трудом поворачивает Нон тяжелую голову. Другие юноши лежат рядом с ним и едва шевелятся. Царит торжественная тишина. Нону становится страшно.

И вдруг он видит перед собой привидение с черным лицом, с глазами до ушей, с широко раскрытым ртом, занимающим все лицо, с длинной бородой, падающей до самого живота. Оно бьет лошадиной костью по коже, натянутой на кусок выдолбленного дерева: дум… дум… дум… и обходит ряды лежащих. Вот оно ускоряет шаг, вот оно подпрыгивает, почти танцует, и после каждого удара его барабана следует еще более сильный удар в грудь лежащего поблизости юноши.

Дум… – глухо звучит барабан, дум… – еще глуше удар в грудь! Но ни один мускул не дрогнет у лежащих юношей: они подобны трупам.

Четыре раза обходит привидение вокруг, четыре удара падают на грудь каждого, и потом привидение исчезает.

Неподвижность… тишина… Даже стонать запрещается.

Что это приближается теперь с другой стороны?

Это – чудовище. Его голова похожа на острый треугольник, на ней торчат два козлиных рога, все лицо в черных и белых полосах. В руках прут с раздвоенным горящим концом.

Чудовище танцует среди рядов застывших тел. Внезапно огненный прут опускается на правое плечо Нона. Слышен треск лопающейся кожи, разносится запах паленого, но мужественный Нон не издает ни звука.

Один за другим юноши получают такое же горячее клеймо. И во второй раз танцует чудовище и во второй раз клеймит лежащих: теперь оно ранит их в левое плечо, а затем бесшумно исчезает в расселине скалы…

Время бежит, как вода в реке…

Вот появляется какое-то бесформенное существо. Оно наклоняется к лежащим и говорит голосом, не похожим ни на какой человеческий: «Теперь придет смерть!» И, склоняясь еще ниже, оно острым камнем ударяет каждого в то место, в котором охотник перерезает горло пойманному животному. Кровь брызжет ручьем. Бесформенное существо вливает в глотку юношей какую-то горькую жидкость.

– Теперь придет смерть, – повторяет он. И юноши чувствуют, как жизнь оставляет их.

Солнце стоит низко над горизонтом. Нон смотрит из-под полуопущенных ресниц. Он лежит на террасе. Поворачивает голову – рана на шее болит. Он видит рядом с собой бледных, как трупы товарищей. На их шеях также зияют раны. Их невидящие глаза широко открыты.

Холодная струя воздуха касается лба Нона, и он слышит голос:

– Если ты умер, то воскресни, чтоб родиться вновь.

И он чувствует, как какая-то едкая жидкость вливается в его пересохшую глотку. Он открывает глаза и тут же зажмуривается.

Яркий свет наполняет узкую пещеру. В глубине он видит самого великого предка в том образе, какой он принял, чтобы вечно охранять своих детей. Перед ним, склонясь, стоят три старца в медвежьих шкурах. На их руках надеты когтистые медвежьи лапы. А по бокам стоят в ряд все посвященные мужчины из племени Медведя – с ярко раскрашенными лицами и плечами, в своих праздничных одеждах. Они поют хором, и в их песне повторяются все те же слова: «Медведи, Медведи!» Потом пение прерывается диким ревом.

Нон захвачен этим зрелищем. Страдания, которые он перенес, страх и усталость, напиток, который усыпил его, и напиток, который его пробудил, – все это смутно проносится его сознании. Он приподнимается; он чувствует себя сыном Медведя, и его голос присоединяется к хору мужчин. Другие юноши следуют его примеру.

Медленно гаснет свет. Здесь и там еще потрескивают сухие травы, которые вспыхивают и вновь гаснут. Потом наступает мрак. Тяжелое облако ароматного дыма окутывает молодых людей. Ноги их дрожат, они шатаются. Один за другим они падают и теряют сознание.

Проснувшись, Нон видит, что он опять лежит на той террасе, где уже лежал раньше. Сколько времени прошло? Наяву все это было с ним или во сне?