Сергей Алексеев - Утоли моя печали

• Название: Утоли моя печали
• Автор: Сергей Алексеев
• Жанр: Прочие приключения

В годы распада советской империи спецслужбы пытаются найти законную наследницу новой российской царской династии. Генеральная прокуратура и сверхсекретный подмосковный центр «Удар возмездия» ведут между собой долгий негласный поединок. Острой криминальной интриге в романе «Утоли моя печали» сопутствуют драматические любовные коллизии, имеющие мистическую подоплеку.

---

И здесь пронесло. Передвигаясь по России, Сергей и тут напрочь отказался от мысли обратиться за помощью. В срединной части страны-айсберга его безумное вращение ощущалось менее, чем на окраинах, охваченных буйным, огненным сумасшествием, а ближе к центру и вовсе сходило на нет, но при этом Бурцев чувствовал постоянное умопомешательство, напоминающее вялотекущую шизофрению, когда утрачивается реальность и смысл бытия, когда люди испытывают восторг и удовольствие, бичуя самих себя, окружающих, собственных предков, свою историю и страну. И, словно сектанты, в этом мазохистском устремлении видят единственный путь к очищению.

А самый центр империи, ее ось, на первый взгляд находящаяся в полном покое, на деле обладала всеми свойствами периферии, переживая качественные изменения при незримой перекристаллизации материи, разума и духа.

Бурцев почувствовал это, когда перешагнул порог прокуратуры, где его уже похоронили, и когда достал из сумки хлеб, ссохшийся в камень. Он рассчитывал продолжить следствие по делу об оружии, поступающем в «горячие точки», и если не выявить, то хотя бы обозначить круг, из которого исходит злая воля, однако Сергея под видом отпуска отстранили от работы, причем по инициативе сверху, и он догадывался, от кого исходит эта воля…

А драгоценные дискеты попросту взяли для изучения, и больше о них никто не слышал.

Taken: , 1

5

Тогда Бурцев еще не разошелся с Наденькой, но разругался вдрызг, перенеся служебные отношения к семейному очагу.

Спустя два месяца после возвращения из Карабаха, уже по осени, он впервые оказался в Студеницах – небольшом провинциальном городке на севере России и тут внезапно почувствовал полный штиль. Сюда не докатывались волны, не долетали ни бури, ни ветры, и в подслеповатом солнечном свете бабьего лета недвижно мерцала в воздухе серебристая паутина и пыль времен. Несколько дней подряд, пока изучал материалы в районной прокуратуре, ходил очарованный и часто забывал, ради чего приехал в это покойное, существующее вне времени и пространства место. Жители городка ходили по улицам тихо и беспричинно улыбались, словно блаженные. Задай им пустяковый вопрос – смущаются, краснеют, не зная, как ответить приезжему человеку, а минуту поговоришь, так уж и в гости приглашают…

А еще казалось, будто здесь невероятно низкое небо. Не облака, не тучи космическая насыщенная и светящаяся голубизна днем и звезды ночью. Протяни руку, приподнимись на носках, и достанешь.

Здесь он откровенно отдыхал, еще не подозревая, чем обернется эта командировка.

Дело по сравнению с прежними было совсем несложное – ошибочный выстрел на охоте, в результате чего был смертельно ранен переводчик охотничьего клуба «Русская ловля» Николай Кузминых: в специально отведенные угодья привозили иностранцев на отстрел медведей, кабанов и глухарей на токах. Сафари в России было делом новым, егеря, набранные из местных охотников-любителей, не знали ни языков, ни элементарных правил безопасности, всецело полагаясь на Божью волю как на главное условие счастья, везения и удачи. Впрочем, в этих благословенных краях такое отношение к жизни и миру было естественным, тут еще действовали неписаные законы и все десять заповедей.

Разумеется, Бурцев несколько идеализировал и городок Студеницы с его населением, и нравы, и природу, чувствуя подспудно, что не так уж все тут гладко, однако ему после Карабаха и Москвы очень хотелось, чтобы существовал на земле такой уголок, где люди не стреляют, не звереют, не отсекают голов, чтобы делать кубки, и никуда не стремятся.

Но вот надо же было такому случиться – вместо медведя завалили хорошего молодого парня, армейского капитана, демобилизованного год назад. Николая Кузминых знал весь городок, и всем городком его жалели, сетуя на судьбу-злодейку, ибо некого было винить, да и неловко: роковой выстрел совершил иностранный охотник – голландец по имени Гюнтер, плохо проинструктированный и вдобавок нервный. Ну что с него взять? Поэтому заодно жалели и этого невольного убийцу, который теперь сидел за решеткой следственного изолятора: ведь и передачки принести некому, и дома у него, в Голландии, поди родители плачут-убиваются. Что говорить, оба несчастные…

Вообще здесь жалели всех. До этого несчастья несколько лет назад случилось другое, можно сказать, предпоследнее: после падения с мотоцикла зимой сошел с ума инженер-электрик с подстанции Валентин Иннокентьевич Прозоров, и этот случай помнили до сих пор.

Об убийстве Кузминых тоже сложилась легенда, она дословно излагалась в уголовном деле. Бурцев изучил его вдоль и поперек, произвел дополнительную баллистическую экспертизу и следственный эксперимент, до малейшей детали восстанавливающий событие, после чего трижды допросил подозреваемого Гюнтера, всякий раз сверяя показания с прежними. И ровным счетом ничего нового не обнаружил, еще раз подтвердив версию ошибочного выстрела и статью – «неосторожное убийство», по которой и возбудили уголовное дело.

Можно возвращаться в Москву, а дело передавать в суд. Оно стояло особняком только потому, что подозреваемым являлся иностранный гражданин, а это значит – контроль у Генпрокурора и в Министерстве иностранных дел. Однако раньше как-то обходились в таких случаях без командировок на место происшествия, и Бурцев подозревал, что Фемида отправила его с единственной целью – развеяться и обоим полечить временем и расстоянием тяжелое заболевание семейных отношений.

В общем, спешить в столицу не было нужды, а события в Студеницах всерьез заинтересовали Бурцева.

С голландцем все казалось более-менее понятно. В Россию он приехал через охотничий клуб «Сафари», который в прошлом году установил тесные связи с клубом «Русская ловля», заплатил за удовольствие хорошие деньги – пятнадцать тысяч долларов, привез с собой однозарядную винтовку «Манлихер» калибра 9, 3 миллиметра с оптическим прицелом, оборудованным лазерной насадкой для стрельбы ночью. Из этого оружия и был произведен трагический выстрел.

Около четырех утра, когда медведи выходят на кормежку в овсяные поля, Гюнтер с егерем Вохминым отправились на охоту с подхода. Такой вид добычи зверя считается довольно опасным и рискованным мероприятием, требующим крепких нервов, уверенной руки и способности передвигаться бесшумно. Голландец такими качествами обладал – это отмечал егерь, хотя он в то утро был с сильного похмелья Обходя поле вдоль кромки, на расстоянии ста семидесяти четырех метров Гюнтер увидел впереди темный движущийся объект, напоминающий бредущего медведя Вохмин указал на него рукой, но не давал команды стрелять – было далековато, однако голландец расценил это иначе, вскинул винтовку и моментально выстрелил. Егерь тем временем держал карабин наизготовку, чтобы в случае чего подстраховать охотника и добить подранка. Но делать этого не пришлось, темный объект рухнул в овес и больше не шевелился Вохмин поздравил Гюнтера с полем, достал нож и пошел к добыче первым, чтобы перерезать горло и спустить кровь Он уверял, что с расстояния в двадцать метров еще отчетливо видел спину и лапу убитого зверя, лежащего на боку, однако через несколько шагов с ужасом заметил, что это человек в камуфляже. Тяжелая охотничья пуля попала точно в середину груди, отчего изорвало легкие и выбило седьмой позвонок.

Голландец вначале не мог вымолвить ни слова и, когда прошел шок, упал в овес, кричал, плакал и царапал землю, после чего случился нервный припадок. Гюнтер бегал по полю и смеялся со страшным оскалом. Вохмин же был уверен, что убитый переводчик Николай Кузминых не иначе как оборотень, но, чтобы не распускать дурных сплетен по городку, поделился своими соображениями только со следователем. Дело в том, что дядя Николая, Алексей Владимирович, был директором студеницкой школы, человеком уважаемым, и егерь когда-то у него учился.

Получалось, что похмельный Вохмин не так уж далек от истины, ибо и Гюнтер утверждал, что в оптический прицел он точно видел морду зверя, идущего на задних лапах.

Сомнений и разнотолков тут было достаточно. Если охотник стрелял, по сути, навскидку, успел ли он что-то рассмотреть? Даже в оптический восьмикратный прицел, поскольку самому опытному снайперу требуется не менее секунды, чтобы поймать цель в зону видимости, а потом и в перекрестье? Скорее всего здесь сработал психологический обман зрения: голландец хотел увидеть медведя, думал о нем, искал глазами и мог увидеть его в любом темном предмете, что часто и происходит с охотниками. К тому же он первый раз в жизни ходил на такого зверя, а как показал следственный эксперимент, стрелком Гюнтер оказался заурядным Из десяти выстрелов, произведенных им при повторе ситуации, голландец попал в мишень всего раз, и то по краю Так что его трагическое попадание можно было отнести к разряду рокового случая.