Клиффорд Ирвинг - Мистификация

• Название: Мистификация
• Автор: Клиффорд Ирвинг
• Издательство: АСТ, Астрель-СПб, Харвест
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 978-5-17-046019-9, 978-5-9725-0920-1, 978-985-16-2145-9

Великолепная история об афере – писатель Клиффорд Ирвинг откровенно рассказывает о самой громкой литературной мистификации XX века, "автобиографии" Хорварда Хьюза. Книга, ставшая бестселлером в Великобритании, долгое время была запрещена к изданию в США.

Почему? Ответ находится в захватывающей и увлекательной, как шпионский роман, истории о храбрости предательстве и падении.

Это остроумная и парадоксальная книга о международных интригах, прекрасных женщинах, могущественных корпорациях, мерзавцах из высшего общества и обманчивом блеске американского истеблишмента.

---

Мы вместе поехали в город, высадили Эдит с детьми у гостиницы "Челси". Затем отправились в офис Мори Нессера на 55-й улице.

– Забудь обо всем, что я тебе рассказывал, – сказал я своему адвокату. – Садись в кресло и наслаждайся.

Следующие несколько дней и ночей, пока Мори с Хэрольдом Вейнбергером обстреливали меня вопросами, а личный секретарь стенографировала все сказанное, я поведал им всю историю от начала до конца. Я мерил шагами отделанный сосной пол в офисе Мори, хрипло описывая подробности, и смотрел с высоты сорокового этажа на реку внизу. И по мере повествования мне все яснее становилась абсурдность общей схемы. Я видел, как мы с Диком раз за разом себя обманывали, потакая собственной доверчивости. Однако за всей этой наивностью и глупостью, за неизбежной вульгарностью вовлеченных в дело денег – за всем этим виднелась грандиозность замысла, и я до сих пор воочию зрел безрассудное, артистическое великолепие нашей мистификации.

Дик как-то сказал мне, что это дело – своего рода акт анархии. Мы, как он выразился, обманывали истеблишмент, со всей его близорукостью и малодушным поклонением золотому тельцу. Тогда я отмахнулся от этого замечания. Для меня это была афера, великолепная шутка – и, возможно, прибыль в финале. Но теперь я понимал, что, пожалуй, действительно принимал участие в некоем акте анархии; демонстрировал – неважно, осознанно или нет – доступным мне способом холодное презрение к основам американского общества. Опьяненный своим признанием, я был готов закричать: "Я действительно это сделал. И безумно рад этому. Вы хотите заставить меня унижаться? Не выйдет. Хотите, чтобы я чувствовал себя виновным? Ни за что. Потому что я наслаждался каждой чертовой минутой этого предприятия!"

Но за этим порывом стояла всего лишь бравада, ведь на мне лежала другая, куда более тяжелая вина, – я впутал Эдит в нашу аферу, подверг ее серьезной опасности. А за всем этим угрожающе возвышался призрак дальнейших неизбежных разоблачений.

За двое суток секретарь сделала со своих стенографических записей копию признания. Я начал заполнять пробелы, внося исправления там, где ошибся, и пытаясь раскопать в памяти все имена и даты. Исправленный вариант был напечатан, и однажды утром процесс моего признания наконец завершился.

– Стенограммы и первый вариант нужно уничтожить, – сказал Мори.

Я пожал плечами:

– Порвите их.

– Репортеры знают, что мы здесь. Да они перероют весь мусор, чтобы достать черновик твоего рассказа. Мы все сожжем, – решил Мори.

Даже в конце, когда я уже примерил трагическую маску, муза комедии преследовала нас. Бумаги, обреченные на уничтожение, заняли целую корзину. Мори, Хэрольд, секретарь и я отнесли ее в мужскую уборную "Никерсона, Крамера, Ловенштейна, Нессена & Кэймена". Юридическая контора заботливо обеспечила душ для своих партнеров и коллег, днем и ночью потевших над соглашениями, показаниями и выступлениями в суде. Хэрольд Вейнбергер вылил в корзину флакончик бензина для зажигалок, а Мори бросил спичку. Признание весело заполыхало.

– Знаете, – сказал я, – в этом году у меня был богатый опыт по части сжигания рукописей. Времени уходит много, да и работенка не из легких. Вот увидите.

Вскоре пламя утихло. Сначала дым был почти незаметным, но потом повалил из душа белыми клубами. Хэрольд выскочил из уборной с диким кашлем. В холле секретарь пыталась высморкаться.

– Давайте поворошим бумагу, – предложил я, но за считанные секунды был выдворен в коридор.

Мори нашел питьевой фонтанчик; глаза у него слезились.

– Включи душ, – прохрипел он.

Хэрольд, самый младший из всех, порыскал в дымовой завесе и нашел кран. Хлынула холодная вода. Чтобы превратить бумаги в обугленную мокрую массу, понадобился почти целый час. Ближе к четырем часам утра, на улице неподалеку от дома 919 по 3-й авеню, работа была закончена. Я отправил остатки в сточную трубу.

– У меня такое чувство, – пробормотал Мори, – что это только начало дела, которое я не забуду никогда.

Глава 20 Фальшивая песня баронессы

Я не общался с людьми из "Макгро-Хилл" с тех пор, как уехал из Нью-Йорка в середине января. Отношения закончились. Они понимали это так же, как и я, несмотря на свое публичное заявление, мол, "мы посмотрим, что еще из этого выйдет", и не пытались связаться со мной. Я хотел позвонить Беверли Лу – но что я мог сказать? Личные извинения неминуемо станут признанием собственной вины, а момент для этого, как решили наши адвокаты, еще не настал.

Силы закона и порядка совещались на площади Фоули, расследование продолжалось. Федеральный прокурор Южного округа Нью-Йорка и окружной прокурор решили объединить результаты своих розысков.

– Скорее всего, – сказал Мори, – будет бой за тело.

– За тело?

– За тебя, приятель.

Мы снова сидели в его офисе, и он только что повесил трубку после разговора с Робертом Морвилло, главой криминального отдела прокуратуры. Жалуясь на постоянный цейтнот, на невозможность просто поговорить с клиентом и выяснить все факты, Мори снова перенес мой вызов в суд пред очи двух собраний присяжных на более поздний срок.

– Давай продолжим. – Нессен уселся в кресло и зажег очередную сигару. – Похоже, тебе придется возместить убытки "Макгро-Хилл", и чем скорее, тем лучше. Часть денег находится в Швейцарии, на счете Ханны Розенкранц, а остаток в Испании. А где именно в Испании?

– Здесь, – сказал я, залезая в портфель за последним выпуском "Тайм". Журнал вцепился в мою историю с безжалостностью и непредвзятостью мистера Магу, идущего по следу украденной блохи.

Я кинул журнал через стол, предварительно открыв на страницах, посвященных последним сведениям по делу Хьюза.

– Прямо здесь, – и я указал на фотографию нашего дома на Ибице. – Видишь тот открытый сарай справа? Камень, более светлый по сравнению с остальными? За ним лежат пятьдесят пять тысяч в швейцарских франках.

– Наличными?

– Мы уехали с Ибицы в страшной спешке. Там везде шныряли репортеры, другого выхода просто не было.

– Точная сумма?

– Да я не считал.

– Ты просто чокнутый, дальше уже некуда, – сказал Мафи.

* * *

Гарри Григг, человек с веселыми карими глазами и подстриженными под Гручо Маркса усами, был президентом "Интерстейт секьюрити", частного детективного агентства со штатом не меньше шестисот человек только в Нью-Йорке и Новой Англии. Когда мы с Мори описали проблему, у него глаза загорелись от удовольствия.

– Именно для таких дел я и создан, – заявил он. – А то совсем зачах тут за столом.

Работа Гарри заключалась в том, чтобы слетать на Ибицу и извлечь деньги, пока кто-нибудь еще – вор, репортеры, "Интерпол" или испанская полиция – не пораскинет мозгами и не сделает то же самое. Дом совершенно не охранялся, если, конечно, не считать служанку. Я дал Гарри список всех тайников, который он выучил наизусть, и письмо для Рафаэлы.

– Что-нибудь еще, кроме денег? Наркотики? Секретные документы? В студии?

– Нет, – ответил я.

Он уехал в аэропорт Кеннеди и через сорок восемь часов позвонил в офис Мори Нессена. Адвокат срочно вызвал меня.

– Если кто-то мог сделать эту работу, – вскричал Мори с детским восторгом, – так это Гарри! Он просто великолепен.

– Я на Ибице в аэропорту, – спокойно произнес детектив, – подстриг газон, сходил в прачечную да вот еще летнюю одежду прикупил.

– Должно быть, связь плохая, – в замешательстве ответил Мори, – слышно не очень.

Гарри повторил сообщение. Он подстриг газон, сходил в прачечную и купил летнюю одежду.

На широком лбу Нессена заблестели капельки пота. Он прикрыл трубку рукой и прошипел:

– Ты просил его купить какую-нибудь летнюю одежду?

– Боже мой, да ведь сейчас январь.

– Гарри, мне кажется, присутствует некое недопонимание. Клифф сказал, что...

– Я вам перезвоню, – выпалил Григг и немедленно повесил трубку.

– Кажется, меня сейчас хватит удар, – пробормотал Мори.

– А мне кажется, что я стал нищим.

Через десять минут телефон зазвонил опять. На этот раз позвонил Джон Вентворт, вице-президент "Интерстейт секьюрити".

– Мори, перед отъездом шеф попросил меня кое-что вам передать. Это код, мы его придумали, когда сидели в аэропорту. Значит, так: то, что снаружи дома, – летняя одежда, а вот объект в шкафу – это...

* * *

На следующее утро Гарри вернулся в Нью-Йорк; мы как раз закончили обедать в квартире у Мори. Это был первый обед в домашней обстановке с момента нашего кошмарного побега с Ибицы, с тех пор, как на мою семью обрушилось такое давление, которое могло шутя расплющить кого угодно. В то утро в сопровождении Нессена я впервые явился в здание суда на площади Фоули на встречу с Робертом Морвилло и Джеком Тигом, помощником прокурора, привлеченным благодаря своему опыту в делах со швейцарскими банками. Мори предупредил меня держать рот на замке и слушать, я четко выполнял инструкции, пока Морвилло – полноватый, в одежде с короткими рукавами, лет около сорока – произносил короткую речь.