Ричард Олдингтон - Семеро против Ривза

• Название: Семеро против Ривза
• Автор: Ричард Олдингтон
• Издательство: Издательство «Художественная литература»
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1968

Это шестой по счету роман видного английского писателя, шестой из семи, написанных им в тридцатые годы, точнее сказать, с 1929 по 1939 год, в самый активный и плодотворный период его творчества. Все семь романов посвящены современной теме и составляют как бы единый цикл, обративший на себя внимание искренностью авторской исповеди и страстными обличениями буржуазной действительности в годы наступления фашистской реакции. Может показаться, однако, что «Семеро против Ривза» — «комедия-фарс», как обозначен роман в подзаголовке, стоит особняком. Фарсовая комедийность действительно выделяет его, но выделяет в общем ряду. Манера и дух едкого шаржа представлены здесь в необычной концентрации, определяют стиль всей книги. Однако эту манеру и дух не трудно отыскать и в первом романе Олдингтона — в его «Смерти героя». Там же легко обнаружить истоки основной темы «Семеро против Ривза», в тех эпизодах, где речь идет о «единственно умных людях», как саркастически назвал Олдингтон полных самомнения вожаков западного модернизма, в русле которого, в начале десятых годов, начал он, тогда поэт-имажист, свою литературную деятельность.

---

— Мамочка, — сказал он, наклоняясь к миссис Ривз и заранее улыбаясь в предвкушении ее ответа, — эти овощи из нашего огорода?

Миссис Ривз покраснела до корней волос. Какой ужас! Назвать ее при всех «мамочкой», словно они какие-то плебеи, да к тому же еще упомянуть об этой дурацкой причуде жителя предместья выращивать овощи у себя в огороде…

— Право не знаю, душа моя, — ответила она сладчайшим голоском. — Это я предоставляю решать повару.

— Естественно! — презрительно фыркнула миссис Фэддимен-Фиш. — Правда, я убеждена, что мой повар и садовники втайне от меня сбывают на рынок всю спаржу, выращенную в моих теплицах, и всю мою раннюю клубнику.

Мистер Ривз, насупившись, с укоризной посмотрел на жену. Он не одобрял вранья, а уж он-то знал не хуже ее, что она полдня прохлопотала на кухне, а потом заставила Эстер под дождем собирать овощи на огороде…

— Вы, наверно, знаете Вернон Трейл? — в волнении спросила миссис Ривз, надеясь перевести разговор на нечто более содержательное.

В ответ раздался дружный взрыв хохота, — женским голосам вторило раскатистое, басовитое «ха-ха-ха!» мистера Фэддимен-Фиша. Знают ли они Вернон Трейл? Конечно, они ее знают. Они знают всех, кто хоть как-то известен, — во всяком случае, могут говорить обо всех, как если бы знали их лично, а больше ведь ничего и не требуется.

— Бедняжка Верни! — взвизгнул Энси. — Да она бы умерла со смеху, если б кто-нибудь сказал ей, что мы ее не знаем!

И вся компания набросилась на мисс Трейл, как голодные псы на жирную кость.

— Ей ведь уже никак не меньше сорока, — заметила Бекки.

— А рот у нее какой — настоящая пасть, — заверещала миссис Фэддимен-Фиш. — Когда я вижу ее, у меня появляется такое чувство, какое, наверно, испытывал Иона, увидев кита.

— И что только мужчины в ней находят, просто не понимаю, — язвительно произнес Энси. — Она до того женственна, просто тошнит…

— Так или иначе, а с Дональдом Каствудом она неплохо ладила, — сказала Бекки. — А теперь, я слышала, она со своим издателем…

— Что ж, сочетание бизнеса с удовольствием, — весело произнес мистер Фэддимен-Фиш. — Муза в двойной упряжке — каково, а? М-да, неплохо сказано, надо будет это запомнить.

— А книги у нее — это же просто ужас, — застонал Энси. — Все про каких-то жен мясников и про то, как они рожают детей. Я считаю, что цензор должен был бы их запретить. Правда, их никто не читает.

— Да, расходятся ее книги не слишком бойко, не слишком, — снисходительно произнес мистер Фэддимен-Фиш. — Но есть такие книготорговцы, которые положительно на ней помешаны, говорят, что она очень хорошо идет в предместьях.

— Хм, в предместьях, — фыркнула мисс Бэрден.

— В предместьях? — эхом повторила миссис Фэддимен-Фиш, как спросил бы сноб, не поняв значения вульгарного слова.

Тут словно прорвалась плотина, и на слушателей хлынул поток скандальных и не слишком достоверных историй из жизни различных писателей, которые, как оказалось, вроде бы все принадлежали к числу близких друзей Фэддимен-Фишей. Зато произведений их почти не касались, разве что кто-нибудь изрекал, например, такое глубоко продуманное суждение: «Его последняя книга — нечто совершенно немыслимое», или: «Ну, а мне показалось, что она не так нестерпимо скучна, как остальные». А мистер Фэддимен-Фиш время от времени вставлял: «Она хорошо идет, учтите, хорошо идет», явно не желая давать в обиду книготорговлю. Миссис Ривз застенчиво упомянула имя Д.-Г. Лоуренса: она недавно прочитала такую странную книгу о нем.

— Но он же умер! — заметил мистер Фэддимен-Фиш, до крайности удивляясь услышанному. — Книги его в дешевом издании расходятся, конечно, вовсю, но он уже не имеет никакого значения: он же умер.

Вот так-то.

И они перешли к обсуждению книг, которые им были по душе. Энси знал одного молодого человека, «совершенно очаровательного, дорогая», который выпустил книгу о вышивании: «вы непременно должны ее прочесть, это поразительное произведение». У мисс Бэрден оказался двоюродный брат, молодой человек, только что окончивший университет, который пишет стихи — «прелестнее я ничего не читала», но эти идиоты издатели не желают даже взглянуть на них. Миссис Фэддимен-Фиш восторгалась книгой о Гитлере, написанной бывшим моряком, «принадлежащим к одной из наших самых родовитых семей»; но мистер Фэддимен-Фиш считал, что это книга посредственная: не раскупают. Он был всецело за роман, написанный одной молодой женщиной, — «вот кому надо дать Нобелевскую премию». Миссис Фэддимен-Фиш тотчас, вся исходя желчью, набросилась на роман, — а вернее, на молодую женщину.

Мистер Ривз не без чувства неловкости слушал все это и удивлялся. Зачем они выливают здесь эти ушаты грязи? Где же он был столько лет и почему до сих пор не знал, какие на самом деле мерзкие существа эти известные писатели? И почему те, о которых он слышал, такие низкие люди, а те, о ком никто не слышал, — такие замечательные?

Но у него не было времени поразмыслить над этой странной проблемой, ибо дамы удалились, и ему пришлось заняться портвейном. Он чувствовал, как в нем закипает раздражение всякий раз, когда взгляд его падал на темные галстуки мужчин, и он представлял себе, до чего же глупо выглядит он во фраке. Мистер Фэддимен-Фиш, налив себе портвейна, передал графин Энси.

— Минуточку, минуточку, — залопотал Энси, перед которым еще стояла полная рюмка, ибо он отказался отдать ее Эстер. — Я сначала допью этот дивный кларет.

Мистер Ривз, только было отхлебнувший портвейна, поперхнулся и отчаянно раскашлялся в салфетку. Кларет!…

— Извините, — еле выдохнул он, — портвейн не в то горло попал.

Мистер Фэддимен-Фиш с сосредоточенным видом заговорил о делах. Что ж, положение у него складывается не слишком блестяще, но ведь могло быть и хуже. Он считал, что торговля может снова стать на ноги только при одном условии — если уменьшат на шиллинг подоходный налог. Мистер Ривз согласился. Но что тогда будет с вооружением? Мистер Фэддимен-Фиш согласился, что вооружение — оно, конечно, необходимо, на него давно не обращали внимания, но низшие классы вообще отвыкли платить налоги, надо обложить налогом все предметы первой необходимости отечественного производства, за исключением изданий — «естественного средства просвещения нации». Мистер Ривз заметил, что он считал бы правильным облагать пошлиной все импортируемые товары, — только не бумагу, прервал его мистер Фэддимен-Фиш, — но с тем, чтобы облагать пошлиной внутреннюю торговлю, он никак не может согласиться. Энси спросил, а почему бы, собственно, правительству не прекратить платежей по военным займам, — тогда в стране была бы уйма денег. Мистер Фэддимен-Фиш сказал, что это привело бы к разорению вдов и сирот, — родственников у него не было, зато было вложено шестьдесят тысяч в военные займы, — а мистер Ривз пояснил, что это подорвало бы в людях доверие к правительству. Он считал, что слишком много денег уходит на жалованье уайт-холловским бюрократам, — вот где можно было бы навести немалую экономию. Конечно, конечно, — согласились все.

— Просто не могу понять, зачем нам вообще нужны правительственные учреждения, — раздраженно заявил Энси. — Я уверен, что мне от них нет ни малейшей пользы.

— Зато мы выбрасываем на ветер миллионы им на пособия, — сказал мистер Фэддимен-Фиш. — Кстати, позвольте я вам расскажу одну историю, которую на прошлой неделе я слышал в клубе…

Школьники очень остры на язык.

Они присоединились к дамам. Миссис Фэддимен-Фиш плела нескончаемую историю о том, какая им попалась мерзкая горничная — по ее милости они лишились лучшего своего дворецкого, ибо негодяйка имела наглость выйти за него замуж; под конец история эта каким-то непонятным образом перешла в другую — про индийского раджу, который сделал ей предложение в бассейне Монте-Карло. Тут возник обмен мнениями на тему о том, кто куда намерен ехать летом. Мисс Бэрден собиралась отбыть в Югославию и в восточную часть Средиземного моря — на «мамочкиной яхте». Миссис Фэддимен-Фиш думала отправиться в Канн, — теперь модно туда ездить летом, — и вернуться обратно с таким расчетом, чтобы к двенадцатому попасть в Шотландию, но вот беда: она никак не может решить, чье принять приглашение — лорда Мэрмана или же лорда Стейлхэма. А как бы они решили? Энси сказал, что это просто чудовищно: герцогиня Саламанкская пригласила его на все лето в свое удивительное поместье в Испании, так эта противная заварушка, которая у них там идет, все испортила… если бы она еще успела закончиться к середине июня, тогда все было бы в порядке, и он мог бы поехать…

Ривзы сидели молча: они никуда не выезжали дальше Остенде и Парижа. Миссис Ривз сказала что-то насчет красоты Елисейских полей, но миссис Фэддимен-Фиш величественно заявила, что Париж теперь больше не в моде. И там такая скучища, добавила мисс Бэрден, половину ночных кабачков закрыли по милости этих дурацких социалистов, которые стоят там у власти. Это напомнило мистеру Фэддимен-Фишу эпиграмму, которую он написал про мосье Блюма…