Александр Зиновьев - Мой дом - моя чужбина

• Название: Мой дом - моя чужбина
• Автор: Александр Зиновьев
• Жанр: Поэзия

---

Нашей поступи железной.

Это Родине полезно!

СОМНЕНИЯ

Откровенно признаюся, я тогда слегка струхнул.

Вон куда прогресса поступь наш народец повернул!

Ну, а ежели свободы он по-своему поймет ?

Если он реформы наши против нас же обернет?

Спор еще кипел-бурлился,

Кое-кто под стол свалился.

Мат обрел свое значенье.

Крик заполнил помещенье.

Слово пикнуть не давали робким трезвым голосам.

Интерес к своей программе я утратил первым сам.

ВОЗМЕЗДИЕ

Поздно вечером, когда кабаки закрылися,

Кто куда мы расползлись, по норам зарылися.

А потом в тиши ночи

Застрочили стукачи,

Что в районе появились диссиденты-трепачи…

Разбирала мой вопрос важная комиссия.

Завершилась в пять минут моя горе-миссия.

Там прогресс вершится где-то,

Моя ж песня была спета.

Коллектив принял решенье наказать меня за это.

Чтоб устои не трясли всякие уродины,

Поработает пущай на просторах Родины.

Я копаю котлован.

Перевыполняю план.

Говорю себе с тоскою: ах, какой я был болван!

С перепою местных баб где попало тискаю

И мечтаю вновь сродниться с городской пропискою.

УРОКИ

Нас,"борцов", набралось тут,

Можно делать институт.

Сколько ж всех в стране таких!

А успехов никаких.

Значит, силы тратим даром,

- Говорит сосед по нарам.

Нам пора извлечь урок.

Чтоб из драки вышел прок,

Надо дело изучать,

Прежде чем "права качать".

Мы же, в общем, бьем вслепую.

И удары все - впустую.

Если власти захотят,

Нас раздавят, как котят.

Понял я одно пока:

Эта драка - на века.

А "гражданские свободы"

- Эта блажь не для народа.

Мы ж Россия, СеСеСеР.

Нам Европа не пример.

ИЗ ПИСЬМА ДРУГУ

Пришли как можно поскорей

Хотя бы пачку сухарей.

ИЗ ПИСЬМА ДРУГА

Положение сейчас в коллективе сложное.

Связь с тобою создает впечатленье ложное.

Бродят до сих пор вовсю слухи коридорные,

Будто разделяю я взгляды твои вздорные.

Одним словом, у меня есть одно желание:

Пусть последним будет то, первое послание.

ИЗ ПИСЬМА К НЕЙ

Одно несомненно я понял пока,

Какого с тобой я свалял дурака.

Была бы жена, то есть в жизни опора…

ИЗ ЕЕ ПИСЬМА

Давно не слыхала подобного вздора!

ИЗ ПИСЬМА К НЕЙ

Похабные песни заводят в бараке.

Вот вспыхнула ругань - предвестница драки.

На нарах внизу слышу тяжкие вздохи.

Вгрызаются в тело незримые блохи.

Итак, подтвердилось твое предсказанье.

Я по заслугам понес наказанье.

Но ты объясни мне хотя б в утешенье:

В чем же конкретно мое прегрешенье ?

ИЗ ЕЕ ПИСЬМА

Как был ты осел, так и сгинешь ослом.

Признал бы вину, и, глядишь, пронесло.

Повинную голову, бают, всегда

Обходит сторонкою злая беда.

Я жизни обычной хочу, не геройства.

И мне наплевать на реформы устройства.

Про письма, посылки, свиданья к прочее

Лучше забудь, выражаясь короче.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ

Живи декабристы сегодня, наверно,

Им с женами было бы тоже прескверно.

Княгини свои напрягли бы умишки.

Супругам, плюясь, сочинили б письмишки.

Другим, мол, - мужья.

Мне ж достался разиня.

В общем, разводимся.

Подпись:княгиня.

НЕОТПРАВЛЕННЫЕ ПИСЬМА

Нас будят петухи чуть свет.

Сопровождают любопытные собаки.

Девчонки местные кивают нам привет,

А парни местные грозят затеять драки.

В нас водкой дышат - "двину в морду, хошь?".

Пол шелухой подсолнечной усеян.

И я испытываю радостную дрожь:

Мне чудится - жива еще Расея.

Давно тут самолеты режут облака,

Глядится стариною электричка,

И не отыщешь кружку молока,

Не съешь от местной курицы яичка.

На много километров яблоневый сад

Растет в согласьи с пятилетним планом.

Поносят бабы "этот сущий лд" -

И едут в город за венгерским "джонатаном".

Где был источник знаменитых вод,

Колючей проволокой весь район опутан.

За ней цветет секретнейший завод,

Дымами ядовитыми окутан.

А что касается людей,

Наверно прав был лектор из столицы:

Та общность новая уже родилася, ей-ей.

Противно вешаться.

Но нечем застрелиться.

У БРАТСКОЙ МОГИЛЫ

Мне должность назначена нынче такая,

Я в черствую землю лопатку втыкаю.

Я облик меняю российского поля.

Вдруг слышу я голос, исполненный боли.

- Когда-то мы русские были солдаты.

Нас здесь покосили врага автоматы.

Зачем, отвечай по-солдатски, упрямо

Ты наши могилы уродуешь ямой ?

- Не знаю, товарищ.

Но кажется, вроде

Я тоже в каком-то бредовом походе.

Я вроде в атаке.

Похоже, что тоже

Здесь землю родную и я унавожу.

Ты лучше скажи что-нибудь про себя.

Как это случилось - убило тебя ?

- Рассказывать я не мастак.

Ну, в общем, дело было так.

В поддых втянуло животы.

Мы, стоя "Смирно!", засыпали.

Нас к героизму призывали

Политруки до хрипоты.

Потом сам ротный пригрозил

Влепить обойму прямо в сраку,

Если не встанет кто в атаку

Из мягкой, словно пух, грязи.

От старшины потом влетело,

Когда ровняли мы носки.

Потом кромсало на куски

Мое мальчишеское тело.

Переживи я это дело,

Наверно, сдох бы от тоски.

Все в мире есть лишь эпизод.

Все преходяще в нем, все тленно.

И в грязь втоптал какой-то взвод

Мои разорванные члены.

И вот на вечном я покое.

А сам-то что ты есть такое ?

- Поэт.

Нет доли интересней,

Когда уходят прочь века.

Я мир хочу прекрасной песней

Возвысить к Свету.

А пока-

Пока копаю котлован.

И перевыполняю план.

И не испытываю болей

Уже от трудовых мозолей.

- Поэт ? Так, значит, ты бунтарь.

Я рад, что встретился с тобою.

Ну что ж, поэт, готовься к бою!

И мощной рифмой всем там вдарь!

Я тоже песни сочинял,

Но это было все впустую.

Мы, "кирзяками" грязь меся,

Вопили все ж "Перепетую".

- Увы, солдат, я жизни строй

Готов принять теперь любой.

Не в силах я в нем что-то отменять.

Все перемены в нем идут не от меня.

Я - тело косное.

Я - позвоночник жесткий.

Безмолвный зритель.

Для других подмостки.

Считают мудрецы и им вослед невежды:

Я есть отсутствие просвета и надежды.

- Понятно, друг.

Когда в руках лопата,

Нельзя подняться выше должности солдата.

И все же должен ты, хоть тресни,

Мир огласить своею песней.

А я…

Ты слышишь крик "Ура!" ?

Прощай, поэт.

Мне в бой пора.

Смутно помню, что случилося потом.

Пил я водку с незнакомым забулдыгой под кустом.

Я последними словами клял свою судьбу.

А он

Разъяснил мне, как на пальцах, высшей мудрости закон.

- Не суди Их слишком строго.

Такова наша дорога.

Поживешь и испарится романтический туман.

В память врежутся мозоли и вот этот котлован.

И венец всего творенья

- Это самое мгновенье.

Жив пока, к чему мудрить ?

Предлагаю повторить.

Внутри и снаружи все вдруг посветлело.

Волшебная жидкость вливается в тело.

Картины волшебные в памяти будит.

Упругими кажутся дряблые груди,

И алою розой - беззубая пасть.

И ниже земли невозможно упасть.

ПОХМЕЛЬЕ

Кончило действовать гнусное зелье.

Пиру на смену приходит похмелье.

И нужно теперь для починки души,

Хоть сдохни, найти непременно гроши.

Пока мы решали сию сверхзадачу,

Мой собутыльник ворчал, чуть не плача.

- Сказать по-честному, храбрюсь я лишь для вида.

А в глубине души грызет меня обида…

Тогда была на редкость ранняя весна.

И солнце, как назло, вовсю тогда сияло.

Природа, извини банальность, пробуждалась ото сна.

А нам, увы, уснуть навеки предстояло.

А было нам семнадцать лет.

Девчонки нам глядели вслед.

А нам на это было наплевать.

За Родину мы шли околевать.

Но отгремели эти грозные года.

И мы один на сотню уцелели.

Весною пахнет, веришь, как тогда,

А мы уже таскаем ноги еле-еле.

Нам ничего уже не светит впереди.

И старая обида душу бередит,

Что всем давно на нас плевать,

Что нет уже того, за что есть смысл околевать.

Прав был философ: все течет,

И будто не было сражений.

И все упреки на свой счет

Приемлем мы без возражений.

Ах, если бы в ту страшную весну меня вернули!…