Геннадий Ананьев - Князь Воротынский

• Название: Князь Воротынский
• Автор: Геннадий Ананьев
• Издательство: Гепта-Трейд
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-87683-007-0

Известный историк Н.М. Карамзин оставил потомкам такое свидетельство: «Знатный род князей Воротынских, потомков святого Михаила Черниговского, уже давно пресекся в России, имя князя Михаила Воротынского сделалось достоянием и славою нашей истории».

Роман Геннадия Ананьева воскрешает имя достойного человека, князя, народного героя.

---

Москва могущественней Казани, это – истина, и если станет Казань и впредь досаждать Москве, нанося ей урон и обиды, тогда подрубит она ханство под самый корень. Только добрый мир спасет правоверных от бесцельной гибели, сохранит все, что у них есть сегодня: процветание и веру. Да и от Гиреев алчных, мечтающих стать властелинами Вселенной, обережет Москва.

Ясно каждому, кто имеет ум и честь, что властолюбие и жестокость Гиреев не имеет предела. Казанское ханство под их пятой застонет стоном горестным, и прольется без меры кровь правоверных. А простит ли Аллах своему первослужителю, кому определено направлять верующих на путь истинный, подобное? Хотя он и Милосердный. Не станет ли его, сеида, участь подобна участи Мухаммед-Амина?

Раздумья эти прервал мулла одной из окраинных мечетей Казани, которому сеид обещал летом этого года паломничество в Мекку и Медину. Мулла всячески поддерживал его, сеида, политику, был истинным сторонником московского протектората и не хотел никаких осложнений во взаимоотношениях казанского хана с московским царем.

– Слышал я, почтенный улема, от своих прихожан, будто их подговаривают выступить против Шаха-Али. А когда, обещают, сядет на ханство Сагиб-Гирей, будет его сторонникам вольно грабить русских купцов. Богатство их, внушают, вызывая алчность, не подлежит счету.

– О, дрова для геенны! Как много отступивших. Не Всевышний ли предупреждал нас: «Сколько мы погубили до них поколений; они были сильнее их мощью и искали на земле, есть ли убежище!.. Поистине, в этом – напоминание тому, у кого есть сердце или кто преклонил слух и сам присутствует!»

– Человек – заблуждающийся. А многие к тому же – алчны.

Нет, не понял почтенный мулла сеида. Не об этом он сокрушался. Верно, алчные всегда забывают, что ограбить купца – ограбить себя; убить купца – убить себя; но те, кто толкает на прегрешение алчных, разве у них нет головы? Царь московский может постоять за своих людей. Месть настигнет свершивших зло, и целое поколение казанцев исчезнет с лица земли. Именно это заботило сеида. К таким же последствиям вело и подстрекательство против Шаха-Али. Итог один: война с Россией. А это – конец.

«Неужели Мухаммед-Гирей со своим братом завоюет казанское ханство?! Тогда – всему конец. Сагиб-Гирей – начало конца. На многие века!» – гневался сеид на тех, кто, называя себя мусульманином, совершенно не считался с мнением его, первосвященника, кому Аллах предначертал направлять на верный путь предавшихся Аллаху. С мнением верховного судьи всех поступков правоверных в ханстве.

– Призывай с мимбара молящихся не идти путем отступников, для кого у Аллаха припасен огонь жгучий. Да благословит тебя Всевышний, Всемилостивейший и Милосердный. И прошу тебя, давай мне знать обо всем, что услышишь против Шаха-Али или что о Сагиб-Гирее.

Мулла покинул покои сеида, и тот погрузился в тяжелые раздумья. Вот уже третий священнослужитель приносит ему подобную весть. Выходит, не случайно подстрекают казанцев против Шаха-Али. Выходит, Мухаммед-Гирей, совсем потеряв голову, рвется подчинить себе казанское ханство. Трудно будет Шаху-Али противостоять своими силами, почти невозможно, ибо он не любим народом, слишком молод и не в меру мстителен, не наделен и проницательностью. Шаха-Али нужно менять. Срочно. Пока не нагрянул Мухаммед-Гирей со своим братом.

«Сегодня подготовлю письмо царю Василию и завтра пошлю гонца».

И еще одно свое намерение он, наконец, решился исполнить. Он давно собирался произнести с мимбара проповедь о том, что не должно быть вражды между мусульманами и христианами, ибо они – одной веры. Как и иудеи. Авраам – отец Измаила и Исаака. Моисей, Муса, почитаем и иудеями, и мусульманами. Иисус Христос, Иса, был предтечей пророка Мухаммеда. Бог один у всех, лишь разные пророки, которые и почитаются по-разному. Но разве это – предлог для вражды? Сеид понимал, что подобная проповедь прозвучит громом среди ясного неба, ибо народ темен и знает лишь то, что внушают ему с детства муллы и родители, оттого все не решался на такое откровение, но теперь видел, что пора внушить праведную мысль вначале служителям мечетей, чтобы потом, когда он сам прочтет проповедь, они поддержали его в своих проповедях и в беседах с правоверными.

Он тут же послал своего верного слугу к Шаху-Али, чтобы тот нашел благовидный предлог посетить его, сеида, завтра после свершения салят асгозахр, полуденного намаза, а сам сел писать письмо царю Василию, не доверяя это секретное слово никому. Даже преданному секретарю.

На рассвете, когда еще не разнеслись над городом с минаретов мечетей призывы муэдзинов к верующим совершить салят ассубх, чтобы вознести вместе с зарей хвалу Всевышнему, гонец сеида выехал со двора первосвященника и поскакал к переправе. Провожал его сам сеид, совершив перед этим фатиху.

Не внял Аллах просьбе сеида благословить путь гонца, через несколько часов его, скрученного арканом и завернутого в кошму, бросили к ногам мухаммед-гиреевского ципцана и вытащили изо рта тугой кляп.

– Было ли с ним письмо? – спросил ципцан перехвативших сеидовского гонца.

– Мы не искали у него ничего, – ответил один из воинов, могучий, как буйвол. – Зачем зря терять время. Если письмо есть, оно – с ним.

– Развяжите. Обыщите. Или ты сам скажешь, продавшийся неверным, где послание нечестивца Василию?

– В голенище сапога, – покорно ответил гонец, совершенно не собираясь противиться воле Аллаха, который предначертал ему то, что предначертал.

– Кому должен был передать письмо?

– В Алатыре, стрелецкому воеводе. Потом вместе с ним скакать к великому князю Василию.

– Он – не великий. Он – раб Мухаммед-Гирея, да продлит Аллах его жизнь, – молитвенно провел ладонями по щекам и подбородку ципцан, затем, после небольшой паузы, продолжил: – Ты – отступник от веры, ты еще и предавший своего господина. Есть разве таким доверие? Нет! – И повелел воину-бугаю: – Увезите в лес, разрубите на куски и бросьте на съедение волкам. Потом ты, – перст в сторону воина-бугая, – не медля ни минуты, вернись сюда. Предупреждаю: ни один человек не должен знать, что мы перехватили посланца сеида! Не сдержите язык за зубами, не сносить вам головы!

Как только унесли вновь опутанного арканом и завернутого в кошму гонца, ципцан с нетерпением принялся за сеидово послание к московскому царю, время от времени восклицая:

– О, Аллах!

– Смерть отступнику от пути Аллаха!

– О, желтая собака!

Как он сейчас гордился собой, что так ловко обвел вокруг пальца доверчивого сеида. Еще в Крыму он знал, что первосвященник казанский вещает с мимбара неугодное Аллаху – призывает к дружбе с русским царем, а не к джихаду с неверными, но, приехав в Казань, он целовал ичиги сеида, не пропускал ни одной его проповеди, всегда оказывал знаки нижайшего почтения, даже раболепия; глаз в то же время с сеида не спускал – вот и клюнул простофиля-предатель, не особенно таился, посылая гонца.

«Пусть теперь думает, что посланец его скачет к царю! Пусть! Если Шах-Али пошлет своего гонца, он тоже доскачет до меня», – улыбнулся своему остроумию ципцан.

Да, ему можно было улыбаться. За короткое время он сделал все необходимое, чтобы полностью оттеснить хоть чуть-чуть лояльных к русским сановников Шаха-Али. Теперь тот в полном неведении, что творится в Казани и во всем ханстве, а все повеления Шаха-Али тут же становятся известными ципцану и выполняются лишь те, на какие он дает разрешение. Шаху-Али же с почтением доносят о том, что воля его, ханская, исполнена. Никто не перечит хану, никто даже ни взглянул на него дерзко или надменно, никто ни разу не выразил никакого протеста. Даже советники любое ханское слово воспринимают как самое мудрое, не требующее осмысления и тем более уточнения.

Ципцан знал, что сегодня после полуденной молитвы Шах-Али едет к сеиду. Он считал эту встречу нежелательной, ибо предвидел суть предстоящей беседы, но помешать уже не мог: слишком неожиданно сеид зашевелился.

«Что делать! Пусть настораживает Шаха-Али! Пусть! Поступит же лизоблюд Васильев так, как захочу я! Пусть и мулл собирает отступник сеид. Пусть! Найдется в беседе с ними неверно сказанное слово, которое возмутит правоверных! Его предопределение в его руках! Аллах – Всевидящий. Он не прощает сбившихся с истинного пути!»

Что ж, проницательность ципцана достойна уважения. После торжественной церемонии встречи, при которой знаки почтения более выказал гость, нежели хозяин, что не противоречило мусульманскому обычаю, хан и сеид удалились в покои для духовных бесед. Одни. Без советников и других приближенных.

– Достопочтенный хан, – начал беседу с глазу на глаз сеид, едва возлегли они на подушки, услужливо подложенные рабами под их спины и тут же исчезнувшими. – Мне все чаще поступают сведения, что против вас, повелитель, плетется заговор. Гирей хотят захватить ханство. На ваш престол метит брат Мухаммед-Гирея Сагиб-Гирей. Вы же, как мне известно, бездействуете. Развязываете тем самым руки заговорщикам, нити от которых держит в своих руках ципцан Мухаммед-Гирея, приехавший в Казань с полномочиями ханского посла.