Евгений Люфанов - Книга царств

• Название: Книга царств
• Автор: Евгений Люфанов
• Издательство: Негоциант
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994
• ISBN: 5-87091-003-Х, 5-87091-004-8

Заключительная часть дилогии «Великое сидение». В романе рассказывается о важнейших событиях в Российском государстве, последовавших вслед за смертью Петра I: опале всемогущего А.Меншикова, восшествии на престол, царствовании и смерти вначале Екатерины I, а затем и Петра II, до дней начала царствования императрицы Анны Иоановны.

---

Сколько бывает смеха, когда Лиса, Лизета, спутница Петра во всех его прогулках, начнет представлять кого-нибудь из близких или самого Меншикова, его походку и характерные манеры. Лизета – непременная участница всех игр. Всегда с ней очень весело.

Излюбленным местом их гуляний был Петергоф. Там фонтаны, море, лес, в котором можно поохотиться, на любой лужайке затеять интересную игру. Сюда можно приехать веселой, шумной гурьбой на тройках с бубенцами-колокольчиками или верхом на хорошо объезженных лошадях. Елисавета любила больше верховую езду, и Петр всегда готов быть ее спутником, сидя на своем коне. Близкое родство оправдывало их частые свидания, простоту и даже некую бесцеремонность в обращении.

Светлейший князь был болен – как это хорошо! Можно свободно распоряжаться временем и проводить его по собственному усмотрению. Лучше всего, конечно, снова ехать в Петергоф. Там их сверстники, сыновья и дочери вельможной знати, а Елисавета обрела приятную подружку, дочь фонтанного мастера, до озорства веселую Настёну.

Когда свалила дневная жара и со стороны моря приятно повеяло прохладой, вздумали играть в горелки. Стали попарно выстраиваться, и вместе с ними принял участие в игре какой-то матрос, недавний выученик навигацкой школы. Елисавета сама подошла к нему и встала в пару, а позади с Настёной стоял Петр. Выпало «гореть» племяннику графа Головкина, и он прикидывал, кого ему вернее поймать – матроса или Елисавету? А может быть, потом погнаться за напарницей Петра или за ним самим? Хлопнули в ладоши:

– Раз, два, три, веселей гори!..

Головкин опоздал, дав возможность убежать матросу и Елисавете, скрывшимся в стороне за кустами. Запыхавшись, возвратился Головкин и настороженно стал ждать, когда готова будет бежать другая пара, чтобы безошибочно настичь ее.

– Раз, два, три, веселей гори!..

И петергофская Настёна, едва сорвавшись с места, залилась неудержимым смехом да тут же и свалилась на траву. Смеялись, хохотали все, пары разъединились, и прервалась игра.

– Давайте лучше в жмурки, – предложила внучка графа Апраксина, и Петру выпал жребий водить. С плотно завязанными глазами, широко раскинув руки, опасливо переступая и подаваясь из стороны в сторону, Петр старался кого-нибудь поймать, но этого было недостаточно: надо на ощупь угадать, кого поймал, и назвать по имени. Он ошибался и продолжал водить. Играли долго. Вместе с морской прохладой наползали сумерки. Ухватил Петр за рукав Головкина, угадал его, и снял с лица повязку. Теперь Головкину водить, а Петр огляделся – где Елисавета? Нет ее.

– Лиса!.. Лизета!..

Она не отзывалась. Петр отошел подальше от играющих и, приложив ко рту рупором руки, снова громко крикнул:

– Лизета!..

Где же она?..

Он побежал дальше, обогнул кусты, разросшиеся за тропинкой, и ожидая сейчас вот, сию минуту, увидеть ее, пробежал еще дальше и едва не наступил на нее, лежавшую на скошенной траве.

– Петяша!.. – окликнула его она сама.

– Ты… – на бегу мигом остановился он.

– Ой, Петяша, – потянула его за руку к себе Елисавета и каким-то восторженным шепотом проговорила: – Как он целовал…

– Кто, Лизета?

– Он… Этот…

– Матрос?.. Где он?

– Ты меня окликнул, а он, должно быть, испугался, убежал.

– Кто он? Как звать?

Ничего этого Елисавета не знала, находясь все еще будто в оцепенении от только что пережитых минут. Засмеялась, а потом вдруг заплакала. Петр не знал, что делать: бежать ли куда-то еще в поисках скрывшегося матроса или оставаться с Елисаветой.

– Он – чего?.. Охальничал, да?.. – дознавался Петр.

– Ой, Петяшка, – опять засмеялась она. – Как он целовал… – и уткнулась лицом в грудь Петяшке.

Ничего больше он от нее не дознался, да и не к чему было, – все ясно и так.

– Поедем домой, – подал ей руку, помогая подняться.

Спрашивал у Настёны – кто матрос и откуда? Она не знала. Наверно, приходил сюда смотреть фонтаны. Раньше в Петергофе его не видели. Может, из Кронштадта.

– А куда мог убежать?

– Да кто ж его знает – куда.

Поздно вернулись домой. Петербург уже спал в своей белесой ночи. Петр отвел лошадь в конюшню, обошел Зимний дворец, прислушиваясь к его тишине, и решил проникнуть в ту половину, где были покои Елисаветы. К ним примыкала комната, в которой жила сестра Наталья и, в случае чего – можно сказать, что хотел повидать ее. Елисавета говорила, что дверь к ней не будет заперта и можно будет долго целоваться, а ведь это так приятно!

Так бы он к ней и проник, но в коридоре повстречалась старая служанка Иоганна, и ему пришлось-таки сказать, что пришел повидать сестру. Иоганна удивилась, что он явился в такое позднее время.

– Спит она. Или уж дня не было повидаться, ночью пришел, – проворчала служанка.

И Петру пришлось повернуть назад.

Иоганна проводила его недоверчивым взглядом, – не вздумал бы вернуться. И чего это Лисавета якшается с ним? Хотя и царь он, а мальчонка мальчонкой. Уж ежели бывает охота поамурничать, так намекнула бы ей, Иоганне, и она живо из офицерского звания какого угодно галана доставила бы, как доставляла, бывало, на кратковременное гостеванье к покойной императрице. Или никакого намека не ждать, а самой подсказать Лисавете, как статься-сделать?..

А Петр, выйдя из дворца, не знал, куда ему идти. Вот как случается, бездомным стал. В меншиковский дворец идти противно. Кого он завтра там увидит? Эту бабу-ягу, горбатую Варвару; надменно-холодную, словно окаменевшую, Марию; своего камергера Сашку, которому разве что дать очередную затрещину; слушать кашель самого светлейшего, – да пропади все они пропадом! Надо было не уезжать из Петергофа, а оставаться там. Утром он сговорится с Елисаветой, и они снова отправятся туда. Воспитатель, добрейший Андрей Иванович, никогда против этого не возражал, а в последнее время даже потакал его склонностям ко всяким развлечениям.

Теперь, при каждой встрече, Елисавета восстанавливала Петра против Меншикова, и этому еще способствовал ставший другом-приятелем Петра молодой князь Иван Долгорукий.

– Чего ты слушаешься Меншикова? Он же твой враг, главный виновник всех несчастий твоего погибшего отца, – говорил Иван.

А тут еще последовала жалоба сестры Натальи на меншиковский произвол. Городом Ярославлем был подарен молодому императору серебряный сервиз, и Петр отослал его сестре. Меншиков два раза посылал к ней с требованием возвратить сервиз. В третий раз Наталья выпроводила от себя посланца, заявив, что она знает, кто такой Меншиков: он не государь и не имеет права распоряжаться таким образом. Кроме того, она была кем-то оповещена о горделивом намерении Меншикова женить на ней своего сына Александра, и это вызвало с ее стороны негодование за то, что без ее соизволения князь дерзает по собственному усмотрению располагать ее сердцем, волей и будущим счастьем всей дальнейшей жизни.

Чувствуя недомогание, Меншиков был особенно раздражительным и часто находился в крайне неблагоприятном расположении духа. Со дня на день общение с ним становилось все более трудным. Иногда его замечания в беседе с Петром становились слишком резкими. Назревало бурное объяснение, и оно не замедлило сказаться. Цех каменщиков, как называли себя новоявленные петербургские масоны, поднес Петру II девять тысяч червонцев, и Петр их тоже отослал в подарок своей сестре. Случилось так, что посланный молодой князь Иван Долгорукий повстречался с Меншиковым, и тот, узнав, с каким поручением человек идет к великой княжне, велел ему вернуться и отнести деньги в его, меншиковский, кабинет, сказав при этом:

– Император еще очень молод и не умеет распоряжаться деньгами как это следует.

При свидании с сестрой Петр, не услышав от нее ни благодарности, ни даже какого-либо отзыва о денежном подарке, спросил, разве ей это неугодно, и, услышав, что она ничего не получала, с гневом потребовал к себе посланца, и тот, задыхаясь от волнения и негодования, рассказал о своей встрече с Меншиковым. В первую минуту Петр от ярости не мог выговорить ни слова. Как, отнять у великой княжны то, что ей подарил он, император?..

– Кто государь – я или он?

Пусть останутся около него, Петра, только сестра Наталья, цесаревна Елисавета, Остерман и вот князь Иван… да, и еще пусть станет помощником Остерману по их, царственному, воспитанию отец князя Ивана. Он никогда ни в чем не противоречит, а только старается как бы доставить им удовольствие.

В тот же день в раздраженном тоне Петр спросил Меншикова, как тот посмел помешать исполнению его приказания и отобрать деньги?

Впервые столкнувшись с таким разгневанным отроком, бывшим всегда и во всем послушным, Меншиков сначала несколько опешил, но, собравшись с мыслями, ответил, что казна истощена, а государство нуждается в деньгах, и он хотел в Верховном тайном совете поставить вопрос, как лучше использовать эти деньги.