Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

Тому свидетельством стихи:

Послушниц иногда дурных
аж в проповедницы пророчат!
Те ж только женам богачей
искусно голову морочат.
Когда б и впрямь их озарил
ученьем Будда совершенный,
Весь свет излился бы на них,
и мрак царил бы во Вселенной.

Вечером Цзиньлянь посидела немного в покоях Юэнян, потом удалилась к себе. Устроившись у зеркала, она сняла с себя головные украшения и завязала волосы узлом. Потом набелилась, густо подкрасила губы помадой, чтобы они ярче выделялись на белоснежном лице, прицепила подвески-фонарики и воткнула в волосы под золоченый лиловый ободок три цветка. Оделась она в ярко-красную, отделанную золотой ниткой кофту и синюю атласную юбку. Словом, вырядилась служанкой, чтобы разыграть Юэнян и остальных.

Когда она позвала Пинъэр, та хохотала до упаду.

– Сестрица, – немного успокоившись, проговорила, наконец, Пинъэр. – Ты как есть служанка. Постой, я только за платком схожу. Тебе только красного платка не хватает. Давай их настращаем: батюшка, мол, еще служанку купил. Они поверят, вот увидишь!

Впереди с фонарем шла Чуньмэй. Тут им повстречался Цзинцзи.

– Кто, думаю себе, идет? – протянул он, смеясь. – А это, оказывается, вы, матушка Пятая, шутки разыгрываете.

– Зятюшка, поди-ка сюда, – подозвала его Пинъэр. – Ступай первым к хозяйке, посмотри, что они там делают, да скажи им: так, мол, и так.

– Уж я-то их проведу! – отозвался Цзинцзи и направился прямо к Юэнян.

Она с остальными женами сидела на кане и пила чай.

– Матушка! – обратился к хозяйке Цзинцзи. – Разве вы не слыхали, батюшка тетушку Сюэ звал: за шестнадцать лянов служанку купил. Ей лет двадцать пять, поет и играет. Только что в носилках доставили.

– В самом деле? – изумилась Юэнян. – Почему же тетушка Сюэ мне ничего не сказала?

– Побоялась, как бы вы ее не отругали, – сказал Цзинцзи. – Носилки до ворот проводила, а сама домой. Ее служанки ввели.

Невестка У промолчала, а золовка Ян заметила:

– Для чего еще надо брать? Ведь их и так в доме предостаточно.

– Дорогая вы моя! – отвечала Юэнян. – Когда денег много, и сотню служанок заведи, все мало покажется. Небось, видите, он и нас, жен, для числа собирает, чтоб как солдаты шеренгой стояли.

– Я пойду погляжу, – сказала Юйсяо и вышла.

Светила луна. Первой с фонарем в руках шла Чуньмэй. Потом она передала фонарь Лайаню, а сама подошла к служанке, и они вместе с Пинъэр стали шествовать в качестве ее сопровождающих.

Завидев одетую в красное, с покрытой головой служанку, Юйлоу и Цзяоэр поспешили ей навстречу. Наконец она вошла в хозяйкины покои. Юйсяо встала рядом с Юэнян.

– Вот госпожа, – сказала она вошедшей. – Кланяйся!

Цзиньлянь скинула платок и, изогнув стройный стан, отвесила земной поклон, но, как ни крепилась, ей не удалось сдержаться, и она рассмеялась.

– Вот так служанка! – воскликнула Юйлоу. – Нет, чтобы почтить госпожу – так она смеется!

Юэнян тоже рассмеялась.

– Ах, чтоб тебе провалиться, сестрица Пятая! – сказала она. – Нас разыгрывают, а мы и поверили.

– Я сразу ее узнала, – сказала Юйлоу.

– А как? – спросила золовка Ян.

– Сестрица Шестая[3] на особый манер кланяется, – объяснила Юйлоу. – Шага на два сперва отступит.

– Ты, дорогая, все подметишь, а мне, старухе, и невдомек, – проговорила Ян.

– Да я вот тоже приняла всерьез, – вставила Цзяоэр. – Не сними она платок да не рассмейся, мне бы так ее и не узнать.

Вошел Циньтун с войлочным ковриком под мышкой.

– Батюшка воротились, – объявил он.

– Спрячься скорей в той комнате, – сказала Юйлоу. – Я его разыграю.

Вошел Симэнь, и золовка Ян со старшей невесткой У удалились во внутреннюю комнату. Симэнь сел неподалеку от Юэнян. Та молчала.

– Тетушка Сюэ только что двадцатилетнюю служанку в носилках доставила, – начала Юйлоу. – Ты, говорит, велел. Ты ведь не молод, у тебя на плечах хозяйство. Понять не могу, зачем эта затея.

– Да у меня с ней и разговору не было, – удивился Симэнь. – Подшутила, верно, над вами старая сводня.

– Не веришь, спроси старшую сестрицу, – продолжала Юйлоу. – Правду говорю. И девка вон в комнате сидит. Хочешь, позову? – Она обратилась к Юйсяо: – Ступай, новенькую служанку позови. Пусть батюшке покажется.

Юйсяо прикрывалась рукой, чтобы не рассмеяться, но ввести переодетую Цзиньлянь не решалась. Она вышла, постояла немного, а когда вернулась, заявила:

– Она не хочет выходить.

– Постой, я сама ее выведу, – проговорила Юйлоу. – До чего ж наглеют эти рабские отродья! Перед нами стояла, как истукан, теперь от хозяина отворачивается, своевольная девка! – Юйлоу бросилась в комнату, откуда раздалась ее брань: – У, негодяйка проклятая! Ругательств на тебя не хватает. Не пойдешь, тебя спрашиваю? Силой потащу. – Юйлоу засмеялась: – Вот рабское отродье! и кто только тебя, невежу такую, уродил? Ей, видите ли, не к лицу хозяину поклониться.

Тут Юйлоу вывела злополучную служанку. При свете лампы Симэнь вгляделся в нее и сразу узнал Цзиньлянь. Завязанные узлом волосы и одеяние служанки рассмешили его. От хохота он так сощурился, что не видно стало щелок глаз.

Между тем Цзиньлянь как ни в чем не бывало уселась в кресло.

– Вот бесстыдница! – продолжала шутить Юйлоу. – Только вошла, и никакого почтения! Ишь, расселась пред самим хозяином! Думаешь, больно приятно твою вонь нюхать!

– Ну, поклонись хозяину! – просила ее, улыбаясь, Юэнян.

Но Цзиньлянь не двинулась с места. Немного погодя она удалилась во внутреннюю комнату Юэнян, выдернула шпильки, надела головные украшения и снова предстала перед собравшимися.

– Ишь ты, негодница! – заругалась на нее Юэнян. – Уже у кого-то головные украшения успела стянуть.

Все рассмеялись.

– От свата Цяо шесть приглашений Цяо Тун вручил, – обратившись к Симэню, сказала хозяйка. – Просят нас пожаловать на прием и полюбоваться фонарями. Надо будет им завтра же подарки отправить. – Юэнян обернулась к Юйсяо: – Ступай, покажи батюшке пригласительные карточки.

Симэнь стал читать:

«Двенадцатого дня покорнейше прошу снизойти в мое холодное жилище, дабы с нами разделить скромную трапезу. Предвкушаю встречу Ваших роскошных экипажей и льщу себя надеждой, что Вы осчастливите меня своим визитом, который доставит мне невыразимую радость.

Милостивому Государю высокодобродетельному родственнику Симэню для уведомления Милостивых Государынь супруг его сие послание направляет С нижайшим поклоном Чжэн, в замужестве Цяо».

– Надо будет завтра же послать им приглашения, – сказал Симэнь. – Устроим прием четырнадцатого. Пригласим супруг столичного воеводы Чжоу, военного коменданта Цзина и достопочтенного Ся, а также мать свата господина Чжана. А невестушка У Старшая пусть у нас и остается. Бэнь Дичуаню я велю позвать мастеров. Они соорудят пирамиды для хлопушек и потешных огней. У императорского родственника Вана актеров возьмем. Они «Западный флигель» покажут, надо будет У Иньэр с Ли Гуйцзе тоже позвать. Завтра же утром накажите Лайсину купить четыре коробки яств и жбан южного вина да отослать им. Вы будете дома пировать, а я с Ин Боцзюэ и Се Сида пойду в кабачок на Львиную.

Накрыли стол. Цзиньлянь наполняла чарки, и все пили за ее здоровье. Стоило Симэню увидеть переодетую служанкой напомаженную Цзиньлянь, как у него невольно застучало в груди. Он подмигнул ей, и она тотчас смекнула, куда он клонит. Посидев немного за столом, она удалилась к себе, сняла с головы украшения и причесалась по-ханчжоуски. Потом подрумянилась и подкрасила губы. На случай у нее был заранее накрыт стол, потому что ей хотелось самой угостить Симэня.

Через некоторое время пришел и Симэнь. Прическа-туча Цзиньлянь еще больше пришлась ему по душе. Он опустился в кресло и обнял Цзиньлянь. Так они ворковали и смеялись.

Вскоре Чуньмэй убрала со стола, и Цзиньлянь снова поднесла ему кубок вина.

– Да ведь ты ж меня там угощала, – сказал Симэнь. – Зачем же еще хлопотать?

– Там со всеми вместе, – отвечала она, улыбаясь. – То не в счет. А тут я для тебя одного приготовила. Зачем меня укоряешь? Ведь ты же на меня из года в год тратишься?

У польщенного Симэня лицо расплылось в улыбке. Он сощурился так, что не видно было щелок глаз, и, взяв кубок, снова обнял сидевшую у него на коленях Цзиньлянь. Чуньмэй угощала их вином, а Цюцзюй потчевала закусками.

– Я тебе вот что скажу, – обратилась к Симэню Цзиньлянь. – Пусть уж двенадцатого одна Старшая сестра в гости идет.

– А вы почему не пойдете? – спросил он. – Ведь вас всех приглашают. Я велю и кормилице с сыном пойти, а то будет по матери плакать.

– Им можно идти, – заговорила она. – У них есть во что нарядиться, а мне? Я как старая монахиня, у меня одно старье: стыдно на глаза показаться. Взял бы да поделил раскрой, что с Юга привезли. Тогда б и у меня было что надеть. Что проку их под спудом держать? А то настанет наш черед угощать, придут почтенные гостьи, а мы в чем их встретим? Они надо мной смеяться будут. Сколько я тебе говорила, да ты все шуточками отделываешься.