Автор неизвестен - Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

• Название: Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)
• Автор: Автор неизвестен
• Жанр: Древневосточная литература

---

– Еще надо мной подтрунивал! – говорил Боцзюэ. – Тебе моя скороговорка не по душе пришлась, зато мне строптивый мул понравился. Я – строптивый мул, а невестка Лю, баба твоя, – черепица разбитая. Пока ты, облезлый мул, жернова вертел, я черепицу молол.

– А твоя Ду, старая потаскуха, таких бобов наварит, что и собаки жрать не станут, – отвечал Сида.

Посыпались колкости и попреки, и обоим пришлось пить по штрафной.

Настал черед Фу Цзысиня.

– Я вам скажу скороговорку торгового люда, – начал он. – При совпадении пью чарку.

Одну лодку, два весла –
Всех троих волна несла
К бурным Четырем рекам[8],
Как мелодия легка! –
Пять тонов, иль шесть на лад –
Пел ли песенки подряд
Хор из певчих семерых
Про бессмертных восьмерых[9]
Девять, десять – дни весны –
Там и тут цветы красны,
Чтоб в одиннадцатый день
Пить вино, на сад глядеть,
А в двенадцатый опять
Все сначала запевать:
Одну лодку, два весла…

Ни одна кость не совпала со сказанным.

– Вот это да! – воскликнул шурин У Старший. – Ловко сказал приказчик Фу, не правда ли?

– Надо ему хоть запасную чарку выпить, – сказал Боцзюэ и, выйдя из-за стола, лично поднес Фу Цзысиню наполненный до краев кубок. – А теперь черед приказчика Ханя.

– Не смею опережать батюшку, – проговорил Хань Даого.

– Мы ж играем, – говорил Симэнь. – Давай, давай, а я потом.

– Первая строка – парящая в небе птица, – объяснил Хань, – вторая строка – плод, третья – название игральной кости, четвертая – чиновное звание. Строки должны быть связаны одна с другой. При совпадении пью штрафную.

Журавль небожителей в небе явился –
За персиком свежим он в сад опустился[10],
Но сирым красавцем[11] он тут же был схвачен –
Инспектору школьному в дар предназначен[12].
Вот иволга желтая в небе явилась –
За вишнею красною в сад опустилась,
Но парою девушек[13] накрепко схвачена –
Вельможе[14] в подарок теперь предназначена.
Вдруг аист-старик в небесах появился –
За лотосом спелым он в сад опустился[15],
Увы, в три силка был немедленно схвачен[16] –
Правителю области в дар предназначен[17].
А вот ясна горлица в небе явилась –
Гранатов попробовать в сад опустилась,
Четверкой красавцев[18] несчастная схвачена –
И князю удельному[19] в дар предназначена.
Фазан золотистый с небес появился –
И в сад за полынной травой опустился[20],
Владыкой Пяти горных высей захвачен[21] –
Министру в подарок бесценный назначен.
Сама пеликанша с небес появилась –
Съесть яблочко сочное в сад опустилась,
Но в зелени темной она была схвачена[22] –
И канцеляристу в подарок назначена[23].

Хань Даого бросил кости, и настал черед Симэня.

– Я метну четыре кости, – пояснил Симэнь. – При совпадении пью штрафную.

Вдруг шесть обернулось зарею востока[24],
Снежинок-цветов хоровод не унять,
Хуннян – деву красную сладко обнять,
Инъин остается вздыхать одиноко[25].

На строку со словом «красную» на столе появилась красная четверка.

– К зиме, брат, тебя ждет новое повышение по службе, – заметив кость, сказал Боцзюэ. – Надо тебя, выходит, поздравить.

Боцзюэ наполнил большую чашу и, поднося ее Симэню, кликнул Ли Мина и остальных певцов.

Вышли певцы и запели. Веселый пир затянулся до зари. Потом Симэнь отпустил актеров и певцов, а после того, как убрали посуду, наказал Хань Даого, Гань Чушэню, Цуй Бэню и Лайбао по очереди ночевать в лавке и караулить на совесть. Тогда только все разошлись на ночлег, о чем говорить не будем.

На другой день Ин Боцзюэ привел к Симэню подрядчиков Ли Чжи и Хуана Четвертого, которые должны были вернуть хозяину долг.

– Мы выручили всего только около тысячи четырехсот пятидесяти лянов серебра, – объясняли Симэню подрядчики.– Так что пока не в состоянии вернуть долг сполна. Все, что нам удалось набрать вам, почтеннейший сударь, вот эти триста пятьдесят лянов. В следующий раз мы обязуемся погасить весь долг без малейшего промедления.

За них замолвил доброе словцо и стоявший рядом Ин Боцзюэ.

Симэнь передал серебро зятю Чэнь Цзинцзи и велел взвесить его на безмене. Должников отпустили, а серебро лежало на столе.

– Брат Чан вроде дом себе подыскал, – обратился к Ину Симэнь. – Как будто из четырех комнат и всего за тридцать пять лянов. Когда он ко мне пришел, у меня был серьезно болен сын, и мне было не до этого. Я его тогда сразу отпустил. Не знаю, говорил он тебе или нет.

– А как же! Конечно, говорил, – отвечал Боцзюэ. – Я ему прямо сказал, что он не вовремя тебя побеспокоил. Досуг ли, говорю, брату, с тобой заниматься, когда у него наследник болеет. У него, говорю, и без тебя хлопот хватает. Я ему тогда же посоветовал, чтобы он пока к хозяину не показывался, и пообещал с тобой, брат, обсудить, а ты, видишь, и сам заговорил.

– Вот и хорошо! – выслушав Боцзюэ, заключил Симэнь и продолжал: – Давай сейчас поедим, а потом я дам тебе пятьдесят лянов. Надо ему помочь обделать дело. Тем более, нынче для этого благоприятный день. А на оставшиеся деньги пусть брат Чан откроет при доме мелочную лавку. Выручки им двоим и хватит на прожитье.

– Брат Чан за такую твою милость должен будет потом пир устроить, – заметил Боцзюэ.

Симэнь немного поел за компанию с Боцзюэ.

– Я тебя задерживать не буду, – сказал Симэнь. – Бери серебро и ступай помоги ему купить дом.

– Ты бы дал мне сопровождающего, – попросил Боцзюэ. – Как-никак серебро при мне.

– Брось уж ерунду-то болтать! – оборвал его Симэнь. – Спрячь в рукав, ничего с тобой не случится.

– Да как сказать! – не унимался Боцзюэ. – Мне еще в одно место попасть надо. По правде сказать, нынче у двоюродного брата Ду Третьего день рождения. Я ему с утра подарки отправил, звали после обеда приходить. Мне уж не придется потом к тебе заглянуть, о деле доложить. Так что лучше дай слугу. Он тебе и доложит.

– Тогда я пошлю Ван Цзина, – сказал Симэнь и кликнул слугу.

Чан Шицзе оказался дома. Увидев Ин Боцзюэ, он попросил его пройти в дом и присаживаться. Боцзюэ достал серебро.

– Вот какое дело, – начал он. – Брат[26] велел мне помочь купить дом, но я занят. Меня двоюродный брат Ду Третий приглашает. Так что пойдем купчую оформим, и потом я к брату пойду, а доложить благодетелю отправится слуга. Вот для чего я его с собой взял, понял?

Чан Шицзе засуетился и велел жене подать чай.

– Кто б еще кроме брата мог оказать мне такую милость? – приговаривал Шицзе.

Они сели пить чай. Потом он позвал слугу, и все вместе они направились в сторону Нового рынка. Серебро вручили хозяину и составили купчую. Боцзюэ наказал Ван Цзину доложить хозяину, а остальное серебро велел взять Чан Шицзе, после чего простился с ним и поспешил на день рождения к Ду Третьему.

Симэнь пробежал глазами купчую и протянул Ван Цзину.

– Ступай передай дяде Чану, – сказал он. – Пусть у себя хранит. Однако не о том пойдет речь.

Да,

Если с просьбой вам прийти пришлось бы,
лишь к достойным обращайте просьбы,
Если беды ближних вам не чужды,
пусть близки окажутся и нужды.
Нашу жизнь назвать бы впору бездной
суеты ненужной, бесполезной.
Только та услуга и огромна,
что окажут тайно нам и скромно.

Воистину:

Отблеск благородного сиянья
благодатный на кого нисходит? –
Зла с добром отколь чередованье?
Перемены сами происходят.

Если хотите узнать, что случилось потом, приходите в другой раз.

ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ

ХАНЬ ДАОГО УГОЩАЕТ СИМЭНЬ ЦИНА.
ЛИ ПИНЪЭР ЗАБОЛЕВАЕТ НА ПИРУ В ДЕНЬ ОСЕННЕГО КАРНАВАЛА[1].

И в прошлом, помнится, году

я в этот день грустна была,

И ныне тягостная скорбь

меня жестоко извела.

Как меркнет на закате день,

так осень гаснет, отпылав.

Разлукой вечною томлюсь,

слез безутешных не сдержав.

За стаей увязался гусь[2] –

письма я, видно, не дождусь,

Все таю, таю с каждым днем,

слабее, тоньше становлюсь.

Цветок, бесчувственный на взгляд,

дарит, однако, аромат,

А я с тревогой на лице

украдкой в зеркальце гляжусь.

Так вот. Вернулся как-то вечером из лавки Хань Даого и лег спать. Приближалась полночь, когда жена его, Ван Шестая, завела такой разговор.

– Гляди, как нам благоволит хозяин, – начала она. – Сколько ты в этот раз денег нажил! Надо бы угощение устроить и его пригласить. Он ведь сына потерял. Пусть у нас немного посидит, тоску развеет, а? Небось, не объест. Зато и мы перед ним не будем в долгу. Да и приказчики, видя, как ты близок с хозяином, станут совсем по-другому к тебе относиться. Особенно если придется еще ехать на юг…

– Я уж и сам о том думал, – поддержал ее Даого. – Завтра у нас пятое – несчастливое число, шестого и устроим. Позову повара, певиц и приглашение составлю, когда пойду к хозяину, приглашу его к нам. Выпьем с ним, на ночь я в лавку уйду.