Габит Мусрепов - Улпан ее имя

• Название: Улпан ее имя
• Автор: Габит Мусрепов
• Издательство: «Жазушы»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1982

Роман «Улпан ее имя» охватывает события конца XIX и начала XX века, происходящие в казахском ауле. События эти разворачиваются вокруг главной героини романа – Улпан, женщины незаурядной натуры, ясного ума, щедрой души.

«… все это было, и все прошло как за один день и одну ночь».

Этой фразой начинается новая книга – роман «Улпан ее имя», принадлежащий перу Габита Мусрепова, одного из основоположников казахской советской литературы, писателя, чьи произведения вот уже на протяжении полувека рассказывают о жизни степи, о коренных сдвигах в исторических судьбах народа.

Люди, населяющие роман Г. Мусрепова, жили на севере нынешнего Казахстана больше ста лет назад, а главное внимание автора, как это видно из названия, отдано молодой женщине незаурядного характера, необычной судьбы – Улпан. Умная, волевая, справедливая, Улпан старается облегчить жизнь простого народа, перенимает и внедряет у себя все лучшее, что видит у русских. Так, благодаря ее усилиям сибаны и керей-уаки первыми переходят к оседлости. Но все начинания Улпан, поддержанные ее мужем, влиятельным бием Есенеем, встречают протест со стороны приверженцев патриархальных отношений. После смерти Есенея Улпан не может больше противостоять им, не встретив понимания и сочувствия у тех, на чью помощь и поддержку она рассчитывала.

«…она родилась раньше своего времени и покинула мир с тяжестью неисполненных желаний и неосуществившихся надежд», – говорит автор, завершая повествование, но какая нравственная сила заключена в образе этой простой дочери казахского народа, сумевшей подняться намного выше времени, в котором она жила.

---

Дрожа от ярости, крикнула Айтолкын:

– А ты нас на каком отшибе у сибанов поселишь?

– Замолчи! – оборвал ее Иманалы.

– Живи, где захочешь, – ответила Улпан. – Зови сыновей… Собирайтесь. Чтобы на рассвете тронулись с места.

Иманалы, не ответив впрямую, повысил голос:

– Е-ей! Скажите, пусть юрты разбирают! Переезжаем! Его сыновьям до смерти надоели выходки отца. Когда Улпан вышла, они, обрадованные, бежали к соседним юртам…

22

………………………………………………………

………………………………и никого не осталось,

кто бы мог рассказать, как все происходило.

23

Как говорится, есть люди, которых хорошо посылать за своей смертью – они долго будут ездить, пока вернутся.

Три года бии и волостные управители кереев не могли исполнить обещания, которое они дали Улпан и которое приравнивали к первейшему долгу перед всевышним. Пять волостей племени кереев насчитывали около пяти тысяч домов; это – около пяти тысяч сверстников Бижикен. Но, вероятно, никто из этих юношей не был свободен, все связаны обещаниями, данными их родителями. А ведь в эту семью не нужно было платить калым. Приходи – и будешь купаться в богатстве… А какая девочка подросла!.. И мать не оставит молодых своими заботами! Но и при всех этих условиях для Бижикен не находилось жениха.

Бии и волостные не решались нарушить равновесие. Поначалу каждый из них стремился отдать в дом к Улпан одного их своих сыновей… Но все они зорко следили друг за другом, чтобы так не случилось. Тогда-то ведь и нарушится то самое равновесие! Кто породнится с Улпан – станет в два раза богаче, в два раза влиятельнее! Зачем сегодняшнего единомышленника своими руками превращать в завтрашнего врага?

Заранее прикинув все выгоды, которые получит возможный соперник, бии и волостные не могли не колебаться. Проще всего было бы объявить наследником Иманалы, раздробить имущество Есенея, но такой разговор, не встречая поддержки, давно заглох… Думали – сосватать Бижикен джигиту из семьи незначительной, но такое решение таило свои опасности. Сегодня – незначительный, а через два года при поддержке Улпан превратится в нового Есенея, молодого… Кому стать волостным, кому – бием, все будет решаться в их доме!

Так они и продолжали сидеть в засаде, не выдавая ни своих намерений, ни своих подозрений. Приближались перевыборы волостных управителей, биев. Зачем в такое время заговаривать о деле скользком, как припорошенный снегом лед, и горячем, словно прикрытые пеплом раскаленные угли…

Выборы должны были происходить в середине марта, перед самым наурузом,[73] и месяца за два с половиной до этого в дом к Улпан морозным вечером пожаловали нежданные гости – человек двадцать уаков, бии, аульные старшины, аксакалы. Ночевали они в гостевом особняке, а наутро пришли к Улпан и после долгих приветствий и пожеланий приступили наконец к делу, ради которого приехали сюда.

От их имени говорил старый бий Утемис:

– Улпан-байбише, мать сибанов, нам нечего скрывать – мы из тех людей, кого сильный керей держал в стороне… Говорили, что Кожык – родом из уаков, потому нас не позвали тогда в сибанский поход. Если бы не вы, Байдалы и Токай не пригласили бы нас, шайкоз-уаков, и на поминки по Есенею. Что поделаешь?.. Малочисленные роды, как наш, привыкли к подобным унижениям. Шайкоз-уаки живут на клочке – с одной стороны соседствуем с урочищем Каршыгалы, где обитают семьи ваших родичей курлеутов. С другой – граничим со Стапом. Сибаны – тоже род не очень большой, населения не наберется и на одну аульную управу. Но благодаря Есенею, благодаря вам, байбише, он стал родом, который никому не уступит в своей гордости! А у шайкоз-уаков никогда не было таких златоустов, как Байдалы, как Токай. Я даже не уверен – сумеем ли складно изложить наши мысли. Мы простые люди, скотоводы… Рядом с русскими живем – сеем, как крестьяне, хлеб. Наших ушей коснулась просьба, высказанная вами, – для шанрака Есенея уступить одного из сыновей керей-уаков. Керей – своенравный – никак не может договориться! А сына, достойного дочери Есенея привезли мы…

Улпан с самого начала заметила среди гостей молодого Торсана, сына Тлемиса, его круглые, чуть навыкате кавказские глаза, доставшиеся ему по воле его бабки. Еще бы не знать Торсана… После смерти его отца Тлемиса Улпан посылала Торсана на далекие ярмарки – в Ирбит, Тобол, Кзыл-Жар… Торсан в Стапе кончил русскую школу, на него в делах можно было положиться. Как она сама не подумала о Торсане.

Утемис закончил:

– Торсана вы знаете, сына Тлемиса, который тридцать лет бывал в этом доме.

– Верно, Торсан – джигит, привычный для наших глаз… – Улпан чуть улыбнулась.

Но старый Утемис еще не кончил:

– Я знаю… Я хочу надеяться, что вы не скажете, «нет, он недостоин моей дочери…» От вас у шайкоз-уаков нет никаких тайн. Торсан недавно ездил в Кзыл-Жар, к начальнику… Возил бумагу. В Кзыл-Жаре разрешили создать у нас свою отдельную волость. Скоро выборы. Мы думаем волостным избрать этого джигита.

Улпан немного выждала – не скажет ли он еще что-нибудь, и сама сказала:

– Я не из тех, кому в дом нужен непременно волостной или бий… Сибаны сами испытали – как бывает плохо, когда один род господствует над другим. Я не скрою от вас, не скажу, что я не обижена… Среди кереев не нашлось ни одного сына для шанрака Есенея… В добрый час, если у немногочисленного шайкоз-уака нашелся достойный джигит. Погостите в нашем доме дня два, три. А перед отъездом вы получите ответ.

Торсан… Он выделялся среди своих сверстников. В делах Улпан надеялась на него больше, чем на его отца. У Тлемиса была скверная привычка – то он хватался за голову, что обманули его, то безудержно хвастался, как сам кого-то надул! У Торсана такой привычки не было, а в деловитости он Тлемису не уступал. Похоже, из него выйдет человек, который и сам никого не обманет, и никому не даст себя обмануть. Улпан немного покоробило его желание – в глазах у него прочла – во что бы то ни стало занять должность волостного управителя… Но тут же она сама себя одернула: а разве Есеней не стремился много лет получить ага-султанство? Мужчины есть мужчины… Наверное, правы уаки – добиваются самостоятельной волости, чтобы не быть зависимыми от кереев. Торсан?.. Что уак, что керей – какая разница? Не зря говорят, если кто-то самостоятельно выбился в люди, не спрашивай у него родословную. Согласилась бы Бижикен…

Бижикен было уже четырнадцать. В длинном платье с оборками, в шапке из меха выдры, украшенной перьями филина, она казалась выше матери. И все чаще смотрелась в трюмо. Бижикен как-то утратила детскую откровенность, и в ее глазах Улпан читала невысказанные вопросы – о чем-то, что ей, матери Бижикен, известно, и чем она должна поделиться с дочерью. Такой час приходит не раньше и не позже, чем он должен наступить.

Но даже Улпан, которая, казалось, все знала о своей дочери, могла только догадываться, что Бижикен жалеет ее. Она видела сверстниц матери – женщин тридцати пяти, сорока лет… У каждой – пять или шесть детей, не меньше. И еще могут быть. А Бижикен – одна у нее. И та – дочь! Кто-то посватается, уведет. С кем тогда она останется?

Спали они в одной комнате.

Улпан уже легла после разговора с аксакалами уаков, а Бижикен задула лампу, устроилась у себя в другом углу и жалобно сказала:

– Апа… Апа, я замерзла…

Да… То она замерзнет, то, говорит, боится чего-то… И так – каждый вечер, лишь бы найти причину забраться к матери в постель, понежиться, поласкаться…

– Замерзла? Иди ко мне, верблюжонок мой… Бижикен тотчас очутилась у нее под одеялом, замурчала, обняла.

– Бижикен… – сказала Улпан.

– О-х-хо-о… – отозвалась она, уткнувшись в теплое материнское плечо.

– Бижикен, ты – как маленькая… Слушай внимательно. Важное дело.

– Е-ехе-е…

– О ком же мне еще заботиться, если не о тебе?

– У-ух-х-у…

– Ты ведь знаешь Торсана?

– Е-ех-хе…

– Как, по-твоему, он – хороший джигит?

– Е-ех-хе-е…

– Или он плохой джигит?

– О-ох-хо. – Плечи у Бижикен, Улпан почувствовала, поднялись кверху и опустились.

– Он хочет стать приемным сыном у нас в доме.

– О-хо-о…

– А ты догадываешься, каким он может стать сыном у нас в доме?

– Е-ех-хе-е…

– Мне-то – сыном и зятем. А тебе… Ты согласна?

Бижикен крепко-крепко стиснула мать, и ни одного не расцелованного места не оставила у нее на щеках и на шее.

– Подожди, Бижикен… Он парень деловой, я знаю. Не станет ли он все по-своему делать в нашем доме?

– Апа! – Кажется, к Бижикен вернулся дар речи. – А ты? А я? Ведь я от тебя родилась? Если он захочет все повернуть по-своему, он будет просто глупым!

Улпан думала, уже не делясь с Бижикен своими соображениями. Шайкозы из ергенекты-уаков. А они свое родовое имя получили от женщины, которая когда-то пришла к ним от ергенекты-найманов. Храни аллах, все будет хорошо!