Далия Трускиновская - Коломбине дозволено все

• Название: Коломбине дозволено все
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Современная проза

Если мужчины видят в тебе не женщину, а «своего парня» или «боевого коня», если в твоей жизни нет и следа романтики, значит, пора в ней что-то менять. Например, согласиться на Карнавал и на его девиз, гласящий, что «Коломбине дозволено ВСЕ!»

---

Но на этот раз педагогика не затягивается. Лариса жалуется Зое на Людмилу. Зоя соглашается. Так уж повелось, что последняя опоздавшая из четверки наталкивается на каменную солидарность коллег, даже если они и опередили ее на пять секунд ровно.

Время идет, из секретариата звонят и торопят, поэтому Лариса сразу сажает Зою и Марианну читать гранки. А через четверть часа, когда Ларисе уже надоело демонстративно изнывать от безделья, врывается Людмила.

ЛЮДМИЛА. Бдиха Берестова на дежурство прибыла!

Встречает ее тяжелый взгляд Ларисы, который Берестова относит за счет опоздания. И ей кажется, что выработанная раньше метода смягчения Ларисы сегодня тоже сработает.

ЛЮДМИЛА. Ой, дура я безмозглая, балда я бестолковая, ой, ведь знала же, что просплю, ой, ведь могла же позвонить, ой, вот дура, вот идиотка, ну, просто дура ненормальная!

Обычно ей удавалось этаким монологом рассмешить Ларису. Но сейчас та молчит и явно ждет продолжения. Людмила, скисая, пытается себя честить на чем свет стоит. Наконец Лариса, сжалившись, сурово говорит ей, что вот гора гранок, и Людмила с облегчением за них хватается.

И покатился обычный день, в котором все вперемешку – ругань с секретариатом, ругань с цехом, фактические ошибки в оригиналах, капризы начальства, телефонные звонки и прочая белиберда.

Но на сей раз все это пролетало как бы мимо Ларисы.

Работала она спокойно, споро и толково, но мысленно все возвращалась к своему ночному видению. Да еще Людмилина физиономия действовала на нервы – и в результате план, небрежно и лихо сочиненный пестрым демоном, стал обретать реальность.

План был подходящий, да только сомнительный. Лариса, числясь в корректурской табели о рангах женщиной деловой, все еще не избавилась от робости и неуверенности. План же требовал активности и отваги, которых в нужную минуту могло и не хватить. Лариса прекрасно это понимала, и все же… Да, совершенно по-женски она одновременно признавалась в собственном бессилии и крутила телефонный диск. Трубку не брали, она ворчала и через полчаса снова звонила. Но звонила она не Соймонову.

Настало время перекусить. И стало ясно Ларисе, по какому такому совпадению Кологрив попадал в буфет одновременно с корректурой. Разумеется, он оказался в очереди рядом с Людмилой, а та вся разулыбалась, хоть и молча – видно, Кологрив хорошо ее вышколил по части конспирации.

Вернувшись из буфета, корректура круто взялась за работу и перевела дух только тогда, когда все четыре полосы принесли из типографии на подпись.

Затем следовало отдать их на прочтение человеку, которого называют «свежей головой».

Из этого не значит, что он держит голову в холодильнике. Бывает, что «голова» несет свои обязанности с крепкого похмелья. Термин означает, что она свежим взором выловит ошибки, пропущенные корректурой. «Свежачат» сотрудники по очереди.

Лариса занялась сортировкой материалов номера – что на какую полосу встало, что отложили на завтра. Коллеги с пудреницами толклись перед зеркалом. Но было что-то тревожно…

ЛЮДМИЛА, Спорю на «мерседес-бенц», будет ошибка. Носом чую.

ЛАРИСА. Паникеров к стенке. Не перечитывать же весь номер!

Скажи об этом Марианна или Зоя, Лариса, может, и развернула бы сверток, чтобы проворить одно неясное подозрение. Ей казалось, что она эту ошибку уже отметила в каком-то заголовки из международной информации, и внутреннее зрение возмутилось, а обычное почему-то молчит… Но об этом сказала Людмила.

Тут в дверях появился человек, озаренный неземным восторгом.

ЧЕЛОВЕК. Во! Выловил! Эх вы, вороны!

ЛАРИСА. Ну и что же ты там выловил?

Человек молча, но с торжеством во взоре показал кусок заголовка, обведенный красным фломастером. Вместо «Соединенные Штаты» крупными буквами значилось «Соединенные Штаны».

ЛАРИСА. Раз в месяц и от «свежей головы» бывает польза. Марианна, снеси эту мерзость в цех, пусть выправят.

Марианна отбыла, а человек сник. Он, мнивший себя спасителем редакции от завтрашнего веселенького скандальчика, разбился, как волна об утес, о Ларисину непоколебимость.

Конечно, и Ларисе было смешно, но она держалась стойко.

ЛАРИСА. Хм, Соединенные Штаны… Это даже вообразить себе трудно. Четыре штанины, что ли? И как они торчат, в одну сторону или в разные? Кто читал заголовок?

ЛЮДМИЛА. Марианна.

ЛАРИСА. А в подписной полосе?

ЛЮДМИЛА. Я… Дура я бестолковая, идиотка фирменная, все, делай со мной, что хочешь, растяпа и ворона…

ЛАРИСА. А что – я? Не я здесь главная. У тебя уже было два выговора. Знаешь? И что шеф сказал? Знаешь? То-то…

Тут Ларисе стало вдруг неловко – всегда она эту раззяву Людмилу покрывала, а теперь вдруг взъерепенилась. Из-за ошибки, как же! И сочла она недостойным себя сводить на работе женские счеты, и махнула рукой – мол, ступай, Людмила, и без тебя кисло… Людмила, конечно же, сразу смылась, а Лариса ощутила, что совесть ее чиста и руки развязаны.

И отправилась она не домой, нет! Она, на ночь глядя, отправилась туда, куда безрезультатно весь день звонила.

Поднялась Лариса по темной и вонючей лестнице и на последнем этаже позвонила в дверь условным сигналом в ритме «Хабанеры» из оперы «Кармен».

Ларисе пришлось протрезвонить всю «Хабанеру», и она уж собралась было уходить, когда в дверном проеме возникла странная фигура.

ФИГУРА. Привет. Поздравь, у меня белая горячка. Делириум тременс.

ЛАРИСА. Привет. Охотно верю. Соответствуешь.

Жертва перепоя была завернута в полосатый халат, на голове имела тюрбан из полосатого полотенца, а другое, опять же полосатое, висело на шее. Вместо глаз было два совершенно черных пятна, каждое с кулак величиной.

Лариса мужественно перешагнула порог.

ФИГУРА. Вот, прихожу в чувство после галлюцинации. Сплю весь день.

ЛАРИСА. Не сидел ли на шкафу чертик, болтая копытцами?

ФИГУРА. Классический случай – белые мышки. Холодный душ не помог.

ЛАРИСА. И как, прямо по полу шныряют?

ФИГУРА. По кладовке. Да ты входи. Коньяку хочешь?

И Лариса вошла в комнату, носившую следы бурной ночной жизни. Одни суповые тарелки на полу, полные окурков, чего стоили! Но самыми эффектными были бутылки с остатками разнообразных коньяков, декоративно выставленные на пианино.

ЛАРИСА. Пятьдесят граммов, только молдавского, он помягче.

ФИГУРА. А то могу «Реми-Мартен». Или «Болс», он сладкий.

ЛАРИСА. Тогда – «Болс». Завязываешь, что ли?

ФИГУРА. Это же черт знает до чего можно допиться. Сигареты есть?

ЛАРИСА. На. И пойди умойся, а я чай поставлю.

Фигура с сигаретой побрела в ванную. Лариса отправилась не кухню хозяйничать. После дежурства ей хотелось есть. Но хлеб был тверже гранита. Возмечтав о жареной картошке, Лариса открыла дверь кладовки.

Тут ей потребовались все ее душевные силы, чтобы удержать в горле визг: на подвесной полке паслись две белые мышки.

От пятидесяти граммов «Болса» такое привидеться не могло.

Протянув трепещущую руку, Лариса схватила корзинку с картошкой. Дверь сама собой захлопнулась.

Обыкновенные мыши ее бы не удивили. Но гнездо мышей-альбиносов?… Оставалось предположить, что белая горячка, она же – делириум тременс, отныне – хвороба заразная…

В ужасе перебирая варианты, Лариса принялась чистить картошку. В дверях ванной появилась тем временем преобразившаяся фигура.

Перед Ларисой стояла с расческой в руке молодая очаровательная, хотя и бледная после коньячных и прочих подвигов, женщина в одних трусиках. Ее длинные темно-каштановые волосы с золотой искрой падали вдоль спины, и оканчивалось их пушистое облако, немного не доходя до подколенок.

ЛАРИСА. Есть прогресс. Оденься, Ника, замерзнешь.

НИКА. Зажги еще одну горелку. В зеркале-то я чего увидела – ба-а-тюшки! То ли желтушница сорокалетняя, то ли жертва морской болезни…

ЛАРИСА. Береги рожу – это у тебя орудие производства!

Из этого совсем не следовало, что Ника, боже упаси, продает свою красоту за наличный расчет! Просто в некоторых профессиях внешность играет важную роль. Ника – певица. И ее судьба в чем-то параллельна Ларисиной судьбе. В консерватории считалась перспективной. Потом – катаклизм в личной жизни. Очнулась солисткой второразрядного ансамбля в приличном ресторане. Очухалась, привыкла и убедила себя, что вполне довольна.

Подруги сели за стол. Уплетая картошку, Лариса поглядывала на сотрапезницу и все больше убеждалась в верности безумного плана. Ведь Ника была-таки хороша! А с загулом ситуация вышла такая – положились друг на дружку шальные деньги за какие-то левые концерты, скандальчик с руководителем ансамбля, именины очередного возлюбленного и еще что-то. Белые мышки явились вовремя…

За сковородкой Лариса изложила Нике последние события и даже поведала о своем ночном видении – на уровне сна, конечно, о помощи же покамест не просила.