Далия Трускиновская - Коломбине дозволено все

• Название: Коломбине дозволено все
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Современная проза

Если мужчины видят в тебе не женщину, а «своего парня» или «боевого коня», если в твоей жизни нет и следа романтики, значит, пора в ней что-то менять. Например, согласиться на Карнавал и на его девиз, гласящий, что «Коломбине дозволено ВСЕ!»

---

Говорила об этом Лариса и чувствовала, как злая улыбка раздвигает ее заалевшие, словно шиповник, губы, и меняется лицо – быстрая кровь бьет изнутри в щеки, и в глазах прорезается нестерпимый зеленый блеск! И весело ей было от этого, так весело, как никогда в жизни.

Словом, если бы не коломбинский азарт, не видать бы Ларисе победы и ошарашенного лица редактора, выразившего на прощание надежду, что в этот месяц корректура выполнила свой план по редакционным переполохам.

Но в корректорской Лариса появилась уже с каменной физиономией, из чего подчиненным следовало понять, что ей надоело расхлебывать заваренные ими каши, и они яростно взялись за работу.

Соймонов вечером не ожидался. Он жил с родителями, которые, невзирая на то, что брак с Ларисой был делом решенным, принимались иногда настаивать на соблюдении приличий.

Знай Лариса, чем обернется для нее эта ночь, она бы, наверное, дозвонилась до Соймонова и вызвала его к себе. Но промолчала ее интуиция, когда к концу смены Людмила попросилась переночевать – к ним-де гости приехали, в доме теснота, мама так прямо и велела – переночуй у кого-нибудь из подружек.

Поскольку Людмила неоднократно у Ларисы ночевала, не было никаких оснований отказывать ей и на этот раз. Тем более, что Лариса надеялась пронюхать какие-нибудь подробности их романа с Кологривом.

И пронюхала!

Людмила изнемогала под тяжестью тайны – Кологрив требовал конспирации. Никому в корректуре она не могла рассказать о своем романе. А смертельно хотелось! Но слушательницу Людмила выбрала самую неподходящую.

Увы, Лариса, на рабочем месте так язвительно комментировавшая газетные штампы, сама погорела именно на штампе. Видимо, если с полуночи до рассвета слушать одно и то же, критическое восприятие притупляется. Много было восторгов, но два слова втемяшились Ларисе в голову и били по мозгам – «море нежности».

И эта последняя капля переполнила чашу. Лариса не сообразила, что вышеописанное море омывает Людмилу лишь два-три раза в месяц, и что для неопытной Людмилы все на свете в этой ситуации сойдет за «море нежности». Штамп победил! Ларисиной гуманности хватило лишь на то, чтобы покормить соперницу завтраком, а после этого она мрачно констатировала, что угрызения совести молчат и руки развязаны.

Пока Ася тщетно звонила ей и посылала на поиски Дениску, Лариса свирепо приводила в порядок Никину обитель. Она сдала всю бутылочную коллекцию и купила себе и Нике по две пары самых дорогих колготок. Она вымыла окна и постирала гардины. На остаток бутылочных денег купила горшки с цветами и декорировала подоконник – сильно при этом сомневаясь в агрономических талантах Ники. Ох, не стоило Кологриву разбрасываться лошадиными титулами – Лариса-таки закусила удила. Напоследок она выстояла в очереди за растворимым кофе, и лишь к вечеру присела на диван и обозрела плоды трудов своих.

ЛАРИСА. Значит, послезавтра. Утром приду и сделаю тебе прическу.

НИКА. По-твоему, мне нужна прическа?

Она приподняла роскошные волосы и подбросила их вверх.

ЛАРИСА. Годится. Значит, настраивайся.

НИКА. А зачем? Главное – импровизация.

ЛАРИСА. Ты, пожалуй, наимпровизируешь…

НИКА. Коломбине дозволено все!

И позавидовала при этом Лариса, этак легонечко позавидовала ее беспечности и царственности, очаровательной беспроблемности и кокетливым башмачкам со старинными пряжками, а тут уж шаг оставался до того, чтобы примерить на себе все эти разноцветные доспехи, и осанку, и гордый поворот милой замаскированной головки с черной бархоткой на шее, и треуголку набекрень…

К Ларисиной чести следует сказать, что она безоговорочно доверилась Нике, а к Никиной – что она взяла на себя всю тяжесть доверенного ей плана.

В его основе лежало такое наблюдение. Свои «Жигули» Кологрив ставил не у самой редакции, а поодаль, на стоянке одного крупного учреждения. До дверей редакции выходило шагов тридцать. Кологрив это расстояние пролетал, не замечая ничего вокруг, и на глазах Ларисы несколько раз сбивал прохожих. А поскольку красавец Кологрив был мужчиной крупным, нечаянная жертва отлетала в сторону, как пушинка.

Около шести часов вечера Лариса с Никой засели в подъезде напротив редакционного, где Ника быстренько переобулась. Время было выбрано точно, «Жигули» стояли на месте. Лариса следила за кологривским окном. Перед уходом он его обычно закрывал. И миг настал!

Лариса без лишних слов вытолкнула Нику из подъезда. Та, ступая на цыпочках, подошла к краю тротуара и приготовилась. Кологрив вылетел из редакционных дверей в развевающемся пальто, понесся к «Жигулям» и крепко задел непонятно откуда взявшуюся даму. Дама непринужденно села на асфальт и громко сказала: «Боже мой!» Кологрив обернулся и увидел красавицу в облаке разметавшихся кудрей. Красавица сидела на асфальте и с интересом смотрела на Кологрива, а в трех шагах валялся каблук от ее бесподобных туфель…

НИКА (еще раз, на всякий случай). Боже мой!

КОЛОГРИВ. Извините!

НИКА. Мой каблук!…

КОЛОГРИВ. Ох, извините!…

Поскольку Ника мужественно продолжала сидеть на тротуаре, Кологрив помог ей подняться и сбегал за каблуком.

КОЛОГРИВ. Я вас не ушиб?

НИКА. И как еще! Но это мелочь. Как я теперь домой доберусь?

КОЛОГРИВ. Я вас отвезу.

НИКА. Это ж надо – сбить не только с ног, но и с каблуков!

КОЛОГРИВ. Я же сказал – извините!

НИКА. Вы полагаете, что этого достаточно? Ладно! Где ваша машина? В конце концов, я могла от такого толчка не каблук, а ногу сломать. А это намного хуже.

И она пленительно улыбнулась.

Рыдай, Людмила! «Море нежности» отхлынуло от твоих берегов! Оно только что нашло себе другие берега. Стоит посмотреть, как Кологрив сопровождает к машине Нику – не ведет, а несет!

Поневоле возникает вопрос – зачем Ларисе эта странная затея. Ника, несомненно, ярче и завлекательнее ее самой. Так где же логика? Логика есть. Женская. Лариса не может сама отбить Кологрива у Людмилы – по приведенным выше причинам. Значит, требуется какое-то сильнодействующее средство. Такое, как Ника. Зачем, спрашивается, понадобилась банка растворимого кофе? А чтобы Ника пригласила Кологрива в гости на чашечку этого коварного напитка, вечного предлога для всяких неожиданных вещей.

А зачем знакомить их таким сложным образом?

А как же иначе? Постучаться к Кологриву в кабинет и сказать: «Олег Дмитриевич, можно вас с подругой познакомить?»

Кроме того, Кологриву незачем раньше времени узнавать о контактах Ники и Ларисы. Таков план. Для знакомства требовались следующие условия:

а) чтобы Кологрив не мог от него отвертеться;

б) неординарные, с примесью романтичности;

в) первая беседа должна быть достаточно долгой, чтобы потянуть за собой последующие.

И операция «Каблук» всем этим условиям удовлетворяла.

Стало быть, пусть Ника едет в кологривской машине к себе домой – поить Кологрива кофе и строить ему глазки. А Лариса с Никиными туфлями в сумке пусть продумывает дальнейшие операции – «Вокал», «Боевой ишак» и «Природа».

Итак, «Вокал».

В ресторане, где работала Ника, днем обычно продавались билеты на вечер. Но не на всякий, а на тот, четырежды в неделю, когда дается программа. Программа – это Ника в вечернем платье на фоне ансамбля, поющая всякую ерунду. При этом она с микрофоном спускается в зал, забредает к самым дальним столикам и имеет огромный успех. Ей аплодируют и делают всякого рода предложения. Девяносто девять процентов Ника отклоняет, а оставшийся один обеспечивает ей постоянный бурный образ жизни.

Поздно вечером Лариса позвонила Нике.

НИКА. Этот твой Кологрив – обыкновенный мартовский кот. Влей в него бутылку коньяку – и он твой.

ЛАРИСА. Не-е, такой он мне не нужен!

НИКА. Легенду принял без сомнений. Работаю в вечерней школе, преподаю немецкий язык! Бр-р!

ЛАРИСА. Почему не в библиотеке?

НИКА. Он слишком крепко в меня вцепился. А в какую библиотеку я его приглашу в гости? Пришлось переиграть. Так что он знает, что у меня вечера заняты, и не претендует на них. Насчет пригласительных я договорилась. Операцию «Вокал» проворачиваем на следующей неделе. На раньше билетов не было. А до этого я с ним пару раз встречусь…

ЛАРИСА. Валяй!

Так что обманули красавца Кологрива. Правда, вранье получилось грубоватым. Из тысячи учительниц одна, может, и носит распущенные волосы ниже спины и крошечную сумочку. Учительская сумка вмещает три стопки тетрадей, две пачки пельменей, хрестоматию и сменную обувь. Но такие детали замечает только женщина.

Лариса не очень-то одобряет Никин образ жизни. Но она знает как бы двух Ник – до и после личного катаклизма. И в ее восприятии вчерашняя Ника все еще затмевает сегодняшнюю. Такова природа Ларисиной снисходительности. Соймонов о первой Нике ничего не знает, а вторую крепко невзлюбил, и с полным на то основанием – она его несколько раз жестоко высмеяла. Нике-то что, а Лариса выслушала по этому случаю нуднейшую нотацию.