Роман Парисов - Стулик

• Название: Стулик
• Автор: Роман Парисов
• Жанр: Современная проза

На поверхности – история любви современного столичного мужчины и школьницы, на фоне московской атрибутики последних лет.

Глубже – предельно искреннее повествование о поисках и обретении себя в разгар кризиса среднего возраста.

---

На матовой стеклянной двери – торжествующий сперматозоид, на другой – печальная яйцеклетка, прямо на уровне глаз. В эти симметричные прозрачные знаки можно наблюдать туалетную жизнь… В кружке яйцеклетки на мёртвый изумрудный кафель вдруг наползает ошеломляюще знакомое чёрное каре, длинный красный ноготь, поправляющий локон перед невидимым зеркалом…

И я уже знаю, что увижу дальше, отведя чуть правее голову. Это будет гордый профиль Клеопатры с вычерченным глазом и мулатистыми губами, растирающими друг об дружку перламутровую помаду; потом он качнётся вниз, на секунду исчезнет, зацокают каблуки, и из бойницы яйцеклетки её расширенные зрачки моментальной оторопью выстрелят мне в сердце!…

Было всё не так. Я отпрянул, отступил, ретировался метра на три, зажёг дрожащими пальцами сигаретку и стал ждать.

…господи, только ты один знаешь, сколько раз, сколько бесчисленных раз за две эти недели набрал я её безжизненный номер, звонил её подругам и тут же отключался, пытаясь по первому «алё» оценить их причастность к Фисиному побегу – мои подозрения падали на Марину как на вдохновителя и организатора какой-нибудь невообразимой поездки в тропики из-за симметричной выключенности телефона… Господи, только ты один знаешь, сколько раз я проклинал Фису и тут же просил у тебя за неё прощения, а у матери твоей – направить её на путь истинный!.. Только ты один знаешь, сколько свечек переставил я в нашей ясеневской церкви во здравие её и за упокой и сколько раз в лунную полночь измученный воздух моей одинокой квартирки сотрясала древняя, исполняющая тонкие желания мантра: «Эк аум кар сат нам, карта пур уш нир бхэ нир бхар…» …

С приближающимся цоканием каблуков моё растерянное лицо силится собраться в самоуверенное и даже насмешливое выражение…

Нет, не разразилась Фиса запланированной оторопью. Напротив – относительную невозмутимость продемонстрировала, в весьма столичном, современном стиле. (Мало ли кто кого когда где встретит.) Обалденные новые вещи. Ослепительный загар. И огромные глаза – в них вся вселенная была когда-то – с незнакомой победной поволокой. (Быть может, это из-за зрачков: весь глаз – один сплошной зрачок.)

Ну – всё ясно: следом выпархивает из туалета Марина, загорелая, горбоносая и какая-то развратная – ой, здрасьте, восточные глазки сразу в пол… и это у Фисы, у моей Фисы теперь с ней что-то неуловимо, предательски общее, некая бабская унизительная для меня тайнушка! Ну конечно – они окутаны облачком блядства, как же сразу я не подметил, да ещё зрачки у обеих расширены…

– Пойдём наверх, Марин, мне не о чем с ним говорить!

Вот тебе, дядюшка, и Фисин день. Моя исстрадавшаяся грёбаная любовь ополоумела и кинулась в правую руку. Она сообщила этой кукольной, ненавистной фигурке сильнейший возвращающий импульс. Фиса неловко ткнулась в стенку и осела по ней, заплакав.

– Так, я вызываю охрану. – Марина решительно скрылась сзади.

– Ну что… что ты хочешь от меня, от…отвяжись, уйди из моей жизни. – Фиса уже рыдала в потёках туши. – Где я была? В Таиланде была, с Маринкой, «Ройял Клифф», между прочим! Ты-то в Таиланд не удосужился меня свозить. Как?.. Заработала! Что, не могу заработать?! Представь себе, не на спине – ты только гадости говорить можешь! Что ты смотришь на меня так – не нюхала я ничего… И отстань от меня – я вообще теперь по девочкам…

В распалённом мозгу проносятся одна за другой весёлые картинки: лет пять ничем не занимавшаяся Фиса у станка зарабатывает деньги на Таиланд. Нет – проще: Фиса на сияющем подиуме делает «откачку» в середине прохода, и так раз двадцать пять подряд, каждая по 100 баксов. Нет, ещё проще: Фиса под малоспортивным волосатым мужиком в Лужках, Фиса под другим мужиком и уже в Таиланде, Фиса с Мариной в позе 69… и я совсем неожиданно для себя – с расстановкой и наслаждением – выдыхаю:

– Будь ты трижды пр-роклята, с-с-сука.

О, полегчало. Она, кажется, широкими своими глазами впечаталась ещё дальше в стенку, а я повернулся и пошёл-поплыл гордо наверх, мимо возбуждённой Марины и двух нахохленных мордоворотов – ну, попробуйте только что скажите, я вам паспорт покажу, в нём даже развод ещё не проставлен.

Срочно холодной водки – смыть эту уродливую аберрацию любви.

– Слышь, браток, можно на секунду? – (Ну что ещё кому надо, рыжий конь тянет за рукав и дышит в ухо.) – Я вообще здесь с другом, малаховские мы, он-то всё разобраться с тобой рвался, еле отговорил – ты вроде как муж ей, что ли, значит, право имеешь…

– …так вот Маринка с этой твоей, как её… Фисой – перед тем как в туалет пошли, с нами сидели минут двадцать…

– …а Маринка – её пол-Москвы знает – она вообще бисексуалка, она и не скрывает, она так и представила нам Фису твою: моя девушка, нормально? По ходу, со всеми мужиками хочет её перезнакомить!

– …да ты не бери в голову, у меня похожие были темы… Тебя как звать?.. А я Женя. Пойдём накатим лучше!

И уже наверху, после третьего брудершафта с Женей:

– Рома, Рома, да возьми себя в руки, ты же мужик, да ни одна сучка не стоит, чтоб по ней убиваться, да ты вокруг посмотри, сколько баб! А на себя взгляни – кр-р-расавец!..

Нет, нет, домой – забыться, спать.

2

Взглянул я на себя на следующий день, проснувшись часа в два. Проснувшись с похмельной, ноющей виной за вчерашнюю сцену с Фисой.

Я знал: острота этой вины покинет меня только вместе с похмельем.

Презрев головную боль, я, как всегда, первым делом подошёл к зеркалу. (Ну не могу отказать себе в слабости – всё время-то нужно мне убеждаться.) А всё ли на месте? Не распустилась ли где новая поросль мелких морщинок? Не поредели ли волосы на затылке? Не распространилась ли ещё куда седина с висков? Не пообмякли ль уши?!

На этот раз всё пребывало без серьёзных новостей. Фейс на меня глядел, безусловно, немного опухший, но с женской точки зрения, наверно, ещё заманчивый. Вообще-то – будь я женщиной – скорей всего, я бы себе отдался, знакомо пораскинул я.

Тому заключению был набор устойчивых параметров, нуждающихся в постоянной проверке и подкреплении.

1. Готовы ли живые карие глаза в союзе с ямочками на щеках выполнить любой диапазон выражений, предпочтительно в тёплом, жизнеутверждающем спектре?

2. Свидетельствует ли длинный и крайне правильной формы нос о тонкости душевной организации?.. А высоченный лоб с двумя глыбистыми шишками – о врождённом уме, адекватно воспринимающем явления действительности?!

3. Дальше, то есть ниже. Вот этот дополнительный объём, нарощенный за годы мучений в спортзале – как, насколько он заметен на фоне от природы широких плеч и грудной клетки? Вроде не может же естественным образом сформироваться такая гипертрофия?..

(Для тех, кто понимает: рука – 45, грудь – 127… Но чего нам стоят эти сантиметры – девчонки, лучше вам не знать: тонны белкового коктейля, пригоршни всяких весёлых аминокислот… а если б варёная курица смогла подсмотреть выражение моего лица, с которым изжёвывывается её сухое волокнистое тело, так уж при жизни точно б не снесла ни одного яичка.)

4. Где кубики пресса? Где заветные огурцы, гордость бодибилдера?! Нету их напрочь. Слабейшее место. Двойка. Неистребимый жировой бандаж за годы рас…гильдяйской жизни нажит. (Опустим описание.) И вот опять я размышляю, почти в испарине, что, кабы не спасительные плечи да не грудь, как у снегиря, быть мне стандартным шёлковым папашей…

(А попробуйте-ка, покорячьтесь!)

5. Ноги? Тут тонкий вопрос. Вот скажите: кому вообще-то нужны в мужчине – ноги? И насколько востребована обществом их длина и стройность?.. Вот у меня – две ниточки, тут же смекнут завистники. Возможно ли носить на модельных ходулях подобный панцирь?! И правда. Несоответствие, задумываюсь я. В который раз даю зеркалу клятву: завтра начну качать. (Самая тяжкая позиция.) Но и сомневаюсь тут же: а что тогда останется от моей устремлённости ввысь?..

(Кстати, тонко понимавшая красоту Фиса всё почему-то нахваливала мне ноги; что же касается образа моего в целом, то его рвущаяся кверху невостребованная мужественность была всегда как-то подавлена её скептическими замечаниями. Зачем, зачем она их допускала?.. Уж точно не от неуверенности во мне; скорее, скажет наш психоаналитик, от собственной – подспудной! – тяги на сторону… Ой-ой, не будем о грустном.)

Итак! (Вы не устали ещё от меня? Фу, скажете, какой скучнейший нарцисс.) Так нет же. От самолюбования далёк я. Я – неутомимый аналитик формы. Подпитываю, как умею, мужское самосознание, убывшее в дыру. Поймите: оболочка – то верное и славное, что ещё имею я в наружном мире. То – дающее надежду. Всё, что невидимо, – то умерло, никому не нужно, похоронено…

Надёжная рабочая броня, преисполняющаяся – по моему желанию и настроению – жизнелюбивыми аккордами!