Джим Батчер - Доказательства вины

• Название: Доказательства вины
• Автор: Джим Батчер
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-047793-7, 978-5-9713-7260-8

Перед вами Гарри Дрезден! Охотник на черную нежить, чья профессия — рисковать собственной шкурой в борьбе с порождениями Ночи. Изгой, некогда поднявший руку на собственного учителя и теперь оставшийся со смертью один на один. Мастер, умеющий многое и на многое готовый.

Но вот разрываться надвое Гарри еще не научился... а жаль. Потому что всегда недолюбливавшие его, однако не гнушавшиеся его помощью маги из Белого Совета нуждаются в дознавателе, способном установить достоверность слухов о черной магии, снова объявившейся в городе. И одновременно на пороге Дрездена появляется дочь его старого друга, приятеля которой несправедливо обвиняют в чудовищном преступлении.

Итак — два совершенно разных дела, которые надо расследовать одновременно? Или все-таки одно дело? Дело о существах столь странных, что для них нет определения ни в магических книгах, ни в колдовских бестиариях?

---

— Господи, — буркнул он. — Темная магия... Бред какой-то.

Я остановился и в упор посмотрел на него через плечо:

— Так вы со мной или как?

Он поперхнулся и посмотрел туда, где смутно маячили блеклые пятна следующего аварийного огня.

— Блин, — пробормотал он, и по виску его, несмотря на холод, стекла струйка пота. — Я вам зачем нужен, вперед подталкивать?

Я усмехнулся — не сказать, чтобы весело — и принялся прорубаться через невидимый оберег воображаемым мачете своей воли, пока тот не начал подаваться. Двигаться сразу же стало легче. Одновременно ощущение действующего заклятия сделалось четче, яснее.

— Где-то впереди, — сказал я. — Первый конференц-зал по этому коридору.

— Они там кино крутят, — сообщил Роулинз. Он ухватил за рукав какого-то перепуганного, всхлипывающего мужчину средних лет, толкнул его к стене и рявкнул команду убираться. — Господи, там было битком набито! Если начнется паника...

Он не договорил, да этого и не требовалось. История чикагских кинотеатров знает не один и не два случая давки со смертельным исходом. Я удвоил усилия, и мне удалось даже перейти на тяжелый, будто с грузом на ногах бег. Одна из створок двери в зал оказалась закрыта, другая висела, скособочившись, на одной петле — с такой силой ее вышибли. В помещении разом завизжали — не так наигранно, как в фильме-ужастике. Завизжали по-настоящему. Не видя кричащих, и не поверишь, что такие звуки издает человеческое горло. Так визжат только тогда, когда происходит что-то по-настоящему жуткое.

Роулинз знал, что означает такой визг. Он вполголоса выругался, поднял пистолет на изготовку, и мы бок о бок ринулись в зал.

Стоило миновать дверь, как мрак начал уже не просто давить на меня. Воздух, казалось, сгустился до желеобразного состояния, каждый шаг стоил отчаянных усилий. Я раздраженно зарычал, и энергия моей злости добавила сияния амулету-пентаграмме. Мягкий свет его превратился в иссиня-белый луч прожектора, испепелявшего мрак у меня на пути. Большая часть помещения оставалась темной, и все же мрак утратил свое подавляющее превосходство.

В длину зал имел футов шестьдесят и примерно вполовину меньше в ширину. В дальнем конце его белел экран. Зрительские ряды разделялись продольным проходом, в самой середине которого стоял кинопроектор. Катушки вращались с такой скоростью, что пленка начинала дымиться. Странно, но изображение на экране оставалось четким и ясным, только знакомые персонажи старого, начала восьмидесятых, ужастика двигались неестественно быстро, а звуковое сопровождение слилось в негромкий, пронзительный вой.

Прямо передо мной лежали окровавленные тела. Что там происходило точно, я не видел. Лежали трое. Вокруг — уйма кровищи. Четвертая, молодая женщина, ползла к дверям, издавая жалкие, мяукающие звуки.

Над ней стоял мужчина. Высокий, почти семи футов ростом, и настолько мускулистый, что казался почти уродом. Мускулатура его не напоминала преувеличенную пластику культуриста — нет, такая зарабатывается только непрестанным физическим трудом. Одет он был в комбинезон, синюю рубаху и хоккейную маску; в правой руке он держал большой изогнутый серп. На моих глазах он сделал пару широких шагов, схватил всхлипывающую девушку левой рукой за волосы и рывком запрокинул ей голову. Правая рука с серпом поднялась.

Роулинз не стал тратить времени на оклик или требование сдаться. Он вскинул пистолет и с расстояния в десять футов выпустил в закрытую маской голову маньяка три пули.

Мужчина дернулся, чуть повернулся и без видимого усилия отшвырнул девушку в сторону. Она врезалась в кресла, вскрикнув от боли.

А потом маньяк обернулся к Роулинзу, и хотя лицо его скрывала маска, то, как он набычил голову, и вся его поза не оставляли ни малейших сомнений: он разъярен. Он шагнул к Роулинзу. Коп выстрелил еще четыре раза. Я видел всю картину, выхваченную из темноты вспышками, словно в замедленном кино.

Маньяк замахнулся на Роулинза серпом. Тому удалось принять удар на фонарик. Сталь зазвенела о сталь, полетели искры, но свет не погас. Маньяк дернул серпом, и острый конец его чиркнул Роулинза по запястью. Коп зарычал. Фонарик полетел на землю. Маньяк снова занес серп. Я напрягся, вскинул посох и выкрикнул:

— Forzare!

Струя невидимой энергии вырвалась из моего посоха и с силой чугунной чушки ударила маньяка в грудь. Удар подкинул его в воздух и швырнул вдоль прохода. По пути он снес проектор, металлические части с лязгом полетели во все стороны. Продолжая полет, маньяк пробил экран и с грохотом врезался в стену.

Я с трудом устоял на ногах: использованное заклятие отняло у меня уйму сил, и мне пришлось опереться на посох, чтобы не упасть. Голова отозвалась новым приступом боли; амулет и посох разом погасли.

Кто-то визжал, кто-то со всех ног мчался к дверям. Я повернулся и краем глаза увидел, как кто-то выбегает в коридор, но разглядеть, кто именно, не успел. Секунду спустя загорелся свет; разбитый проектор продолжал вращать одну катушку, хлопая обрывком пленки по сломанной протяжке.

Продолжая держать пистолет на изготовку, Роулинз прошел в дальний конец зала и осторожно заглянул за экран. Потом повернулся ко мне с широко раскрытыми глазами.

— Его здесь нет, — сказал Роулинз. — Вы видели, как он выходил?

У меня все еще недоставало сил, чтобы ответить. Я просто покачал головой.

— Тут в стене вмятина, — сообщил он. — Покрыта... не знаю, как назвать. Слизью какой-то.

— Ушел, — буркнул я и с трудом сделал шаг к лежавшим на полу. Двое молодых людей, третья девушка. — Помогите мне.

Роулинз сунул пистолет в кобуру и подошел. Один юноша был мертв. На бедре его багровел полукруглый разрез, явно вскрывший артерию. Другой валялся без сознания. Лицо заплыло от ссадины, на животе зиял глубокий разрез. Я боялся, что, если мы пошевелим его, внутренности могут вывалиться. Девушка тоже была жива, но серп прочертил на ее спине две длинные глубокие раны, в разрезе белела кость. Она лежала на животе с открытыми глазами, не в состоянии пошевелиться.

Мы сделали для них все, что могли, то есть не очень много: сорвали со стоявших в углу столов скатерти и соорудили тампоны на раны. Вторая девушка лежала в проходе, свернувшись калачиком, продолжая истерически всхлипывать. Кроме них, в зале оставалась пожилая женщина, которую сбили с ног в панике; она лежала без сознания, но в общем целая и на вид невредимая. Потом я поднял с пола паренька, выпавшего из своего инвалидного кресла, и усадил поудобнее, на что он благодарно кивнул.

— Посмотрите, что с другой пострадавшей, — бросил Роулинз. Одной рукой он продолжал осторожно прижимать жгут из скатерти в ране на животе у юноши, другой сорвал с пояса рацию и поднес к губам. Когда Роулинз включил ее, рация хрипела и завывала от помех, но все же ему удалось вызвать «скорую».

Я направился к плачущей девушке, маленькой брюнетке, одетой примерно так же, как Молли. Она была в синяках, и судя по тому, как она лежала на полу, любое движение причиняло ей боль. Я подошел к ней и осторожно ощупал плечо.

— Не шевелитесь, — мягко произнес я. — Кажется, у вас сломана ключица. Я знаю, это чертовски больно, но пройдет.

— Больно, больно, больнобольнобольно, — всхлипывала она.

Я осторожно сжал ей руку, и она откликнулась отчаянным пожатием.

— Все будет хорошо, — заверил я ее.

— Только не уходите, — всхлипнула она, продолжая цепляться за мою руку. — Не уходите.

— Все в порядке, — сказал я. — Я здесь.

— Что это, черт подери, было? — спросил Роулинз, задыхаясь. Он лихорадочно оглядывался по сторонам. — Это же был Жнец. Гребаный Жнец из «Пригородной резни». Что за псих нарядился Жнецом и принялся... — Лицо его скривилось, словно его вот-вот стошнит. — Что это было?

— Роулинз, — произнес я резко, чтобы привлечь его внимание.

Его испуганный взгляд метнулся ко мне.

— Вызовите Мёрфи, — сказал я.

Секунду-другую он смотрел сквозь меня, потом очнулся.

— По этому делу я обязан звонить начальству. Ему и решать.

— Как знаете, — сказал я. — Но Мёрфи и ее ребята могут с этим хоть как-то разобраться. А ваше начальство — вряд ли. — Я кивнул в сторону трупа. — И мы ведь здесь не в бирюльки играем.

Роулинз посмотрел на меня. Потом на мертвого юношу. Потом кивнул и снова поднес к губам рацию.

— Больно, — всхлипнула девушка сдавленным от муки голосом. — Больно, больно, больно.

Я осторожно похлопал ее по запястью своей перчаткой. Где-то вдалеке послышалось и начало приближаться завывание полицейских сирен.

— Господи, — повторил Роулинз и тряхнул головой. — Господи, Дрезден, что здесь произошло?

Я посмотрел на зиявшую в экране рваную дырку, на повторявшую очертания Жнеца брешь в деревянной перегородке за ним. На изломе дерева блестела слизь — чистый желатин, физическая составляющая эктоплазмы. Еще несколько минут — и она испарится, не оставив за собой ничего.