Росс Макдональд - Дело Фергюсона

• Название: Дело Фергюсона
• Автор: Росс Макдональд
• Издательство: РПК «Текст»
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 1991
• ISBN: 5-85950-001-7

---

Я стоял рядом со столом Саймона, пока он пытался дозвониться Уиллсу, а потом Гранаде. Через пять минут тщетных усилий он повесил трубку.

— Ни того, ни другого. Ну да это им не терпелось.

— Но таблетки она приняла? — спросил я.

— По-видимому. Позднее я смогу ответить вам более точно. А теперь мне лучше вернуться к даме, возможно, ей есть что сказать мне еще.

Падилья у двери испепелил его взглядом, возмущенный таким бездушием. Саймон словно бы не заметил. Он вышел, и его резиновые подметки зашептались, удаляясь по коридору.

Я сказал Падилье:

— Поедем домой к Секундине.

* * *

Вечерний свет струился по проулку, как алая вода. Ягоды кизильника были цвета маникюрного лака и крови. Мы постучали, дверь открыла сестра Секундины с младенцем на руках.

Она смерила Падилью жестким взглядом.

— Опять ты!

— Опять я.

— Что тебе теперь нужно?

— Спросить тебя кое о чем, Аркадия. Не надо так.

— Я уже ответила на все вопросы. Толку-то что? Старуха говорит, что в больнице захотели ее смерти и дали ей смертельные пилюли. Может, и правда.

— В больницах так не делают, — сказал я.

— Откуда мне знать, что они там делают? — Она отодвинула младенца от меня, заслоняя ладонью его личико от моего взгляда.

— Это мистер Гуннарсон, — сказал Падилья. — Он не сглазит маленького. Он адвокат и хочет узнать, что тут сегодня было. — И добавил, обернувшись ко мне: — Это миссии Торрес, сестра Секундины.

Аркадия Торрес пропустила его слова мимо ушей. Ее напряженный темный взгляд был прикован к Падилье.

— Что было сегодня? Секундина умерла сегодня. И ты это знаешь.

— Она покончила с собой, приняв снотворные таблетки?

— Она приняла пилюли из больницы, все, сколько их было в пузырьке. Легавый... полицейский сказал, что их там не хватило бы убить ее. Но она ведь умерла, верно?

— Что ее толкнуло на такое? — спросил Падилья.

— Она же на своем Гэсе совсем свихнулась. Ну и боялась. А когда ее вот так скручивало, она что угодно пила. Миссис Донато говорила, что у нее было susto.

— Вы сказали «что угодно», миссис Торрес. Но что именно?

— А все, что ей под руку попадало. Снотворные пилюли, или микстуру от кашля, или другое что. Ее фамилия была в списке во всех аптеках. В запрещенном списке.

— А еще что-нибудь она принимала, если могла достать?

Ее красивый рот с опущенными уголками сжался в жесткую линию. Глаза Мадонны превратились в пыльные стекляшки — такие я наблюдал и у ее сестры.

— Я не хочу об этом говорить.

— Она втянулась? — негромко спросил Падилья.

— Да нет. Давно бросила. Может, иногда марихуану покурит на вечеринке.

— Вы упомянули, что она боялась, — сказал я. — Чего?

— Что ее убьют.

— И потому постаралась убить себя сама? Где тут смысл?

— Ну, вы не знали Секундину.

— Но вы-то ее знали, миссис Торрес. И вы серьезно верите, что она убила себя или пыталась убить?

— Старуха говорит, что так. Она говорит, что моя сестра за это горит сейчас в аду.

— Миссис Донато тут? Аркадия покачала головой.

— Она пошла к albolaria[7]. Она говорит, что семью поразило проклятие и снять его может только albolaria.

— Вы были здесь, когда ее увезли на машине «Скорой помощи»?

— Я их видела.

— Она была еще жива?

— Я думала, что жива.

— Кто вызвал «Скорую помощь»?

— Полицейский.

— Сержант Гранада? Она кивнула.

— Что тут делал Гранада?

— Он хотел поговорить с ней о Гэсе.

— Откуда вы знаете?

— Она мне сказала. Он прислал ей записку с мальчиком из угловой бакалеи. Но когда он пришел, она уже лежала на кровати и не двигалась. Он вошел и увидел ее.

— А вместе вы их видели?

— После того, как он вызвал машину, видела.

— И она была жива?

— По-моему, она дышала. Но не проснулась.

— Она боялась Гранады?

— Не знаю. Она много чего боялась.

— Отвечай! — резко сказал Падилья.

Она мотнула головой вбок, полуотвернув от меня лицо, и ответила ему по-испански.

— Что она говорит, Тони?

— Она, извините, больше не хочет с вами разговаривать. Когда такое несчастье случается с нами... то есть они не хотят иметь дела с людьми из вашей части города. Вот если вы позволите с ней поговорить мне?

— Конечно. Я подожду в машине.

Я выкурил пару сигарет, следя, как сумерки окутывают Пелли-стрит. По тротуарам по двое, по трое расхаживали смуглые мальчики. Неоновые вывески баров и кафе мерцали на фоне темнеющего неба как ignis fatuus[8]. Механическая музыка отдавалась в моих ушах точно дальние боевые кличи и стенания. Соперничая с ней, за закрашенными окнами смахивающей на склад церкви загремел хор. Он пел «Позвоните Иисусу по телефону».

Из проулка вышел Падилья. Он двигался с робостью собаки, получившей пинка, и оглядел улицу слева и справа, словно бы не заметив меня. Я вылез из машины.

— Она вам еще что-нибудь сказала?

— Угу. — Он неловко стал на цыпочки, приподняв левое плечо. — Только я не понимаю. Она говорит, что Секундина боялась Холли Мэй.

— Она ее назвала?

— Сомневаться все равно не приходится. Точно она. Секундина видела ее с Гейнсом и Гэсом Донато позавчера вечером, ну, когда та исчезла. Они устроили в горах вечеринку и накурились.

— Где в горах?

— Аркадия не знает. Ей известно только то, что она слышала от Секундины. У Гэса были связи, и марихуану достал он. Секундина поехала покурить. Она много чего понарассказала сестре. Вечеринка была та еще. Холли затевала ссоры со всеми подряд, кричала, что она самая великая актриса в мире. И что у нее самая красивая фигура в мире. Потом в доказательство разделась донага. Гэс полез к ней, Секундина набросилась на него, а Холли отбила горлышко у бутылки и кинулась к ней. Не понимаю. Она, выпив, никогда себя так не вела.

Падилья опустил защитное левое плечо и стал на всю ступню.

— Холли курила марихуану?

— Чем-то она одурманилась, это точно.

— От этого люди иногда меняются, Тони. Особенно неуравновешенные.

— Угу. Я знаю, сам пробовал. — Он спохватился. — Ну, давно. Очень. — Глаза у него стали жалкими.

— Где?

— Когда был мальчишкой.

— Здесь, в городе?

— Угу. — Он посмотрел налево и направо. — Я не хотел вам это говорить, мистер Гуннарсон. Мне тут нечем гордиться. Одно время я был в шайке, которая собиралась на ледяном заводе. До того как сообразил, к чему это ведет. Мы курили марихуану, чуть удавалось ее раздобыть.

— Вы были тогда знакомы с Гэсом?

— И с ним и с Секундиной.

— А с Гранадой?

— Угу. И я был там в тот вечер, когда у него с Гэсом завязалась драка. Я бы мог их остановить. В те дни я неплохо боксировал. Но, черт, я не стал вмешиваться. И надеялся, что они хорошо изуродуют друг друга. Только вышло не так.

— А что вы имели против них?

Лицо у него побелело. После паузы он сказал:

— Погодите, мистер Гуннарсон. Вы что, хотите и меня приплести? — Он оглянулся через плечо на полный теней проход. — Это когда было! Я только школу кончил и искал острых ощущений, как всякий мальчишка.

— Как и Гранада?

— Они с Гэсом были другие. Я их всегда ненавидел, сволочей.

— Из-за Секундины?

— Угу. — Кровь снова прихлынула к его лицу, и оно стало сафьяново-красным. — Я ее знал еще в школе Святого Сердца. Она в третьем классе училась, а я в шестом. Ясноглазая такая девчушка, веселая и беззаботная. Мать отправляла ее в школу в чистом платье, с ленточкой в волосах. Господи, она же была ангелом в живой картине Рождества Христова! А поглядите на нее теперь.

— За это нельзя винить мужчин в ее жизни. Люди уходят из детства.

— Под землю они уходят, — сказал он. — Под землю! — И хмуро уставился на тротуар, словно видел под ним геенну.

— Прошу вас, Тони, хорошенько подумайте. Может быть, вы ошибаетесь относительно Гранады?

— Угу, — ответил он медленно, — могу и ошибаться. Я в ком угодно могу ошибиться. Очень жалею, если сбил вас с толку.

Я ничего не ответил. Жалел я много сильнее.

— Может, меня занесло. Слишком уж много всего сразу. У меня бывают дни, когда вся моя проклятая жизнь вдруг встает на дыбы и бьет меня копытами по голове.

Он ударил невидимого противника левой в челюсть. Кривую кулак завершил возле его собственного подбородка. Он повернулся в сторону проулка.

— Куда вы, Тони? Разве вы не вернетесь в бар?

— Аркадия хочет, чтобы я остался у нее. Она засадила Торреса в тюрьму за оставление семьи без средств к существованию. А теперь боится быть одна. Думает, что и сама теперь susto.

— А что такое susto?

— Черная болезнь. Доктор говорит, чисто психологическая. А моя мать говорит, что она от злого духа.

— А что говорите вы?

— Не знаю. В школе учили, что никаких злых духов нет. А я не знаю. — Глаза у него были как погасшие фонари.

Он скрылся в проулке, а я поехал к себе в контору. Мысли мои оставались с Тони и Аркадией, замкнутые в смутном мраке между двумя частями города, между двумя магиями.