Пол Сассман - Последняя тайна храма

• Название: Последняя тайна храма
• Автор: Пол Сассман
• Жанр: Триллер
• Год: 2007
• ISBN: 5-17-039407-1, 5-9713-4201-0, 5-9762-2022-3

Тайна, которую много веков назад первосвященник Иерусалима Матфей завещал хранить юному Давиду и его потомкам…

Сокровище, которое крестоносец обнаружил в катакомбах под Храмом Иерусалимским – и увез в Европу…

«Святыня Кастельомбра» – загадочный артефакт, который катары почитали как РЕЛИКВИЮ…

«Абсолютное оружие», за которым когда-то охотились нацисты, а в наши дни – две противостоящие одна другой террористические группировки…

Возможно ли, что речь идет об ОДНОМ И ТОМ ЖЕ ПРЕДМЕТЕ?

Но – ЧТО ЭТО ЗА ПРЕДМЕТ и где искать его ТЕПЕРЬ?

Расследование ведут двое старых друзей-полицейских и молодая журналистка.

Последняя тайна Храма станет либо спасением, либо проклятием для человечества!

---

Шли годы, и к восхищению отцом добавилось чувство собственной ответственности. В какой-то день Лайла поняла, что этот широкоплечий сильный человек, сияющий белозубой улыбкой, в действительности глубоко несчастен, придавлен изнурительной работой, а главное – безысходностью положения своего народа и сознанием полного бессилия перед происходящим.

– Твой отец страдает оттого, что творится вокруг, – сказала ей однажды мать. – Он просто не любит говорить об этом.

С того самого момента Лайла решила любыми способами поддерживать отца.

– Пап, а почему ты стал врачом? – спросила она однажды за обедом.

Отец долго думал, прежде чем ответить.

– Я хотел помогать людям.

– А воевать с израильтянами тебе разве не хотелось? Перебить их всех?

– Если бы израильтяне угрожали моим близким, – произнес он, взяв ее за руку, – я бы, конечно, не пожалел себя. Но одним насилием всех проблем не решишь. Хотя меня возмущает то, что позволяют себе израильтяне. Понимаешь, Лайла, я всегда хотел спасать людей, а не отнимать у них жизнь.

Она хорошо запомнила тот обед. Они отмечали ее пятнадцатилетие. А вечером того же дня самого обожаемого, самого любимого человека на свете на ее глазах вытащили из машины и убили.

День рождения праздновали, разумеется, в отеле «Иерусалим».

Когда Лайла вошла на террасу ресторана, ее подруга, уже разместившись за столиком, внимательно изучала свежий номер «Геральд трибюн». Полная, с крашеными волосами и круглыми очками, она выглядела немного старше Лайлы. На сидевшей в обтяжку футболке красовался девиз палестинских правозащитников «Нет – миру без земли!». Лайла тихо подошла сзади и, наклонившись, чмокнула подругу в щеку. Нуха обернулась и, схватив Лайлу за руку, усадила в кресло напротив. Потом протянула газету.

– Читала эту чушь?

Набранный крупными буквами заголовок гласил: «США осуждает поставку оружия палестинцам». На другой странице сообщалось о том, что конгресс одобрил решение продать Израилю вооружения на миллиард долларов.

– Чертовы лицемеры! – выпалила взбешенная Нуха. – Пиво будешь?

Лайла утвердительно кивнула, и Нуха подозвала бармена Сами.

– Ну а там что происходит? – спросила она, кивнув в сторону Старого города.

– Ничего хорошего, – мрачно ответила Лайла. – Хар-Зион соизволил выйти к журналистам. Снова вешал на уши лапшу о Яхве и Аврааме и клеймил критиков Израиля как заклятых антисемитов. Однако говорить он умеет – не могу не признать.

– Ага, как и Гитлер, – фыркнула Нуха, закуривая «Мальборо». – Полиция-то их выдворять собирается?

– Естественно!.. А Шарон выступит на гастролях Большого театра, – язвительно бросила Лайла. – Выдворять! Да никто их и мизинцем не тронет!

Сидевшие за соседним столиком дипломаты, скорее всего скандинавы, разразились оглушительным взрывом хохота. По улице прополз громоздкий, похожий на броненосную рептилию армейский джип.

Официант принес женщинам две кружки «Тайбея» и блюдо с маслинами.

– Слышали о бомбе? – спросил он, расставляя пиво и зажигая свечу на столе.

– О Господи! – воскликнула Нуха. – Неужели еще одна?

– В Хайфе. Только что в новостях передали.

– Аль-Мулатхам?

– Похоже, он. Двое убитых.

Лайла опустила голову и мрачно заметила:

– Такими темпами они с Хар-Зионом и вправду Третью мировую развяжут.

– По-моему, они действуют сообща, – сказала Нуха, глотнув пива и сделав долгую затяжку. – Чем больше израильтян убивает аль-Мулатхам, тем крепче становится поддержка Хар-Зиона. А чем популярнее Хар-Зион, тем проще аль-Мулатхаму оправдать теракты.

– Да, что-то в этом есть, – рассмеявшись, согласилась Лайла. – Интересный материал можно сделать.

– Только не забудь упомянуть, от кого ты это услышала! Знаю я вас, журналистов. Едва окажетесь на гребне успеха, едва заберетесь на вершину, тут же присваиваете все лавры себе.

Лайла продолжала смеяться, но на последних словах Нухи замерла, словно пораженная ударом молнии. «Забраться на вершину». Где-то она уже слышала эти слова, причем совсем недавно. Лайла напрягла память. Ну да, конечно, в письме, полученном сегодня утром. «Я располагаю информацией, которая может оказать неоценимую помощь аль-Мулатхаму в борьбе с сионистскими оккупантами, и хотел бы с ним сотрудничать. При этом я рассчитываю на Вашу помощь. Со своей стороны могу обещать величайший взлет в Вашей карьере». Приблизительно так там было написано. Странное совпадение. Лайла не могла себе объяснить, почему эти слова из письма, которое она сочла за провокацию «Шин-Бета», отпечатались у нее в памяти.

– Как ты думаешь, что могут значить инициалы ГР? – внезапно спросила Лайла.

– Как-как?

– ГР. Кто это может быть такой?

– Грег Рикман? – предположила Нуха, немого поразмыслив. – Из организации «Помощь детям». Тот самый, который тебе нравится.

Лайла отрицательно покачала головой.

– Во-первых, он мне совершенно не нравится, а во-вторых, эта аббревиатура относится к чему-то намного более древнему.

Нуха, недоумевая, посмотрела на подругу.

– Проехали, – отмахнулась Лайла и поднесла к губам кружку с пивом. – Лучше расскажи, что ты там намониторила.

Нуха без дальнейших уговоров сменила тему. Работая в организации, занимавшейся мониторингом конфискации земли в окрестностях Иерусалима, она каждый божий день сталкивалась с вопиющим беззаконием израильских властей. Сегодня, например, прямо на ее глазах израильские спецназовцы бесцеремонно перекопали цветущую оливковую рощу, принадлежавшую пожилому палестинскому крестьянину.

Лайла старалась внимательно слушать, как ее подруга, не стесняясь в выражениях, пересказывала недавние впечатления, однако мысли журналистки витали далеко от оливок палестинского крестьянина. В гудящей от усталости голове налезали одно на другое смутные разрозненные образы: анонимное послание, аль-Мулатхам, отец, последний семейный обед в отеле «Иерусалим». Как она радовалась в тот яркий солнечный день! Она, мама и папа, редкий раз вместе, здоровые, веселые… А через два часа отец уже лежал мертвый.

«Нет, нет, папа, папочка! – кричала она в отчаянии. – О Боже, мой папочка!..»

Тогда-то все и началось.

Иерусалим

В доме с ними теперь находился раввин – худой впечатлительный молодой человек. Он родился и вырос в Америке, как и многие другие поселенцы; на его подбородке виднелись лишь клочки бороды, и из-за толстых очков казалось, что глаза занимают половину лица. Когда наступала ночь, он собирал прихожан в гостиной подвального этажа и читал им проповеди, в качестве темы всегда выбирая главу 17 строфу 8 книги Бытия: «И дам тебе и потомкам твоим после тебя землю, по которой ты странствуешь, всю землю Ханаанскую, во владение вечное; и буду им Богом».

Хар-Зион, как и другие, приходил на проповеди. Он покачивал головой и улыбался, когда раввин уверял их в том, что именно Божье провидение привело их к участию в священном «крестовом походе», что будущие поколения будут оглядываться на них с такими же чувствами признательности и гордости, какие они сами испытывают к героям еврейской истории. Хар-Зиону нравилось слушать дискуссии, посвященные Торе, чувствовать себя частью того богатого узора, каким была история еврейского народа. Еще в детстве они с братом Беньямином, очутившись в сиротском приюте (мать их умерла, а отец сошел с ума), часами вспоминали сюжеты из еврейской истории и предавались мечтам о том, как окажутся в земле своих предков и, подобно Иисусу Навину, Давиду и великому Иуде Маккавею, защитят ее от врагов Израилевых. Так они создали себе собственный мир, который стал для них подлинной реальностью и прибежищем от ежедневной горькой участи – холода, голода и побоев.

«Тора, Мишна и Талмуд – это единственное, что существует, – сказал им как-то отец. – Все остальное – не более чем иллюзия». Их отец был благочестивым человеком. Пожалуй, даже чересчур: он погружался в правоведческие фолианты, вместо того чтобы обеспечивать семью. Матери приходилось ночами подрабатывать швеей, чтобы свести концы с концами. Затем она умерла, и отец Хар-Зиона окончательно ушел с головой в свои занятия, читая целыми днями, бормоча что-то себе под нос; иногда он разражался дикими, безумными криками радости и говорил, что увидел в небесах семисвечник и что не за горами день искупления. В конце концов отца забрали в лечебницу, а Хар-Зиона и его брата поместили в детский дом, где одного упоминания об иудаизме было достаточно, чтобы нарваться на жестокие побои.

Хар-Зион осуждал излишнюю набожность и не желал бы посвятить свою жизнь религии. И все же в глубине души он завидовал тем, кто мог уйти из реального мира и существовать в исключительно религиозной и духовной среде. Увы, это было не для него. Он был человеком действия, поэтому и убежал с братом из приюта в Израиль, где вступил в армию и воевал с арабами; по этой же причине он сидел теперь здесь. Еще в детстве он понял, что одной веры недостаточно, надо действовать – встать и защитить самого себя; во что бы то ни стало следует оставаться верным Торе и в то же время не выпускать оружия из рук.