Владимир Безымянный - Загадка акваланга

• Название: Загадка акваланга
• Автор: Владимир Безымянный
• Издательство: Добровольное общество любителей книги
• Жанр: Детектив
• Год: 1991

Границы дозволенного и недозволенного… Новые формы экономической преступности… Призрачный мир, клубящийся вокруг «малин» и «мельниц»… Кооперативы — гнезда жирующих нэпманов или все же один из рычагов подъема экономики? Накрыла ли страну волна преступности? Все эти проблемы стоят в центре внимания второй книги В. Безымянного, включающей две остросюжетные повести «Загадка акваланга» и «Выигрыш — смерть». Традиционные герои детектива — работники уголовного розыска сталкиваются с ноной реальностью, с той накипью, что возникла на волне демократизации, разгосударствления экономики и …

---

— Не прибедняйтесь. Я ведь был у вас дома.

— Так что, прикажете братьев по миру пустить? — Вы, конечно, нашли выход? — С утра опять подались к Светке. Часа два выхаживали — нет ли слежки… Первым пошел я — как незасвеченный. Фролов с Джекки пообещали, что если какая подлянка заготовлена, то проживет она недолго… Будто мне от этого легче… Но нет — все путем. Отсемафорил… Сказали Светке, что компьютер продан. Тут она странно себя повела… После того, что с кладовщиком произошло, была тише воды — подыхать не хотела. Но когда решала как у комиссионки деньги будем брать, забылась и ляпнула — мне, мол, надо думать, ничего не обломится. Голос прорезался. Ее кстати, никто кидать и не собирался. Дала наводку — получи, что положено… Мы не крысятники, чтоб зажиливать долю… Джекки ей это спокойно объяснил, а когда она успокоилась и совсем себя блатной почувствовала, он как рявкнет: «А теперь раздевайся, сука! На колени!..»

— Жангалиев, вы отклоняетесь…

— Это я там уклонился, даже Фролов не выдержал — оскоромился… А мне страшно было после Фролова. Он «колется» чем не попадя, еще СПИД подхватишь.

— Вам что, Жангалиев, нечего больше сказать?.. Тогда я выключаю диктофон, будем прощаться.

— У Светки не задержались — неровен час, застукают. Поехали к Фролову. Подымили планчиком. Потом Фролов с Джекки ширнулись омнопоном и начали отъезжать. А передо мной лицо кладовщика маячит. Как вспомню его, тошнота к горлу подступает, душит…

— Где Фролов брал наркотики?

— Когда я увидел у него в кухне почти полный стакан сухого морфия, то, хотя и не принято, поинтересовался — откуда? Он говорит: «Кинули одних торгашей». «Как кинули? За такой шмат и безрукий будет до последнего отстреливаться!» «Ха, запросто! Выследили хавиру. Зашли. Стволы наставили, для разговору — очередь в потолок… Сами отдали…» Вот так. Двести граммов по пятьсот рублей — как ни перемножай, все равно сто тысяч. Но дело опасное. Наркотиками тоже не ангелы торгуют.

— Кто покупал у Фролова наркотики?

— Они как-то не докладывали. Но думаю, что люди свои. Правда, вертелись и какие-то пацаны, довольно бойкие. В основном Фролов раздавал морфий братве, не жалел. Кому грамм, кому пять, кому десять… По заслугам. Царский подарок. Они за него готовы любому голову открутить.

— А вы кололись?

— В тот вечер и я не выдержал. Шприц был одноразовый. Второй раз в жизни… Захорошел… О чем-то говорили — вспомнили «Сатурн», и захотелось пощупать, что там и как…

— Наметили следующую жертву?

— Да… Адрес Сербаева дал кладовщик, а Светка подтвердила… Улицу нашли быстро, залезли во двор. Видим — хозяин в беседке со стаканчиком милуется. Он даже толком и удивиться не успел — Фролов брызнул «Черемухой», а я только тело подхватил. Здоровый буйвол — втроем в машину затаскивали… Зажали его на заднем сидении с двух сторон, баллончик наготове. Пока ехали, все отдышаться не могли. Хорошенькое дело — после омнопона тяжести таскать… Уже около дома Фролова Даулет зашевелился. Джекки сдуру хотел опять «Черемухой» — в машине-то, кретин! Вот уж повеселились бы… на том свете. Я его еле перехватил. Вот и все мои действия.

— Вы хотите сказать, что при всех убийствах оставались пассивным наблюдателем?

— Можно и так. Правда, было, врезал разок Даулету, когда он попер с такими матюгами, за которые в лагере ему бы кальсоны порвали.

— А здесь, на воле, вы его пощадили? — криво усмехнулся майор.

— Да нет… Когда его кончали — я отвернулся.

— Кто?

— Джекки… Всю пятницу в подвале проваландались. Про флизелин он поначалу помалкивал. Но когда Фролов его ногтями занялся — сломался. Сказал, что машину с сырьем мусора замели. Клялся, что подробностей не знает, у председателя надо спрашивать… Жаль, не с того конца дернули. Фришмана б сразу…

— Да. Ошибочка вышла, верно.

— Сами видите — все выкладываю.

— Вам ничего другого и не остается. А жалеть, собственно, и не о чем. Сырья бы вы все равно как своих ушей не увидели.

— Так мы об этом только от Даулета узнали. Ну, так председатель бы мошну растряс. У него, пожалуй, больше, чем у этого алкаша.

— И до его сбережений добрались?

— А то! После всего он готов был и ноги целовать, и деньги отдать… Согласился написать цидулку жене, чтобы она нам весь наличман отстегнула. Две тысячи, смешно сказать. Мы поначалу решили, что он издевается. Потом видим — нет, так и есть. Решили из-за мелочи не светиться перед его будущей вдовой.

— Получается, Сербаев был обречен?

— Много лишнего знал. Но я всегда не терпел насилия.

— Это уж позвольте с вами не согласиться. Разве на падение на Троепольскую у комиссионного магазина — не ваших рук дело?.. Что это, если не насилие?

— Мне поручили ограбить эту девку только потому, что для прикрытия я не годился. Стоять с оружием наготове и шлепать того, кто встрянет — не по мне. Хорошо, что все было чисто сработано. Не люблю я крови. И не хочу. А так… Ну, подумаешь, стукнул эту подстилку по голове, выхватил сумку… Еще заработает. Хватит на ее век бедуинов, — глаза Жангалиева вспыхнули, он тяжело задышал.

— И сообщницу свою не пожалели?

— Договорено было. Правда, тут я в горячке переборщил. Она и завалилась. И было за что! Занюханные четыре штуки!..

— Как было организовано нападение?

— Со стороны двора, через который я рванул с сумкой, Фролов меня прикрывал. Его «Волга», конечно, но с другими номерами. Он даже нашлепку «такси» сверху пригорбатил… Когда в машине я открыл сумку и увидел, сколько там денег, у меня от злости перед глазами все поплыло. Ну, думаю, встречу Светку — разорву пополам. Не могла, стерва, когда утром звонила, выяснить, что локш тянем.

— Вы полегче е выражениями. Слыхивал. Не действует. Давайте ближе к делу, а то меня медицина поторопить может.

— Куда уж ближе. Проторчали выходные у Фролова. Курили… Потихоньку и я на иглу присаживался. Не ихними, конечно, лошадиными дозами. А что делать?.. Перед глазами тюрьма стоит. Свалить бы из города, да некуда. В Ташкент без сырья и с долгом в сорок тысяч и соваться не думай. Джекки тоже в безвыходе. Не сегодня-завтра узнают гурьевские, кто он такой, сам Фролов и пришьет. А меня прицепом. Только и оставалось, что за Фришмана приняться… Вот кого-кого, а пузатого убивать никто не собирался. Они с Фроловым давние знакомые, вместе щупали казну. Да и краденое купить Борис Ильич был не дурак. Короче, сам замазан — с доносом не пойдет.

— И не побоялись? Ведь за его домом была слежка?

— Нутром почуяли. Потом с утра в «Сатурн» заехали. Я представился милиционером и узнал, что Фришман будет днем. Притаились за углом, в тенечке. Скинул я пиджак, галстук развязал — от жары все лицо пот заливает…

— Короче.

— Понятно. Фришман подрулил один. Какие-то «Жигули» проскочили. Пошарили глазами — вроде чисто… Взяли его у калитки. Объяснили, что нужно прокатиться.

— А ухо отхватили в качестве платы за проезд?.. Не хотел бы я оказаться вашим пассажиром. Впрочем, это уже никому не грозит.

— Считаете, что вышка мне маячит?.. А за что? — заволновался Жангалиев. — За ухо ворюги!? Да он натаскал у государства миллионов больше, чем у вас звездочек на погонах.

— Так у меня всего одна, — улыбнулся майор.

— И одного хватит… Но я же никого не убивал. У Джекки спросите. Он на меня вешать не будет…

— А к чужим деньгам, значит, не прикасались? Фришмана не уговаривали поделиться?

— Они такие же чужие, как и мои. Грамотно украдены — вот и все. А я так не умею. Теперь, конечно, что — все на меня, — губы у него задергались. — Все подпишу… Только подтвердите, что сам рассказал. Мне же только тридцать… — Жангалиев глухо всхлипнул.

На звук в палату заглянул охранник. Корнеев позвал его. Вслед за ним в дверях показался Гофман. Заметив егоукоризненный взгляд, майор выключил диктофон и стал собираться.

— Мы кончили, Иосиф Аронович, все, ухожу. Не буду расстраивать вашего больного.

— Нет, нет, спрашивайте, я скажу, — Жангалиев сделал слабую попытку приподняться.

— У нас с вами еще много бесед впереди. Тем более, что скоро вас переведут к нам.

Покинув палату, майор спустился в вестибюль, где егоуже поджидал Тимошин.

— Как там Фришман?

— По-прежнему.

— Не желает, значит, Борис Ильич исповедоваться? А зайду-ка я к нему, задам пару вопросиков.

— Заговорил Жангалиев?

— Еще и как! Ты подожди. Может, понадобишься.

— Ладно.

Первое, что увидел Корнеев, войдя в палату, были глаза Фришмана. Белесые, выкатившиеся из орбит, остановившиеся. Рот был полуоткрыт, в углах еще пузырилась слюна, словно председатель «Сатурна» собирался выкрикнуть что-то, но внезапно в изумлении остановился. Он не дышал.

Диагноз был однозначен. Один из свежих уколов на локтевом сгибе оказался роковым. Вместе со смесью глюкозы и сердечных средств в вену были введены оказавшиеся гибельными пара кубиков обычного воздуха. Сердце остановилось, почти мгновенно…