Наталья Солей - NOTHING: Почти детективная история одного знаменитого художника

• Название: NOTHING: Почти детективная история одного знаменитого художника
• Автор: Наталья Солей
• Жанр: Современная проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-480-00052-7

Герой повести – модный и дорогой художник Микис Самсонов, любимец Фортуны, проходит свидетелем (или подозреваемым?) по делу об убийстве своей бывшей любовницы, тоже художницы, Елены Макеевой. В результате следствия настоящий тайфун обрушивается на тихую заводь славы модного художника, открывая завесу над тайной его творчества…

Кто же Самсонов на самом деле? Гениальный художник? Великий мистификатор? Убийца?

Каждый человек, если, конечно, он не наплевательски относится к себе и своей жизни, стремится к успеху – в любом начинании, в карьере, в бизнесе, в семье, в любви. Такие люди, как лягушки в банке со сметаной, барахтаются и выплывают наверх, добиваясь заслуженного успеха. Однако пути к нему они выбирают самые разные и цену платит каждый свою.

История, которую предлагает автор, не рассказывает о реальных людях и реальных событиях, но характеры и обстоятельства, описываемые в книге, во многом типичны для нынешнего времени.

---

Да, в детстве маленький Миша вундеркиндом не был и никаких предпосылок к возможной славе не имел. Родители жили бедно, правда, отца этот факт особенно не удручал. Он работал грузчиком на заводе, считая, что этим вполне оправдывает свое предназначение хозяина дома, и строгал детей одного за другим. Семья обитала в одной комнате огромного барака, и процесс демографического роста дети имели возможность наблюдать непрестанно, благодаря чему Микис с малолетства усвоил, что основным занятием мужчины и является постоянное удовлетворение мужской физиологической потребности. К этому знанию папа подарил еще и хорошую наследственность. Так что один талант от родителя ему достался. Правда, для выбора жизненного пути его поначалу было маловато.

Юный Михаил даже не представлял себе, какой путь избрать в жизни, кем он хочет быть, куда идти учиться. Единственное осознанное желание – уехать куда-нибудь подальше от дома. Собственно, и домом это назвать было нельзя. Скорее, нечто, напоминающее общежитие, где каждый живет своей жизнью, никто ни с кем не общается. Учеба и занятия детей абсолютно не интересовали родителей. Мама была замучена тяжелой и неблагодарной работой санитарки в больнице и кучей детей, а их надо было каждый день кормить. У отца свои заботы: очень он женщин любил. В бараке, где жила семья Самсоновых, было много незамужних, и отец «окучивал» всех, да еще как-то умудрялся строить отношения так, что ни у одной к Самсонову-старшему не было никаких претензий. Все «дамы» дружили между собой и наперебой обихаживали его.

Такая жизнь казалась мерзкой и бессмысленной. Из нее мечталось убежать со всех ног, и рецепт, как это сделать, казалось, был очень верный. Давался он во всех советских фильмах о будущих знаменитостях. Все начиналось с того, что она (будущая знаменитость) садилась на поезд и… Потом в нарезе проскальзывало, что надо много-много работать (минут пять экранного времени), а потом герой просыпался знаменитым, и все ему аплодировали, заискивали перед ним, везде узнавали… Вот ведь жизнь! И легче всего прорваться в нее можно, став артистом.

У Миши был одноклассник, который всегда мечтал об актерской карьере. Паша четко знал, что для этого надо делать: готовил программу для поступления, читал, ходил в городской драмтеатр, смотрел подряд все фильмы, буквально был помешан на своей затее. Правда, красавцем Павел определенно не был и потому решил не рисковать: не поступать в Москве, а поехать куда-нибудь, где конкурс поменьше. Он уже давно выбрал город Ярославль. Там появился первый в России драматический театр, находилось старейшее училище, кроме того, и от Москвы недалеко и дома.

Так что сразу, освободившись от школы, новоиспеченные приятели сели на поезд и отправились в дорогу, каждый за своей мечтой. Первой остановкой на пути к заветной цели должен был стать Ярославль. Ехать предстояло всего одну ночь, и Михаил все это время лихорадочно учил басню про ворону и лисицу, стихотворение Эдуарда Асадова и небольшой отрывок из «Бежина луга» Тургенева. Программа, составленная по Пашкиным рекомендациям, выкристаллизовалась из опыта многих поколений абитуриентов театральных вузов.

Прямо с вокзала приехали в училище. Потолкались среди поступающих, узнали, что конкурс 12 человек на место, что мальчиков намного меньше, чем девочек (уже хорошо!), наслушались всяких страстей про то, что вывод могут сделать сразу же после первого произведения и всю программу прочитать не дадут, но вроде надо еще и спеть что-то. Пашку ничего не потрясало, он был готов ко всему, не обращал внимания на взволнованные причитания абитуриентов и молчаливо ожидал своей очереди. Павел вошел первым, потом вызвали и Михаила.

За столом сидели слегка подуставшие от наплыва желающих три члена приемной комиссии. Миша доложил им все, что успел выучить в поезде, отклонил предложение спеть и был свободен.

На улице у входа в училище нашел Пашку, который безуспешно пытался успокоить какую-то рыдающую девчонку. Она твердила не переставая, что не пройдет, ни за что не пройдет на второй тур, потом приводила еще какие-то аргументы, но они тонули в ее громких всхлипываниях и слезах. Когда подошел Михаил, она немного поутихла, стала вытирать слезы и пыталась сделать вид, что дела не так уж плохи. Пашка явно обрадовался такой перемене, стал говорить, что вот дождемся списков, а уж потом будем делать выводы. На что девчонка, которую звали Аней, сказала: «Ну вам-то переживать нечего. „Штаны“ в театре всегда нужны. Мальчишек берут, если есть хоть какие-нибудь внешние данные, а здесь таких не так уж и много».

Вот тут настроение испортилось у Пашки. Внешность и рост у него – ниже среднего.

Миша в юности тоже особенно не выделялся из толпы – весьма заурядный парень с отголосками татаро-монгольского нашествия на круглом лице, обычно не выражавшем никаких эмоций и не менявшем выражения. Однако именно эта невыразительность в конце концов придавала ему спокойный и весьма уверенный вид, что в конечном итоге производило на девушек должное впечатление. К тому же он был хорошо сложен и достаточно высок. Словом, на роли «штанов» с выносом подносов на сцену Михаил вполне мог претендовать. Заманчивая перспектива – ничего не скажешь. Значит, ради такого «светлого будущего» надо трястись от страха, опять всю ночь учить дурацкие басни, стихи и прозу и так до самого конкурса?! А дальше что? Предположим, актер из него получится, и даже знаменитый, но тогда всю жизнь придется учить роли, а читать, и тем более что-то учить, Миша терпеть никогда не мог. Короче, с какой стороны ни подойди, актерство – определенно не его стезя.

Посему, обнаружив себя в списках абитуриентов, прошедших на второй тур, никакого чувства радости Самсонов не испытал. Это ремесло явно не по нему, надо придумывать что-то другое. Правда, польстил самолюбию сам факт прохождения на второй тур. О сомнениях его никто не знал, а внешне выглядело все очень эффектно – его хотят, а он отказывается. Тем более Пашка, который столько к этому шел, готовился, реализовать свою мечту не смог: провалился уже на первом туре. Это позволило Михаилу занять как бы более привилегированную нишу и свидетельствовало, пусть в очень малой степени, о кое-каких зачатках его исключительности.

Самсонов находился где-то очень далеко, углубившись в воспоминания своей юности. Самым неожиданным образом их оборвал звонок. Как это частенько бывало, он сразу не смог сообразить, что звонят в дверь. Микис никого не ждал, приходили к нему редко, исключительно по предварительной договоренности, или хотя бы позвонив за час до прихода. Этот неожиданный визит разбудил в нем тревогу, осевшую глубоко внутри и вдруг вновь всколыхнувшуюся. Как-то неспокойно было на душе.

На экране видеонаблюдения Самосонов увидел женщину. Что-то очень знакомое и совершенно неузнаваемое одновременно. Определенно она никогда к нему не приходила. Во всяком случае в этом доме не бывала. Непонятно, почему не спросив, кто это, он сразу нажал кнопку, и женщина, открыв дверь, вошла в дом. Микис заспешил навстречу. Глаза их встретились, и он сразу узнал Елену. Она заметно оживилась и даже обрадовалась тому, что ее так быстро узнали, хотя сделать это было непросто. Не виделись они давно, лет десять. Правда, года два назад он заезжал к ней домой, но то была мимолетная встреча, и на своем жизненном пространстве Елена чувствовала себя значительно увереннее, чем сейчас. После того визита у Микиса остался отвратительный осадок, вселивший смутную тревогу. Она была не одна, а с каким-то парнем значительно моложе ее, оба пьяные. Возможно, чтобы придать себе большей значительности в глазах своего молодого партнера, к тому же настроенная очень агрессивно, Елена буквально вытолкала Самсонова за дверь.

А здесь, в этом шикарном доме, со всеми мыслимыми и немыслимыми формальными признаками успеха его владельца, она, неухоженная, дешево одетая, постаревшая больше, чем это было возможно в соответствии с прожитыми годами, почувствовала себя убогой и совершенно несчастной.

Захотелось плакать, но натренированная доброжелательность хозяина дома позволила ей справиться со своими эмоциями и поздороваться голосом, в котором не было ни дрожи, ни обиды, ни… ничего, что минуту назад буквально втолкнуло женщину в эту дверь.

Елена и сама не могла объяснить, почему именно сейчас, спустя много лет, захотелось высказаться, наговорить тысячу обидных слов, глядя в глаза человеку, сыгравшему в ее жизни роль настолько непростую, что и сформулировать-то толком нельзя. Роковую? Но в полной мере даже это страшное слово не дает точного определения тому, что с ней произошло, как выстроилась ее жизнь…

– Ну что ж мы стоим? – нарушил Микис затянувшуюся паузу. – Проходи, давай помогу снять пальто. Я рад, честное слово, рад тебя видеть. Молодец, что зашла. Откуда узнала, где я живу? Как нашла мой дом? Ты на машине?