Эдвард Бульвер-Литтон - Последний римский трибун

• Название: Последний римский трибун
• Автор: Эдвард Бульвер-Литтон
• Издательство: «Советская Кубань»
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1994
• ISBN: 5-7221-0028-5

Действие романа происходит в Италии XIV века. Кола ди Риенцо, заботясь об укреплении Рима и о благе народа, становится трибуном. И этим создает повод для множества интриг против себя, против тех, кого он любит и кто любит его... Переплетаясь, судьбы героев этой книги поражают прежде всего своей необычностью.

---

В самом деле один из участников маскарада, проходя возле Риенцо, шепнул ему:

– Берегитесь, между масками находится Колонна! Под плащом гостя часто скрывается кинжал убийцы. Вон там стоит ваш враг – заметьте его!

Эти слова были первым редким и заботливым предостережением против опасностей, окружавших сенатора-трибуна, которое он получил после своего возвращения. Он слегка изменился в лице; и на несколько минут вежливая улыбка и беглые приветствия, которыми он радовал каждого гостя, сменились угрюмой рассеянностью.

– Зачем этот странный человек стоит так безмолвно и неподвижно? – прошептал он Нине. – Он ни с кем не говорит и не подходит к нам – грубиян! За ним надо наблюдать!

– Должно быть, какой-нибудь немецкий или английский варвар, – отвечала Нина. – Не позволяйте, монсиньор, такому ничтожному облаку омрачать наше веселье.

– Ты права, моя дорогая; у нас здесь есть друзья, мы хорошо защищены.

Музыка заиграла громко и весело, когда сенатор и его свита смешались с толпой. Но его глаза все еще обращались к серому домино Адриана и он заметил, что это домино следовало за ним. Приблизившись к особому входу в Капитолий, он на несколько минут потерял из виду своего неприятного преследователя: но войдя и вдруг обернувшись, Риенцо увидел его опять близко возле себя; в следующий за тем момент незнакомец исчез в толпе. Но этого момента было довольно для Адриана – он дошел до Ирены:

– Адриан Колонна, – прошептал он, – ожидает тебя возле льва.

Занятый собственными мыслями, Риенцо, к счастью, не заметил внезапной бледности и волнения своей сестры. Войдя во дворец и надев маску и домино, сказал со своей обычной веселостью:

– Странно, что истина на празднествах говорит только из-за маски! Милая сестра, ты потеряла свою прежнюю улыбку, но, по-моему, это лучше, нежели... Что это? Ирены нет!

– Я думаю, она ушла только за тем, чтоб переменить платье и смешаться с гостями, – отвечала Нина. – Пусть моя улыбка вознаградит тебя за ее отсутствие.

– Твоя улыбка – солнечный свет, – сказал он, – но эта девушка меня беспокоит. Кажется, теперь, по крайней мере, она могла бы смотреть повеселее.

– Разве под пасмурным видом твоей прекрасной сестры не скрывается нисколько любви? – отвечала Нина. – Разве ты не помнишь, как она любила Адриана Колонну?

– Разве у нее еще не прошла эта фантазия? – возразил Риенцо задумчиво.

– Однако же этот союз лучше, нежели союз с монархами, упрочил бы твою силу в Риме!

– Да, если бы он был возможен; но – это надменное племя! Может быть, этот замаскированный, который шел за нами по пятам, был Адриан. Я посмотрю. Выйдем, Нина. Хорошо я закрылся плащом?

– Превосходно.

Между тем Ирена, взволнованная и смущенная, уже переоделась и пробиралась сквозь толпу к лестнице льва. С уходом сенатора это место опустело. Подходя к назначенному месту, Ирена увидела около статуи одинокую фигуру, прислонившуюся к пьедесталу.

– О, Ирена! Я узнал тебя даже в этой одежде, – сказал Адриан, схватывая ее дрожащую руку. – Разве я не видел тебя мертвой в страшном подвале, о котором я не могу вспомнить без трепета? Но каким чудом ты воскресла? Каким образом небо сохранило для земли ту, которую, казалось, приняло уже в число своих ангелов?

– Ты в самом деле так думал? – сказала Ирена прерывающимся голосом. – Так ты оставил меня против своего желания? Как я была несправедлива! Я оскорбляла твою благородную натуру и думала, что падение моего брата заставило тебя отказаться от Ирены.

– И в самом деле, ты была несправедлива, – отвечал Адриан. – Но я уверен, что видел тебя в числе мертвых! Твой плащ с серебряными звездами – кто, кроме тебя, носил герб римского трибуна?

– Так неужели этот плащ, который, упав на улице, вероятно был взят какой-нибудь более несчастной жертвой, неужели только этот плащ так скоро привел тебя в отчаяние? Ах, Адриан, – продолжала Ирена с нежным упреком, – я не отчаивалась даже тогда, когда ты без всяких признаков жизни лежал на постели, от которой я не отходила три дня и три ночи!

– Как! Значит мое видение не обмануло меня! Так это ты сидела у моей постели в тот ужасный час! Ах, я презренный человек!

– Нет, – отвечала Ирена, – твоя мысль была естественна. Я оставила тебя, чтобы сходить к доброму монаху, который тебя лечил; возвращаюсь – тебя нет. В ужасе и отчаянии я искала тебя напрасно в опустевшем городе. И брат нашел меня лежащей без чувств на земле, возле церкви св. Марка.

– Церковь св. Марка! Так предсказал ему сон!

– Он сказал мне, что виделся с тобой; мы искали тебя напрасно, наконец узнали, что ты оставил город, и я радовалась, Адриан, но в то же время роптала!

На несколько минут молодые влюбленные предались радости свидания, между тем как новые объяснения вызывали новые восторги.

– А теперь, – прошептала Ирена, – теперь, когда мы встретились... – она остановилась; маска скрыла вспыхнувший на ее щеках румянец.

– Теперь, когда мы встретились, – прервал Адриан, – мы уже не расстанемся. Ты это хочешь сказать? Верь мне, что именно эта надежда оживляет мое сердце. Я отложил свою поездку в Палестрину только для того, чтобы насладиться этими короткими светлыми минутами с тобой. Если бы я мог надеяться склонить моего молодого кузена к дружбе с твоим братом, то никакая преграда не помешала бы нашему союзу.

– Если так, – сказала Ирена, – то стану надеяться на самое лучшее; а покамест довольно утешения и счастья уже в уверенности, что мы любим друг друга по-прежнему.

Влюбленные расстались; Адриан еще помедлил, а Ирена поспешила в свою комнату, чтобы скрыть свой восторг и свое волнение.

Когда она исчезла и молодой Колонна медленно повернулся, чтобы уйти, к нему вдруг подошел высокий человек в маске.

– Ты Колонна, – сказал он, – и ты во власти сенатора. Ты дрожишь?

– Если я Колонна, – отвечал Адриан холодно, – так ты должен знать, что я никогда не дрожу.

Незнакомец громко засмеялся и поднял свою маску: Адриан увидел перед собой самого сенатора.

– Синьор Адриан ди Кастелло, – сказал Риенцо, снова принимая на себя свою величавость, – как друг или как враг, вы почтили наш бал своим посещением?

– Сенатор римский, – отвечал Адриан с такой же величавостью, – я никогда не пользуюсь ничьим гостеприимством иначе, как в качестве друга. По крайней мере, я надеюсь, что меня никогда нельзя будет считать вашим врагом.

– Я хотел бы, – сказал Риенцо, – чтобы эти в высшей степени лестные слова мне было можно отнести безусловно к себе самому. Вы питаете ко мне эти дружеские чувства как к правителю римского народа или же как к брату женщины, которая слышала слова вашей любви?

– Как к тому и другому.

– К тому и другому! – повторил Риенцо. – В таком случае, благородный Адриан, вы здесь приятный гость. Однако же, мне кажется, что если, по вашему мнению, нет причины к вражде между нами, то вы могли бы ухаживать за сестрой Колы ди Риенцо способом, более достойным вашего происхождения и, – позвольте мне прибавить, – сана, которым облекли меня Бог и моя родина.

– Я не более как рыцарь императора, но будь я даже самим императором, ваша сестра была бы мне равной, – отвечал Адриан с жаром. – Риенцо, я жалею, что вы меня уже успели раскрыть. Я надеялся в качестве посредника между баронами, и вами заслужить сперва ваше доверие, а потом потребовать своей награды. Знайте, что завтра, чуть свет, я отправляюсь в Палестрину для примирения моего молодого кузена с выбором народа и первосвященника.

Риенцо, привыкший читать в людских чертах, внимательно смотрел на Адриана, когда тот говорил. Когда же Колонна кончил, он пожал протянутую к нему руку и сказал с той чистосердечной и привлекательной ласковостью, которая иногда была так свойственна его манере:

– Я верю вам от души, Адриан. Вы были моим давнишним другом в более спокойные и, может быть, более счастливые годы.

Говоря это, он машинально отвел Колонну обратно к статуе льва; помолчав там, он продолжал:

– Знайте, что в это утро я отправил своего посла к вашему кузену Стефанелло. Со всей приличной вежливостью я уведомил его о моем возвращении в Рим и пригласил сюда его почтенную особу.

– Я желал бы, – отвечал Адриан, – чтобы ваше посольство к Стефанелло было отложено на день; мне очень хотелось бы предупредить его. Однако же вы усиливаете во мне желание отправиться; если удастся мне достигнуть почетного примирения, то я открыто буду свататься к вашей сестре.

– И никогда Колонна, – произнес Риенцо с гордостью, – не вводил в свою семью девушку, союз с которой более бы удовлетворял честолюбию. Я вижу, как всегда видел, в моих планах и судьбе карту римской империи!

– Не будь слишком пылок, храбрый Риенцо, – возразил Адриан, – вспомни, на какое множество предприимчивых голов эта безмолвная каменная статуя смотрела со своего пьедестала, на какое множество планов из песка и составителей их – из праха! Поверь мне, никогда величие человека не стояло на краю такой дикой и мрачной бездны!