Сергей Волков - Пастыри. Последнее желание

• Название: Пастыри. Последнее желание
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-01574-5

Бывший «афганец» Илья Привалов неожиданно узнал в нищем на церковной паперти своего школьного приятеля Костю Житягина, погибшего год назад в автокатастрофе.

В руки майора Громыко попало письмо, в котором священнослужитель рассказывает некоему историку о сверхъестественных силах, когда-то имевших власть над миром, но оставшихся и ныне, о полулюдях-полубогах.

Ученик средней школы, тихий «ботаник» Митя Филиппов находит в заброшенном подземелье в Терлецком парке странные записи. В них граф Торлецкий повествует о том, как в начале двадцатого века он, будучи членом группы эзотериков, услышал страшное пророчество о будущих катастрофах, ждущих Россию.

---

Илья чуть сбавил шаг, обернулся. У шеренги нищих остановилась белая «газель» с расколотой фарой, и разбитной цыганистый мужичок, скаля золотые зубы, жестами приглашал попрошаек в салон.

«Все нищие христарадничают не просто так. Они под «крышами» сидят и за место проценты отстегивают. Бывает, что «крыша» сама возит бригады нищих и рассаживает, где выгоднее. Часто даже жильем обеспечивает – подвалом каким-нибудь или квартирой в ремонтируемом доме», – вспомнил Илья рассказ исследователя московского дна Завы и сообразил: «А это, стало быть, бригадир приехал».

– Э, ну шевелись, доходяги, мать вашу! – золотозубый сплюнул. – Ты, бугаина, че, нюх потерял? Быстрее давай! Или работать не хочешь?

Десяток попрошаек суетливо залезли в «газель», и обращался он теперь к тому самому бомжу, который показался Илье чем-то похожим на Костю.

– Тацито консэнсу… – пробурчал бомж, и его грязная необъятная спина скрылась в чреве «газели».

С грохотом скользнула по полозьям и захлопнулась дверца. Бригадир забрался за руль, микроавтобус натужно взревел и вклинился в поток автомобилей, деловито снующих по проспекту.

А Илья стоял, тупо глядя на синий пластмассовый ящик, стоящий у церковной ограды.

Tacito consensu. С молчаливого согласия. Единственная латинская поговорка, которую знал и любил вставлять к месту и не к месту Костя Житягин…

* * *

– Алло, Зава?

– Да… Кто это?! Илюха, ты?

– Я, я… Спишь, что ли?

– А-а-ага… Всю ночь в Инете просидел, проги качал…Ч-чер-р-рт!

– Чего ты?

– Да зева-а-а-аю я… Что хотел-то?

– Вадик, мне поговорить с тобой нужно.

– Ну давай, завтра пересечемся…

– Нет, мне сегодня надо. Сейчас.

– Илюха, у тебя совесть есть? Я ж тебе русским языком говорю – я ночь не спал…

– Вадик, это касается Кости…

– Какого? Житягина? А что случилось? С родителями что-то? Или на кладбище?

– Короче, я еду к тебе. Все, давай, пока…

– Э-эй! Погоди, Илюха! Илюха! Тьфу ты! Поспал, называется…

* * *

Вадик Завадский никогда в жизни не матерился. И не пил. И не курил. Но если бы кто-то подумал, что Зава – это такой безответный забитый очкастый ботан, сюся-мусюся, то разочарование оказалось бы для этого «кого-то» весьма горьким.

«Всякий разум лишь тогда чего-нибудь стоит, когда умеет защищаться!» – любил повторять Зава перефразированную мысль классика марксизма-ленинизма.

Сам себя Вадик называл «неуправляемый интеллектуал». Что это значило, Илья не совсем понимал, но зато он хорошо знал Арамиса-Заву. Блестящий эрудит, умница, схватывающий на лету то, до чего другие доходили годами – это с одной стороны. Шило в заднице, полнейшая неприспособленность к обыденной жизни, полнейшее наплевательство на общепринятые нормы и правила – это с другой. А были еще и третья, и четвертая, и пятая стороны… Зава был многомудр, как китайский дракон Ху, многолик, как индусский бог Индра, и при этом без рук, как Венера Милосская, без ног, как питон Каа, и без тормозов, как «жигули»-пятерка девяностого года выпуска.

Что интересно, семья Завадских особой интеллектуальностью вроде как и не отличалась – отец Вадика работал слесарем на «Салюте», мать трудилась бухгалтером на суконной фабрике.

Правда, и Борис Сергеевич был не простым слесарем, а каким-то супермастером (Зава любил хвастаться: «Мой папахен – тот самый Гоша из „Москва слезам не верит!“», да и Варвара Олеговна в свободное от работы и семьи время отнюдь не мыльные оперы смотрела, предпочитая им оперы настоящие, классические.

Словом, все семейство Завадских отличалось некой нестандартностью, причем каждый из них и тайно, и явно этой нестандартностью гордился.

От Парка Культуры до Таганки путь недальний – пять остановок на метро. Из Ильи еще не до конца выветрилось пиво, а он уже стоял перед огромным, как Тадж-Махал, сталинским домом на Гончарной улице.

Заспанный Зава встретил друга нытьем – ну вот, что за спешка, вечно ты так, уважать нужно потребности и желания других и все такое прочее…

Илья молча прошел на кухню, налил из чайника в стакан воды, выпил и уселся за стол. Вадик, с удивлением наблюдавший за другом, сел напротив, повертел в руках солонку:

– Ну и?..

– Понимаешь, Вадим… – Илья сглотнул комок в горле. – Вот думай что хочешь, а я сегодня видел Раму… Ну, то есть Костю Житягина. Живого…

– О! – сказал Зава, да так и замер с открытым ртом. Спустя секунд десять рот он закрыл, зато вытаращил глаза. Потом по помятому со сна лицу Вадика пронеслась тень легкого сольного мозгового штурма, и он облегченно вздохнул:

– Тьфу ты, Илюха! Ты пьяный, что ли? Ыы-ы, нажрался на радостях, что последний хвост сдал? Не, ну ты гад!

– Сам ты… – Илья встал, слил из чайника остатки, дернул кадыком, проталкивая отдающую железом воду внутрь, и начал рассказывать…

– …И тут он говорит: «Tacito consensu», садится в «газель», и машина ту-ту. А я, урод, даже номер не запомнил… Ну, вернее, не подумал, что надо его запомнить…

Теперь ошарашенное молчание Завадского длилось куда дольше. Наконец он встал, наполнил многострадальный чайник водой из-под крана, зажег газ, в глубокой задумчивости поставил чайник мимо конфорки и снова опустился на табуретку.

– Ну, чего молчишь? – не выдержал Илья. – Давай говори, опровергай меня, раскладывай по полочкам, бей логикой и интеллектом…

– Вот если бы ты все это рассказал без последней фразы, я бы решил, что тебе просто померещилось…

Зава почесал подбородок, что означало крайнюю степень замешательства. Помолчав, он продолжил:

– С последней фразой твой рассказ приобретает достоверность, но противоречит реальности. Следовательно, я, по идее, должен был бы предположить, что это – шутка. Однако я тебя знаю более чем хорошо, чтобы быть уверенным – ты такими вещами шутить не будешь никогда. Вывод…

Он вновь задумался. Илья хмыкнул, переставил чайник на огонь, глянул в окно – там под голубым сентябрьским небом привычно суетился и шумел город-герой.

– Вывод… – повторил Зава. – Вывод такой: либо ты стал жертвой чьего-то дурацкого розыгрыша, либо… либо то, чего не может быть, все-таки бывает!

– Что бывает?! – вскипел Илья. – Костя умер почти год назад. Умер!

Не обращая на друга никакого внимания, Вадик закатил глаза и забубнил:

– Рассуждаем дальше. Такой злой розыгрыш мог устроить только очень-очень обиженный на тебя человек. Это по первому пункту. Но у тебя, насколько я знаю, врагов нет. Ведь нет?

Илья отрицательно помотал головой – нет.

– Ага. Тогда по второму пункту. Предположим, что Костя выжил во время аварии. Родители ошиблись на опознании, и мы похоронили кого-то другого. Возможен такой вариант?

– Да думал я уже… – протянул Илья, открыл форточку и закурил. – Ну и как ты себе это представляешь? Три машины бьются всмятку. Сразу понаехали менты, спасатели. Скорая, пожарные даже были, я помню, по телевизору же показывали… И что, столько народу не заметили, что Костя жив?

Зава решительно хлопнул ладонью по столу и изрек свою любимую фразу:

– Моделируем ситуацию! Вот смотри: Костю вытаскивают из его этой… как ее, бишь?

– «Вольво», – подсказал Илья.

– Ну да, «вольво». Он – в глубокой коме. Дыхание практически отсутствует, давление сродни атмосферному, пульс не прощупывается, зрачки не реагируют на свет. Что делает врач, у которого рядом еще пять тел лежат? Он констатирует смерть. Тело… Чер-р-рт… Костю увозят на Скорой. Куда?

Илья выпустил облачко сизого дыма в форточку, пожал плечами:

– Ну, не знаю… В больницу, наверное… Или сразу в морг?

– Вот! – Зава торжествующе задрал подбородок. – Помимо врача Скорой, смерть должен засвидетельствовать врач больницы – порядок такой. И только потом – в морг. Идем дальше, тело… Костю кладут на каталку в больничном коридоре, эскулап со Скорой передает дежурному врачу бумажку – неизвестный, документы у ментов, смерть в результате аварии, травмы, не совместимые с жизнью, бла-бла-бла… И уезжает. Как ты думаешь, дежурный врач сразу бросится осматривать покойника?

– Я тебя понял, – кивнул Илья. – Ты хочешь сказать, что Костя ожил, и его забрали в реанимацию…

– А в это время… – подхватил Вадик, – привезли какого-то другого мертвеца. И закатили на то самое место в коридоре, где стояла каталка с Костей!

– Бляха, убедительно!.. А у Кости, допустим, потеря памяти в результате травмы, ну, амнезия. Его вылечили, но он ни хрена не помнит – кто он, откуда, и все такое прочее… – Илья выкинул окурок в форточку и продолжил: – И самое главное – никто его не ищет! Ведь чье-то изуродованное тело уже опознано как Костино, оплакано и похоронено!

– Вот! Вот именно! – Зава вскочил и забегал по просторной кухне. – Ты понимаешь, как все совпадает, а? Я вчера краем глаза в телевизоре увидел: разоблачена шайка-лейка, в которую входили врачи-психиатры и цыгане. Помнишь, я тебе рассказывал, что цыгане традиционно побирушек крышуют! А какой попрошайка самый лучший? Да тот, которому ничего уже и не надо. Аутист, даун и прочее. Вот и сдавали эти люди в белых халатах своих пациентов в аренду цыганам, а те заставляли их милостыню просить…