Сергей Волков - Пастыри. Последнее желание

• Название: Пастыри. Последнее желание
• Автор: Сергей Волков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-373-01574-5

Бывший «афганец» Илья Привалов неожиданно узнал в нищем на церковной паперти своего школьного приятеля Костю Житягина, погибшего год назад в автокатастрофе.

В руки майора Громыко попало письмо, в котором священнослужитель рассказывает некоему историку о сверхъестественных силах, когда-то имевших власть над миром, но оставшихся и ныне, о полулюдях-полубогах.

Ученик средней школы, тихий «ботаник» Митя Филиппов находит в заброшенном подземелье в Терлецком парке странные записи. В них граф Торлецкий повествует о том, как в начале двадцатого века он, будучи членом группы эзотериков, услышал страшное пророчество о будущих катастрофах, ждущих Россию.

---

Мало того, среди участников ОПГ, взятых Громыко и его орлами на свой страх и риск во время сходняка в сауне «Три лебедушки», оказались не только уркаганы старой закалки, не только молодые отмороженные беспредельщики, но и несколько МВД-шных чиновников столичного и федерального уровня, или, говоря современным языком, «оборотней в погонах».

Когда это выяснилось, Громыко понял, что от бесславной отставки, а то и анонимной пули его может спасти только чудо, и чудо это он организовал, вызвав в «Три лебедушки» всех журналистов, до которых сумел дозвониться.

Скандал получился грандиознейший. Журналюги, почуяв мясо, взвыли и вцепились родному ведомству Громыко в филейные части. Министр, по слухам, пообещал ретивого капитана «урыть лично».

Капитан тем временем отправил семью за кордон, к незалежной украинской родне, собрал своих оперов и предложил им пока пожить в здании ОВД «на казарменном положении».

Побушевав с недельку, скандал потихоньку сошел на нет сам собой. К Громыко приехал полковник из Службы собственной безопасности, поблагодарил за рвение и пообещал, что все будет хорошо. Громыко, естественно, не поверил…

Но на следующий день его неожиданно вызвал к себе главный столичный милиционер, вручил именные президентские часы и поздравил с новым назначением. Когда Громыко прочитал приказ, ему вдруг стало нехорошо. В приказе черным по белому значилось, что «…за заслуги в деле охраны правопорядка, за мужество и героизм, проявленные при выявлении и задержании чрезвычайно опасной преступной группы, а также учитывая высокие профессиональные качества, присвоить капитану Н. К. Громыко очередное звание „майор МВД РФ“. Поручить майору Н. К. Громыко создать и возглавить межрайонный отдел по оперативной работе в сфере тяжких и особо тяжких преступлений при УВД города Москвы». Далее в документе стояло число и подпись министра, который, получалось, все же выполнил свою угрозу, причем в самой извращенной форме.

Что такое «межрайонный отдел по оперативной работе в сфере тяжких и особо тяжких преступлений», Громыко понял сразу – сливочная. Не в смысле «сливочная помадка», а в смысле – куда сливают дерьмо. Под дерьмом, само собой, следовало понимать «глушаки», то бишь запутанные, непонятные и не раскрываемые в принципе дела, веригами висящие на районных отделах внутренних дел столицы. Теперь для этих вериг начальство придумало отдельный замечательный крючок. Крючок звали – Николай Кузьмич Громыко…

Вздохнув, майор встал, прошелся по кабинету, посмотрел на свое отражение в висевшем рядом с вешалкой зеркале. Увиденное Громыко не обрадовало. Из зеркала на него глядел грустный красномордый мужик, вызвавший у майора острое желание крепко врезать по этой самой красной морде.

– Ну что, Колян? – сам у себя спросил Громыко. – Хреново тебе? И ведь главное – за что? За что такое? За то, что «спины не гнул, прямым ходил»? Так ведь не я один… Ну, судьба-индейка!

Он замолчал, махнул рукой своему зеркальному визави, вернулся за стол и скомандовал:

– Майор Громыко, мать твою! Приступить к работе!

* * *

– Трищ-м-йор! – в дверь кабинета просунулась голова Яны Коваленковой. – Вы-дело-черно-киллер-ра-прсили…

Яна говорила, как стреляла, – громко и короткими очередями, при этом проглатывая ненужные, по ее мнению, звуки. Громыко поморщился, махнул рукой, мол, давай.

На стол легли две объемные папки. Коваленкова полыхнула синющими глазами и выскочила за дверь. Громыко поморщился вторично – голова просто раскалывалась – и открыл папку.

Дела в новообразованный межрайонный отдел по оперативной работе (который злые языки в управлении тут же окрестили МОР-ом) привезли на третий день. Бронированный КамАЗ заехал во двор, ОМОН выставил оцепление, и несколько опечатанных ящиков перекочевали в ведение Громыко. Коллеги майора постарались на славу, почуяв возможность избавиться от всех «висяков». Чего тут только не было!

Подвальная расчлененка трехлетней давности соседствовала с не менее свежей «заказухой», ограбления обменников летом 1998 года – с серийными убийствами осени 2001-го. И все дела объединяло одно: они были «мертвяками», то бишь расследовать их реально не было никакой возможности…

Но самое печальное – кроме всех этих леденящих кровь и душу криминальных историй, Громыко осчастливили еще и «делом Черного киллера», или, по-простому, «ЧК». Причем едва только майор расписался в получении и совместно с унылыми соратниками принялся разбирать дела, как ему позвонил замминистра и в ультимативной форме сообщил: «Вот все, что получил, н-нах, может в жопу себе засунуть пока, н-нах, а Черного киллера, н-нах, вынь да положь, причем, н-нах, к первому ноября…»

Поначалу громыковцы за работу взялись так рьяно, что сам Громыко в какой-то момент даже поверил, что у них получится выйти на след неуловимого убийцы.

«Дятлы», «барабаны», «сверчки» и «телеграфисты» всех мастей и уровней получили от своих вербовщиков суровую указивку и принялись отрабатывать невеликий казенный кошт изо всех сил, роя носами и прочими частями тела землю и все, что можно рыть.

По мере накопления полученной от осведомителей информации опера занялись ее проверкой. В итоге месяц спустя к двум томам «ЧК-ашного», или, как его еще называли в отделе, «чекистского» дела прибавились лишь несколько листочков, не содержавших ровным счетом никакой новой информации.

Тогда-то Громыко и понял: если он хочет дотянуть до пенсии без инфаркта, необходима постоянная релаксация. Русский народный антидепрессант – штука известная и весьма действенная, вот только побочные эффекты…

Полистав пухлые тома, Громыко отложил их и вытащил из стола два листка бумаги. На первом, рваном и мятом, торопливой рукой было выведено: «Напольный проезд. Гараж. Третий этаж, желез. дверь сбоку. Стучать по ритму фест левел. Чела зовут Джай. Он видел. Письмо у него».

На втором листке ровным почерком Яны Коваленковой значилось:

«Начальнику МОР майору Н. К. Громыко от лейтенанта Я. Л. Коваленковой.

Докладная.

В ходе проведенных мной оперативно-розыскных мероприятий выяснено, что в феврале текущего года группа молодых людей, называющих себя «Банда-Й», занимаясь руф-бордингом, видела объект «ЧК» в момент, когда он покидал через окно номер гостиницы «Вологда», в котором предположительно ранее совершил убийство гражданина Ипатьева П. П. Объект «ЧК», возможно случайно, оставил на крыше письмо, написанное Ипатьевым П. П., но не отправленное. Руф-бордер Джай письмо подобрал и зачем-то хранит. Внештатный сотрудник «Ухо» письменно сообщил, где собирается «Банда-Й». Прошу разрешения на беседу».

Внизу стояло сегодняшнее число и подпись…

Громыко хмыкнул, поморщился от боли в голове, задумчиво ткнул пальцем в кнопку аппарата внутренней связи и сказал, глядя в окно на пивной ларек напротив отдела:

– Яна, скажи Закряжину, пусть возьмет ящик пива, деньги я отдам, и через двадцать минут оба с машиной ждите меня у входа…

– Никкузич-а-куда-едм? – чирикнул селектор.

– Много будешь знать… – Громыко скривился и рявкнул: – Выполнять немедленно!

– Й-й-йес, сэр! – в тон ему завопила лейтенант Коваленкова.

– Распустились, мать-вашу-йоп! – заворчал майор, покосился на отключившийся селектор, удостоверился, что подчиненные его не слышали, и принялся копаться в ключах, выбирая тот, который от сейфа. Что за звери такие – руф-бордеры, он не знал, и поэтому на всякий случай решил взять табельный «макаров», от греха…

* * *

Сержант Виталий Закряжин заложил лихой вираж, «Нива»-длинномер звучно грохотнула на «мертвом полицейском» всеми своими железными костями, и Громыко, в очередной раз скривившись, со словами: «Водила-мудила!» полез через сиденье в багажник.

Там вот уже полчаса услаждало майорский слух звяканьем и бульканьем запотевшее пиво, которое Громыко поначалу решил твердо не трогать до приезда на место. Однако московские дороги, жара и похмелье оказались намного сильнее его хваленой силы воли, и под косым зеркальным взглядом сидевшей спереди Яны Громыко обручальным кольцом вскрыл бутылку и припал к горлышку.

– Пр-р-ри-исплнени-не-пью, а-п-после-р-разгул-ляюсь! – пропела Коваленкова, заплела ноги, обтянутые белоснежными джинсами, в замысловатый крендель, свесила набок русую челку и сквозь нее хитрым глазом посмотрела на майора из-за спинки сиденья.

Этот взгляд – смесь невинности и того, что сама Яна называла «пор-р-нуха», выводил из себя кого угодно. Громыко поперхнулся пивом и погрозил подчиненной пальцем.

– Ой-й, б-юсь-б-юсь! – немедленно отреагировала та, но шальные глаза отвела и, закинув руки за голову, принялась выстукивать какой-то ритм на подголовнике.

– Это и есть… фест левел? – отдышавшись после влитого в себя залпом полулитра пива, спросил Громыко.

– Ага… Хит-гр-ппы-«Клан-ч-тырнадцать»… Пр-рвый-ур-рвень. Рэп. Шняга-к-нешно-но-пр-р-кольно!