Елена Арсеньева - Правда во имя лжи

• Название: Правда во имя лжи
• Автор: Елена Арсеньева
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-12197-8

Джеймс летел в страну своих предков, чтобы почтить память возлюбленной с красивым русским именем – Соня… Но, войдя во двор ее дома и увидев любимую живой и невредимой, он почувствовал, что его здорово провели. Брачная мошенница?! Подлый обман?! А как иначе объяснить известие о внезапной смерти девушки, пришедшее два года назад?! Тревожный ход мыслей нарушили два типа, стремительно вошедшие в подъезд за Соней. Уловив обрывки разговора, Джеймс понял, что вот-вот станет свидетелем преступления. И он решительно шагнул в полумрак подъезда…

---

– Она всегда вот на такенных каблучищах таскается! – азартно орал Валерка, растопыривая пальцы. – Вот на такенных, сантиметров двенадцать!

Он вконец достал милиционера, и тот не поленился – зашел-таки за ограду. Валерка увязался следом. Воротились оба весьма недовольные друг другом, и инспектор сообщил, что на сухой, закаменелой глине женских следов нигде не обнаружено, зато разнообразные мужские имеются в большом количестве.

Струмилин тогда довольно глупо ухмыльнулся, и это показалось менту подозрительным. Он сразу принялся расспрашивать, застрахована ли машина, а если да, то на какую сумму. К счастью, Струмилин никогда не отличался житейской предусмотрительностью, и, как ни настаивала мама в свое время насчет страховки, руки до этого у него так и не дошли.

Теперь он не мог понять, к добру сие или к худу. Мать, конечно, испилит его вдоль и поперек, да и самому не очень-то весело… С другой стороны, как пришло, так и ушло. Они ведь и знать не знали, что на них свалится наследство после смерти маминой сестры, с ней мать всю жизнь была в таких плохих отношениях, что они даже не переписывались. Об этой смерти струмилинская мамаша узнала совершенно случайно, уже спустя два месяца после сестриных похорон. Поскольку она являлась женщиной законопослушной, то заявила о своих правах на наследство – совершенно не корысти ради, а токмо ради буквы закона. И через положенный срок неожиданно для себя получила в полное пользование однокомнатную квартиру в городе Двинске Архангельской области и этот побитый «Москвич».

Русский Север теперь как бы никому не нужен, и народ с этих мест бегом бежит, поэтому квартиру удалось продать за чисто символическую сумму, да еще черт знает сколько денег уплатить за переоформление документов. «Небось Раечка в гробу перевернулась», – поджимая губки, бросила мать – женщина непримиримая. Она посоветовала сыну продать «Москвич» хоть за какие деньги, потому что «Раечкино наследство впрок все равно не пойдет».

Да, маманя, как всегда, оказалась жестоко права, и Струмилин находил нечто мистическое в том совпадении, что каюк «Москвичу» настал именно на кладбище – ведь его прежняя хозяйка тоже пребывала именно на кладбище! Правда, в городе Двинске Архангельской области, а не в Северолуцке Московской, но какая, по большому счету, разница? Всякому мертвому земля – могила, гласит пословица, так не все ли равно, какая это земля?

Разумеется, он не стал отягощать следствие версией о вмешательстве нечистой силы, но не поддержал и Валеркины подозрения насчет Сони. Пирог, однако, придерживался Валеркиной версии, и соединенными усилиями они вынудили инспектора пообещать вызвать на допрос Соню Марме… – тьфу, Струмилину после тех отвратительных фотографий почему-то все время лезла в голову всем известная Сонечка Мармеладова с ее драдедамовым платочком на худеньких плечиках! – Соню Аверьянову, конечно!

А вот вопрос, верил ли Струмилин, что «москвичок» раскурочила Соня? С кладбища уходила она, конечно, в жалком состоянии, но с другой стороны, от такой твари всего можно ожидать. Да, забавные сюрпризы уготовил для него город детства, да еще разные совпадения имели место быть: как начался Северолуцк встречей с милицией, так и закончился! Презабавнейшие совпадения…

– Пройдемте в купе, билетики приготовим, – перебил его мысли приказ хорошенькой пигалицы в форме – проводницы вагона. У нее точеное надменное личико, миниатюрная фигурка – девочка на славу, только вот волосы, сильно обесцвеченные и чрезмерно взбитые, как яичный белок для безе, портили впечатление. Пилотка колыхалась где-то на затылке и не падала лишь потому, что накрепко пришпилена или приколота.

«А может, даже пришита или приклеена», – подумал Струмилин, пряча очередную неуместную улыбку и входя в купе, где довольно крепко пахло какой-то алкогольной дешевкой.

– Так, место тридцать третье. – Сморщив нос, проводница приняла билет и деньги за постель от невзрачной женщины лет пятидесяти в поношенном темном платье. – Тридцать четвертое… Ваше? – Взгляд, брошенный девушкой на Струмилина, заставил его слегка примириться с дурацкой прической и этим пришитым (а может, приклеенным) «пирожком». – Тридцать пятое, кто у нас на тридцать пятом?

– Я! – гортанно сказал толстяк с игривыми черными глазами, крепко прижимавший к животу портфель. Вот таких-то, черноглазых, и вдохновляют обесцвеченные, высоко взбитые волосы на всяческие безумства!

Но, увы, глаза барышни в пилотке неприступно остекленели, и всем, в первую очередь толстяку, стало ясно, что у него нет никаких шансов.

«Не он ли так налакался? – от нечего делать подумал Струмилин, приглядываясь к соседу. – Вроде нет. Тетенька тоже не похожа на выпивоху. Стоп, а может, это от меня?.. Да вряд ли, я пил-то всего ничего, да с тех пор часа три прошло, не меньше, и зубы я почистил, и «диролку» жевал».

– Постель берете? Четырнадцать рублей. Если можно, без сдачи. Хорошо… А кто у нас там спит, на тридцать шестом месте? Эй! – Проводница привстала и подергала за край красного трикотажного платья, свесившийся с верхней полки.

Обладательница платья лежала на одеяле прямо в платье, поджав босые пыльные ноги и отвернувшись к стенке.

– Да она спит. Я первая пришла, а она уже тут лежала. Вот ее билет, – вмешалась невзрачная женщина, углядев на столике бледно-оранжевый листок. – И деньги за постель. Как раз без сдачи.

– Хорошо, – рассеянно сказала барышня в пирожке, заталкивая свернутый билет в карманчик своего коричневого кожаного бювара, или как там называется эта штуковина у проводниц? – Но что-то я не припомню, как она садилась. Хотя я пару раз отходила, сменщица производила посадку… Ну ладно, пусть спит, билет есть – это главное.

– Девушка, как бы умыться? – деликатно поинтересовался заметно поерзывающий толстяк.

– Туалеты откроют через тридцать минут, когда кончится санитарная зона, – непререкаемым тоном сообщила проводница.

– Ничего себе! – проворчал толстяк. – И кондиционера нет, духота какая, винищем разит!

– Кондиционер включат через час. А насчет винища… кто-то из вас весело проводил время, железная дорога тут ни при чем, – пожала плечами проводница. – Чай пить будете?

Струмилин обрадовался: в горле пересохло.

– Я – да, спасибо.

– Мне тоже принесите, – кивнул толстяк.

– Ну и я попью за компанию, – сказала немолодая попутчица. – А чай почем? Сахар-то у меня свой, так что мне несладкий принесите.

– Девушка, вам тоже чай? – крикнула проводница в пространство на второй полке, но ответа не дождалась. Пожала плечами и стала выходить из купе, да вдруг так подвернула ногу, что упала чуть ли не на колени Струмилину.

– Ох, извините. Извините! Кто тут обувь разбрасывает?

Она подняла с пола красную босоножку с высоченной шпилькой:

– Ничего себе! Ноги можно переломать! Аккуратнее надо!

– Это вон девушкины, наверное, – услужливо мотнула головой невзрачная женщина, показывая на спящую. – Мы-то все обутые.

Почему-то при этих словах все дружно проверили, обуты они или нет, хотя и Струмилин, и остальные, конечно, заведомо знали, что никому из них не могут принадлежать эти легкомысленные туфельки. На ногах толстяка ярко-коричневые полуботинки из настоящей кожи. Обладатели таких полуботинок обычно ездят в СВ, где туалеты и кондиционеры начинают работать немедленно после отправления поезда. Струмилин в запыленных кроссовках, немолодая женщина – в стоптанных босоножках неопределенного цвета, а проводница носила крошечные черные туфельки на устойчивой, надежной при вагонной качке, очень удобной, но весьма уродливой платформе.

– Как можно ходить на таких каблуках, не понимаю! – сказала она сердито, швыряя босоножку под нижнюю полку. – Тем более в нетрезвом состоянии!

«Неужели это она так налакалась? – подумал Струмилин про спящую. – Неудивительно, что сразу завалилась в спать».

Проводница наконец-то удалилась вместе со своим приклеенным пирожком. Толстяк шмыгнул в тамбур – караулить, когда кончится санитарная зона. Попутчица попросила Струмилина выйти на минуточку – она хочет переодеться и постелить постель. И разумеется, выходя, он тотчас наступил на злополучную босоножку. Пришлось поухаживать за неаккуратной барышней и поставить ее разбросанные обувки одна к одной, под полку, приткнув их к запасному матрасу, – чтобы никому больше не мешали.

«Она всегда вот на такенных каблучищах таскается! – вспомнился вдруг азартный Валеркин голос. – Вот на такенных, сантиметров двенадцать!»

Да, каблуки на этих красных босоножках именно такие – сантиметров двенадцать.

Ну и что? Да ничего.

Выпрямляясь, Струмилин бросил взгляд на верхнюю полку. Девушка в красном платье не шевельнулась.

«Прикрыть, что ли, простыней, замерзнет ведь», – рассеянно подумал Струмилин, глядя на ее сильно оголенные плечи. Небрежно закрученные в узел волосы были бледно-золотистого цвета.