Линн Абби - Медный гамбит

• Название: Медный гамбит
• Автор: Линн Абби
• Жанр: Фэнтези

Роман имеет отношение к серии «Темное солнце» Троя Деннинга.

Хаману, король-волшебник Урика, пережил и смерть Дракона и гибель своих товарищей, тиранов других городов. В своих сверкающих доспехах он вернулся в свой город, лежавший у недалеко от вулкана Дымящаяся Корона. Когда он шагал по мерцающей в лунном свете пустыне его массивное тело, едва прикрытое одеждой, казалось телом человека-льва. Потом король поднялся на высочайшую башню Урика и обратился к своим подданным. Его слова, усиленные мощью Невидимого Пути, проникли в ум каждого человека в каждом уголке его города.

Борс Дракон мертв.

Подавляющее большинство из тех, кто слышал его громкий, раскатистый голос, даже не знали, что у Дракона есть имя.

Волшебник Раджаат мертв.

Еще меньше было тех, кто вообще когда-либо слышал имя этого древнего волшебника, и никто не знал, был ли Раджаат перед смертью им другом или врагом.

---

Вопреки всем ожиданиям Телами страж не поглотил Звайна. Мальчишка провел пять долгих дней и ночей в роще Телами. Отрезанный от всего, что он знал — дважды преданный Элабоном Экриссаром — первый раз, когда инквизитор обманул его, заставив поверить, что он сам осудил себя на жизнь осквернителя, и второй раз, следствие первого, когда он тщательно заучил заклинание, которое оказалось неспособным призвать разрушающую силу магии осквернителей — Звайн много и охотно рассказывал о своей жизни в Доме Экриссара, рассказы буквально выливались из него, как из дырявой корзины бедной женщины выливается вода, когда кто-нибудь проверял, что он еще жив.

— Всё вокруг не спускает с меня глаз, — сказал Звайн Павеку утром шестого дня. Они еще были в роще, куда Павека привели острое чувство вины и ответственности. Он пересек безжизненные земли чтобы наконец навестить мальчишку. — Жуки и птицы, деревья и камни. Все. Даже вода. — Красные глаза мальчика нервно вздрогнули, похоже они не могли спокойно глядеть ни на один предмет в роще. — Они все смотрят на меня и слушают.

Взгляд Звайна уперся в него, горящий и обвиняющий. — Как у Экриссара. Ничуть не лучше. Даже хуже, может быть.

А Павек никак не мог забыть многие ночи, когда этот взгляд глядел на него, и сжатые кулаки.

Но вот глаза наполнились слезами, жалостливые нотки вернулись в грубый голос мальчишки. — Ну как я могу заставить их понять, что я прошу прощения, что я раскаиваюсь, Павек? Скажи Каши, что я раскаиваюсь, что я не хотел этого, ничего из этого. — Маленькие пальцы вцепились в его руку, потом нервно вернулись на место. — Пожалуйста, разве ты не можешь сделать, чтобы она поверила мне? Здесь есть мертвые, Павек. Я могу видеть их, по ночам, когда я подхожу к деревьям.

Руки Звайна дрожали, похоже, решил он, мальчишка действительно боится, его так и трясет от страха. Звайн сделал себе логово в центре самой большой зеленой поляны рощи, небольшая нора, по меньшей мере в семи шагах от ближайшего дерева. Он здорово похудел; утверждение друидов, что никто не может умереть в любой из их рощ, не имело отношения к пленникам, которые были слишком испуганы, чтобы сорвать горсть ягод с соседнего куста. А потом пальцы опять скользнули к Павеку и обняли его, как Звайн часто делал, когда они жили вместе в норе под Золотой Улицей, и Павек обнаружил, что не в силах сопротивляться и он должен помочь мальцу, который сам не помнит себя от страха.

— Это не моя вина, Павек, пойми. Я искал тебя, когда он нашел меня. Он запер меня, почти как здесь, а потом он дал мне всякие штуки — я старался быть осторожным, Павек, я думал, что он торговец рабами, но оказалось, что он намного хуже, а потом было уже поздно. — Руки Звайна вцепились в него еще крепче. — Ты должен поверить мне. Ты должен забрать меня отсюда.

Павек стал на колени, что обнять Звайна, и когда руки мальчика обвились вокруг его шеи а голова уткнулась ему в грудь, с удивлением обнаружил, что ему намного легче обнимать и поддерживать кого-то, кому он не доверяет, чем попытаться сделать тоже самое с тем, кому он доверяет, например с той же Акашией. Даже сейчас, когда слезы текли по его рубашке и напомочили его тело, он по-прежнему не был уверен, что это тот самый мальчик, которого он знал, что его сердце и голова не изменились, а что если Телами права? Это была настоящая трагедия, когда невинный мальчик оказался испорченным, но это не означало, что его испорченность невозможно вылечить.

Он, сам, жил в испорченной среде много лет, но не поддался ей — по меньшей мере так сказали Оелус и Телами. Конечно, его не искушали так, как Экриссар искушал Звайна, и его не бросали так, как он бросил мальчика. И у Звайна была слабое место, та самая слабина, которая нужна чудовищу вроде Экриссара.

Он освободился из объятий Звайна.

— Ну пожалуйста, Павек. Павек? — Хныканье вернулось; Звайн вновь обвил рукой ребра Павека. — Не оставляй меня здесь. Забери меня с собой. Заставь их простить меня — как ты заставил их простить Руари, после того как он взломал тайник с зарнекой.

Откуда Звайн знает это?

Он оттолкнул малчика и намурился. Звайн на этот раз не сделал попытки опять прильнуть к нему, просто вздохнул, проиграв битву. Вместо этого парень бросился в свою нору и оттуда хмуро гладел на него.

Приходил ли Руари в рощу? Это было возможно. Руари держался в стороне и от фермеров и от друидов, которые тренировались дважды в день, пытаясь сделать себя бойцами, а свои орудия труда — оружием. Руари хотел личных указаний от него и от Йохана, и гарантии, что он не будет стоять в одной линии с вооруженными мотыгами фермерами, но будет сражаться как герой; а этого ни он ни Йохан не могли ему дать. И немного представляя ход мыслей Руари, казалось более, чем возможным, что он решил сердиться на них в роще Телами, а не в своей.

Руари и Звайн вместе, думают одними мыслями, бррр. Спина Павека задрожала.

Эти юнцы сговорились между собой, возможно устроили что-то вроде заговора. Говоря самому себе, что он обязан предупредить Йохана, если не Телами, он повернулся спиной к хмурому, недовольному лицу.

— Ты рискнул своей жизнью, чтобы спасти отродье фермера. — Голос за его спиной за прошедшие шесть дней изменился, стал более взрослым, насколько он мог слышать отвернувшись. — Ты убедил эту старуху спасти жизнь полуэльфу, который пытался убить тебя; но ты не хочешь сказать ни слова ради меня, меня — который спас тебе жизнь, темплар, после того, как ты забрал мою мать… И ты опять бросаешь меня.

Он почти повернулся, защищаясь от действий, которых не мог объяснить самому себе, но:

— Почему, Павек? — Хныканье возобновилось, и вместо взрослого человека остался дрожащий червяк.

Червяк более опасный для всего, за что он сражался, чем неизвестные силы Экриссара. Павек взмолился самому себе, чтобы он наконец освободился из-под коварного влияния Звайна, и сбежал в необитаемые земли, окружавшие рощу Телами.

Он был все еще на тропинке между зеленых полей, когда услышал отчаянные удары по выдолбленному дереву, которые служили в Квирайте знаком общей тревоги.

* * *

Большинство жителей Квирайта уже собралось около домика Телами, когда он добежал до него. Сама Телами стояла перед дверью, выжидая. Ее седые волосы космами свисали с незашищенной от ветра головы, а глаза слезились от солнца.

В последние несколько дней Павек много раз слышал, как она говорила, что смотрит за Квирайтом. Он вспомнил, что именно она первая узнала о том, что Йохан пересекает Кулак, первая, кто узнал, что Павек с товарищами возвращается с Акашией и Звайном; но он предполагал, что она использует какой-нибудь трюк, вроде Невидимого Пути, чтобы делать это. Он даже не догадывался, до сегодняшнего дня, что она просто летает над защищенными землями.

— Они идут, — спокойно и твердо сказала она. — С юго-запада, прямо из Урика.

— Все десять тысяч? — спросил какой-то обеспокоенный фермер.

— Пятьдесят мужчин и женщин, может быть немного больше или меньше. Наверняка некоторые из них отстанут по дороге через Кулак, но остальные будут здесь еще до заката.

Пятьдесят звучит намного лучше, чем десять тысяч. Фермеры вздохнули с облегчением, но не Павек. Он подумал о пятидесяти бойцах, вероятно вместе с Роккой и другими ренегатами из темпларов Урика, и печально потряс головой.

Любой темплар мог как отдавать команды на поле боя, так и выполнять их. И даже прокураторы, имевшие дело со счетом и пергаментом, вроде Рокки, должны были время от времени тренироваться в полях.

Павек считал себя хорошим бойцом с известным ему оружием, а учитывая его силу, вес, рост и меч Дованны, он наверняка был лучше всех в войске Экриссара. Но когда дело идет о сражении один против многих, умный человек безусловно поставит на многих.

Он не думал, что Экриссару удалось завербовать пятьдесят темпларов-ренегатов в Урике: рука Хаману была тверда, а его мщение — быстро. Он подумал, что десять темпларов было бы нормальным количеством, а остальные скорее всего всякая шваль с эльфийского рынка, которые скорее всего дерутся лучше, чем фермеры, зато у фермеров будет моральное преимущество, так как они будут сражаться за свой дом и свои жизни.

Всякое возможно, но если Телами сумеет защитить их от ментальных атак Экриссара, у них есть шанс.

Йохан сделал свой собственный анализ того, с чем им предстояло сразиться:

— Они истощены и измотаны. Скорее всего они разобьют лагерь. — Его глаза сверкнули при мысли о засаде. Телами взглянула на Павека.

Он покачал головой. — Только если будет так темно, что они не увидят деревьев.

— Я тоже так думаю, — согласилась она.

Потом она какое время смотрела на квиритов, на каждого по отдельности, пока каждая пара глаз не отвечала уверенной улыбкой. — Мы сделали все, что мы могли заранее сделать, — сказала она. — Вы знаете, что вы должны сделать, а я знаю, что вы можете сделать это.