Елена Блаватская - Разоблаченная Изида. Том I

• Название: Разоблаченная Изида. Том I
• Автор: Елена Блаватская
• Жанр: Эзотерика
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-00503-1, 5-04-005588-9, 5-04-003966-2, 5-04-005589-7, 5-04-005589-7,5-699-00503-Х

«Разоблаченная Изида» – занимает центральное место в творчестве Елены Петровны Блаватской. Эту книгу по праву можно назвать энциклопедией оккультных наук. Среди затронутых в ней тем Восточная Каббала и утерянные магические искусства, влияние звезд и планет на человеческие судьбы и загадки пустыни Гоби, материализация Духов и жизнь после смерти.

---

Всем нравится музыка. Тихое посвистывание, мелодичная песнь или звуки флейты неизменно привлекают рептилий в странах, где они водятся. Мы неоднократно убеждались в правдивости этого факта. В верхнем Египте каждый раз, когда наш караван останавливался, молодой путешественник, считавший себя превосходным флейтистом, услаждал слух спутников своею игрою. Погонщики верблюдов и другие арабы неизменно прекращали его игру, так как им несколько раз досаждали неожиданные появления различных семейств из племени пресмыкающихся, которые обычно уклоняются от встречи с людьми. Наконец, наш караван встретился с партией путников, среди которых были профессиональные очарователи змей. Они пригласили нашего флейтиста продемонстрировать ради опыта перед ними свое искусство. Как только он заиграл, послышался легкий шорох, и музыкант пришел в ужас, внезапно увидев большую змею, внезапно появившуюся в опасной близости у его ног. Змея с поднятой годовою и глазами, сосредоточенными на нем, медленно и как бы бессознательно повторяла все его движения. Затем на расстоянии показалась вторая, третья и четвертая змеи, за которыми быстро следовали другие, и мы очутились в очень избранной компании. Несколько путешественников забрались на спины своих верблюдов, другие же искали убежище в палатке-столовой. Но это была напрасная тревога. Очарователи змей, трое числом, начали свои напевы и заклинания и, привлекая этим пресмыкающихся к себе, вскоре оказались покрыты ими с головы до ног. Как только змеи приближались к людям, они проявляли признаки оцепенения и вскоре погружались в глубокую каталепсию. Глаза их были полузакрыты и остекленелые, а головы поникали. Осталась только одна не подчинявшаяся, большая, глянцевитая черная змея с пятнистой кожей. Эта «меломанка» из пустыни продолжала грациозно изгибаться и подскакивать, точно она танцевала на хвосте всю свою жизнь, и притом проделывала все это в такт музыке. Эта змея не поддавалась «чарованию» арабов, но продолжала медленно скользить по направлению флейтиста, который наконец убежал. Современный псиллиан вынул из своей сумки наполовину увядшее растение и начал размахивать им по направлению змеи. Растение имело сильный запах мяты, и как только пресмыкающееся учуяло его, оно последовало за арабом, все еще стоя на хвосте, оно старалось приблизиться к растению. Еще несколько секунд, и «традиционный враг человека» уже обвивался вокруг руки чарователя и в свою очередь вступил в стадию оцепенения, и вся эта уйма змей потом была сброшена в пруд после того, как им отсекли головы.

Многие думают, что такие змеи заранее подготовлены и натренированы для этой цели, или же у них вырваны ядовитые зубы или зашиты рты. Несомненно, могут быть низкопробные фокусники, из трюков которых и возникло такое представление. Но настоящие заклинатели змей слишком хорошо установили свою репутацию на Востоке, чтобы прибегать к таким приемам. По этому поводу существуют свидетельские показания слишком заслуживающих доверия путешественников, в том числе и ученых, чтобы не обвинять их в шарлатанстве. Что очарованные змеи, которых заставляют танцевать и стать безвредными, все еще ядовиты, установлено Форбсом.

«Или оттого, что музыка внезапно прекратилась», – говорит он, – «или по какой-то другой причине, змея, танцевавшая внутри круга, образованного зрителями сельской местности, кинулась на зрителей и ужалила в горло молодую женщину, которая умерла в муках полчаса спустя» [288, т. i, с. 44; т. II, с. 387].

По рассказам путешественников, негритянки Голландской Гвианы, женщины Обеах, не превзойдены в укрощении очень больших змей, называемых амодитес или папа; они заставляют их спускаться с деревьев и следовать за ними просто тем, что говорят им [289, т. iii, с. 64, 65].

Мы видели в Индии небольшое братство факиров, поселившихся вокруг маленького озера или, вернее, пруда с водой, дно которого было буквально выстлано огромными крокодилами. Эти чудовищные амфибии выползают, греются на солнце в нескольких футах от факиров, причем некоторые из последних могут находиться в бездвижимости, погруженные в молитву и созерцание. До тех пор, пока виден хотя бы один из этих святых нищих, крокодилы безобидны и безвредны, как котята. Но мы никогда не советовали бы иностранцу рискнуть одному приближаться к ним на несколько ярдов. Бедный француз Прадин так и нашел безвременную могилу в утробе одного из этих чудовищ, которых индусы называют моудела.[291] (Следовало бы сказать ниханг или гхариял.)

Когда Ямвлих, Геродот, Плиний или какой-либо другой древний писатель рассказывает нам о священнослужителях, которые заставляли очковых змей выходить из алтаря Изиды, или тауматургах одним взглядом укрощающих самых свирепых животных, то их считают лжецами или невежественными идиотами. Когда современные путешественники рассказывают нам о тех же самых чудесах, совершаемых на Востоке, их считают экзальтированными болтунами или незаслуживающими доверия писателями.

Но вопреки материалистическому скептицизму человек, в самом деле, обладает такою силою, какую мы видели проявленною в вышеприведенных примерах. Когда психология и физиология станут достойными названия науки, европейцы убедятся в существовании в человеке потенциала той таинственной и грозной мощи, которая скрывается в человеческой воле и воображении независимо от того, сознает он это или нет. И все же как легко понять, что эта мощь заключается в духе, если мы только будем думать о том великом трюизме в природе, что каждый, даже самый незначительный атом в ней движим духом, который един в своей сущности, ибо самая малейшая его частица представляет целое; и что материя есть только конкретная копия абстрактной идеи, в конце концов. В этой связи разрешите нам привести несколько примеров могущественной силы даже несознательной воли, которая творит согласно соображению или скорее по способности различать изображение в астральном свете.

Нам стоит только припомнить очень знакомый феномен стигматов или же родимых пятен, которые являются результатом невольного посредничества материального воображения в состоянии возбуждения. Тот факт, что мать может оказать влияние на внешность еще неродившегося ребенка, был хорошо известен древним, и у состоятельных греков был обычай устанавливать прекрасные статуи около кровати, чтобы у будущей матери всегда были перед глазами совершенные образцы. Хитроумный трюк, к которому прибег еврейский патриарх Яков, чтобы рождались полосатые и пятнистые телята, является иллюстрацией к этому закону среди животных. И Ариканте рассказывает «о четырех пометах щенят подряд, родившихся от здоровых родителей, причем в каждом помете было несколько нормально сформированных щенков, тогда как у остальных не было передних конечностей, и у них были заячьи губы». Труды Гоффрея Сент Илера, Бардаха и Элама содержат описания большого количества таких случаев и особенно много их в значительном томе доктора Проспера Лукаса «О наследственности в Природе». Элам приводит цитаты из Причарда об одном случае, когда ребенок негритянки и белого был отмечен черным и белым цветом на различных частях тела. Он добавляет с похвальной искренностью:

«Это – исключения, которые наука в ее нынешнем состоянии не может объяснить» [251, с. 25].

Жаль, что этому примеру более не следуют. Среди древних Эмпедокл, Аристотель, Плиний, Гиппократ, Гален, Марк Дамасский и другие дали такие же удивительные описания, как и наши современные писатели.

В одном труде, опубликованном в Лондоне в 1659 г. [290], был выдвинут сильный аргумент против материалистов, доказывающий могущество человеческого сознания над тонкими энергиями природы. Автор, доктор Мор, рассматривает утробный плод как пластическую субстанцию, которой мать может придавать красивую или некрасивую форму, или сходство с каким-либо лицом или лицами, и может наложить на него отпечаток какого-либо портрета или изображения, которое было бы вернее назвать астрографом, и которое ярко присутствовало в ее воображении. Такое воздействие с ее стороны может быть вольным или невольным, сознательным или сильным, так в каждом отдельном случае. Это зависит от ее незнания или знания глубоких тайн природы. Говоря о женщинах вообще, отпечатки на утробный плод могут более считаться результатами случайности, нежели сознательного проектирования; а так как личная атмосфера каждого населена в астральном свете изображениями его или ее непосредственных членов семьи, то чувствительная поверхность утробного плода, которую можно уподобить поверхности фотопленки, вполне вероятно, может воспринять изображение близкого или отдаленного по времени предка, которого мать никогда не видела, но который в какой-то критический момент как бы попал в фокус фотокамеры природы. Говорит доктор Элам: