Илья Деревянко - Русская разведка и контрразведка в войне 1904—1905 гг.

• Название: Русская разведка и контрразведка в войне 1904—1905 гг.
• Автор: Илья Деревянко
• Издательство: Эксмо, Яуза
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-133-64-X

Что мы знаем о Русско-японской войне 1904-1905 гг.? Россия стояла на пороге катастрофы, изменившей ход истории: до Первой мировой оставалось 10 лет и всего лишь 13 – до Октября 1917-го. Что могло произойти, если бы мы выиграли эту войну? И почему мы ее проиграли? Советские историки во всем винили главнокомандующего А.Н. Куропаткина, но так ли это на самом деле? Чей злой умысел стоит за трагедией Моонзунда?

Автор отлично знает, о чем пишет. Он первым начал исследовать историю и организацию военных спецслужб Российской империи, опубликовав в конце 80-х – начале 90-х годов XX столетия целый ряд работ по этой теме. Книга «Русская разведка и контрразведка в войне 1904-1905 гг. Документы», выпущенная в 1993 году издательством «Прогресс», уже спустя полгода была переведена на японский язык и издана в г. Иокогаме.

---

С началом войны положение дел, сперва в Мукденской, а затем и в Гиринской провинциях резко изменилось: некоторые местности оказались сплошь занятыми войсками, жители обширных районов выселены, местные продовольственные средства пошли на потребность войск и т. п. При сложившейся, таким образом, благодаря войне, обстановке, военный комиссар со своим ограниченным штатом служащих мирного времени уже не мог решать сильно умножившееся число дел. Прежде всего вопрос о недостаточности штата военного комиссара возник в Мукденской провинции. Вследствие ходатайства Мукденского комиссара в начале этого года был объявлен новый, обширный штат военного комиссара Мукденской провинции.

С постепенным отходом наших войск к северу занятая нами территория Мукденской провинции постепенно уменьшалась, и, наоборот, Гиринская провинция приобретала важное значение, так как в ней приходилось производить различного рода работы, заготовки и прочее.

Ввиду изложенного были объявлены новые штаты для Мукденской (сокращенные) и Гиринской провинций. Кроме военного комиссара, в каждой провинции (кроме Цицикарской) были учреждены должности окружных помощников военных комиссаров и военные пристава.

Окружные помощники Военных комиссаров были учреждены: в Мукденской провинции, в Хуайженсяне, Масыкае и Таулу; а в Гиринской: в Куанчецзы, Бодунэ и Нингуте.

Военные же пристава: в Мукденской провинции: в Чженцзятуне, Бамиенчене, Херсу, Хайлунчене, а в Гиринской: в Гуангае, Лунване, Хуаничане, Улагае и Таингоу.

Эта последняя мера, т. е. учреждение окружных помощников военных комиссаров и приставов, имела целью урегулирование отношений между войсками и местным населением, в особенности ограждение последнего от обид и притеснений со стороны войск и тем самым поднять авторитет русской власти в глазах китайцев.

Что касается настроения последних по отношению к нам, то нельзя не отметить, что китайцы относились к воюющим сторонам в общем безразлично, осторожно выжидая результатов борьбы и на чью сторону склонится успех, перед которым китайцы, как все азиаты, преклоняются беспрекословно.

Так как в течение войны счастье неизменно оставалось за японским окружением, то большинство китайцев, в особенности чиновничество под давлением Пекина, а местное население скорее из страха, чем из-за симпатий, были на стороне японцев.

Иначе дело обстояло в Монголии, в которой происходит борьба между коренным монгольским населением и китайским правительством, стремящимся к окитаянию населения и захвату монгольских земель для колонизации их китайцами. Южные хошуны Монголии, окитаявшиеся уже в значительной степени и находящиеся под более сильным влиянием Пекина, тяготели скорее к японцам, северные же, отстоявшие свою самостоятельность более широко, искали в русских поддержку против Китая и, безусловно, сочувствовали нам. Тяготению к России способствует, между прочим, соседство и связь с нашими бурятами-монголами. Из монгольских князей наиболее к нам расположенным казался князь хошуна Чжасту Ван-Удай, который в мае месяце с. г. сам прибыл в Главную Квартиру, чтобы представиться Главнокомандующему. Необходимо отметить, что при ставке этого монгольского князя находилась монгольская экспедиция подполковника Хитрово, о которой упоминалось выше (отд. 1. лит. В). Поэтому, казалось, после смерти (24 февраля с. г.) князя хошуна Джалайт наиболее подходящим для нас кандидатом в Председатели Чжеримского сейма (10 хошунов) являлся князь Удай, но китайское правительство назначило, за неимением у князя Джалайта прямого наследника, временным заместителем – его помощника князя Южного Горлоса[23], который и должен был править сеймом впредь до получения из Пекина указа Богдыхана[7] о назначении нового Председателя.

Так как князь Южного Горлоса не был особенно расположен к нам, то были сделаны в мае месяце с.г. попытки провести кандидатуру князя Удая на Председателя Чжеримского сейма, но тогдашнее наше политическое положение при пекинском дворе, в связи с тем обстоятельством, что Удай не пользовался расположением китайского правительства, заставило нас отложить это дело до окончания войны.

Единственно, что, казалось, можно было сделать в наших интересах, это воспрепятствовать утверждению князя Южного Горлоса Председателем Чжеримского сейма, но вопрос до настоящего времени стоит открытым.

В целях же расположить в нашу пользу князя Южного Горлоса, была сделана попытка заключить с ним договор, в силу которого он получал от нас ежемесячную субсидию в размере 5 тысяч рублей с обязательством охраны Китайской Восточной железной дороги на протяжении ее, противолежащем землям как княжества Южного Горлоса, так и всего Чжеримского сейма, т. е. от ст. Шитодчензы до ст. Гунчжулин.

Этим договором достигалась двойная цель: расположение князя Южного Горлоса, временно исполняющего должность Председателя Чжеримского сейма, в нашу пользу и охрана железной дороги.

В заключение нельзя не отметить особенно тот благоприятный случай, который представился нам в течение войны и которым было решено воспользоваться для установления более тесных отношений с монголами и для усиления нашего авторитета в их глазах.

Известно, что после занятия Лхасы англичанами, Далай-Лама[8] бежал и избрал временным местом жительства г. Ургу. Так как имелись сведения, что Далай-Лама был готов перейти под наше покровительство и переселиться в один из дацанов Забайкалья, то возникла мысль воспользоваться этим и сделать попытку к переселению его в наши пределы, тем более что имелись сведения о готовившемся переселении Далай-Ламы в более отдаленные от нас южные хошуны Монголии, находящиеся под более строгим надзором китайских властей.

Доказательством симпатий Далай-Ламы к русским может послужить ответ его, данный монгольской депутации князя Удая: «Все тибетцы и монголы должны держаться только одного народа, именно русских и ни в коем случае не китайцев, англичан и японцев».

Для ведения этого сложного, но чрезвычайно важного для армии и России дела, переселения Далай-Ламы в пределы России, имелось в виду пригласить в армию тайного советника Позднеева, известного в России знатока Монголии и Дальнего Востока.

Запрошенные по этому поводу министр иностранных дел и Наместник на Дальнем Востоке не отнеслись, однако, сочувственно к вышеизложенному проекту, причем министерство иностранных дел находило наиболее соответственным – возвращение Далай-Ламы в Лхасу (секретная телеграмма министра иностранных дел Главнокомандующему от 16-го апреля с. г. за № 3817).

Таким решением вопроса, как указано в телеграмме Главнокомандующего генерала от инфантерии Линевича на имя Наместника ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА на Дальнем Востоке от 22 апреля за № 4780, »мы упускаем, может быть, навсегда случай получить возможность влиять в наших политических целях на весь религиозный мир Монголии, и, напротив того, восстанавливая религиозный центр в Лхасе, находящийся под непосредственным влиянием англичан, передаем это оружие в их руки».

Б. Переписка по разным делам, не имеющим непосредственного отношения к разведке

Разведывательное отделение штаба Главнокомандующего, кроме вопросов, имеющих непосредственное отношение к разведке, ведало еще личным составом отделения, денежной отчетностью по разведке, перепиской по гражданским делам с военными комиссарами, с нашими военными агентами в Китае, а также в отделении было сосредоточено делопроизводство, касающееся иностранных военных представителей.

При иностранных военных агентах состоял Генерального штаба подполковник Базаров.

Между иностранными военными представителями находился принц Фридрих Леопольд Прусский, командированный на театр военных действий германским Императором Вильгельмом II.

Его Королевское Высочество прибыл в Главную Квартиру, на ст. Годзядян, 16 мая с. г., совершив путешествие через Монголию по маршруту: Пекин – Калган – Урга – Кяхта – Верхнеудинск – Чита – Харбин, так как предполагаемое следование принца по кратчайшему пути, т. е. по Синминтинской железной дороге, не могло состояться, в силу нахождения названной линии в руках японцев.

В последних числах мая принц посетил, между прочим, конный отряд генерал-адъютанта Мищенко, где присутствовал в деле, в ночь со второго на третье июня, под Ляо-янво-пынем. 31 августа с. г. принц Фридрих Леопольд Прусский покинул Главную Квартиру и, посетив крепость Владивосток и г. Хабаровск, отбыл с театра военных действий в г.С-Петербург.

Свиту принца составляли офицеры германской и русской службы.

ОБЩЕЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключение всего изложенного в представляемом отчете о деятельности разведывательных отделений штабов Маньчжурской армии и Главнокомандующего нельзя не указать на некоторые выводы, которые можно сделать на основании опыта войны 1904—1905 гг. и которые могли бы в будущем оказаться небесполезными для успешной организации и ведения разведки.