Олег Дивов - Выбраковка

• Название: Выбраковка
• Автор: Олег Дивов
• Жанр: Альтернативная история

Из-за этой книги иногда дерутся. Семь лет продолжаются яростные споры, что такое «Выбраковка» – светлая антиутопия или страшная утопия? Уютно ли жить в России, где победило «добро с кулаками»? В Росcии, где больше никто не голоден, никто не унижен, уличная преступность сведена к нулю, олигархи сидят в тюрьме, рубль дороже доллара. Но что ты скажешь, если однажды выбраковка постучится в твою дверь?..

Этот довольно простой текст 1999 года – общепризнанно самый страшный роман Олега Дивова.

После январского переворота 2001 года к власти в России приходит "Правительство Народного Доверия", которое, при полной поддержке жителей государства и Агентства Социальной Безопасности, за 7 лет смогло построить процветающее экономическое сообщество – "Славянский Союз". Порядок в стране наводится шерифами – выбраковщиками из АСБ, имеющими право карать без суда и следствия всех "изгоев" общества. Чем стала Россия нового режима к 2007 году?

---

– Итак, – сказал шеф. – Это стажер-уполномоченный Алексей Валюшок. А это старший уполномоченный Павел Гусев. Любить не обязательно, но жаловать – приказываю.

– Леха, – представился Валюшок, протягивая руку.

– Гусев, – лениво бросил Гусев, небрежно сжимая длинные сильные пальцы. Ручка у «парнишки» оказалась тоже дай бог каждому. Хоть сейчас на лесоповал. – Пэ Гусев, суперагент с лицензией на убийство.

– Вижу, – кротко признал Валюшок.

Гусев испытующе оглядел Валюшка с ног до головы и отметил, что задатки у парня что надо. Валюшок совершенно не был похож на выбраковщика. Так, умеренно модный, умеренно интеллектуальный, довольно воспитанный нормальный парень лет двадцати пяти. Все у него оказалось на вид длинное – нос, подбородок, руки, ноги. Длинные волосы, отброшенные назад, лежали на плечах, недельная щетина очень хорошо гармонировала с прической. Этакий мушкетер, скорее всего – Арамис. Уж больно взгляд хитрющий, и опять эта улыбочка. Слегка расхлябанные движения только подчеркивали общую картину, смысл которой сводился к одной фразе: «Я не опасен, даже наоборот». Блестяще. Это может, во-первых, не раз спасти парня от членовредительства, а во-вторых, не отпугнет его будущих жертв. Тех, кого в выбраковке называли емким словом «клиент».

– Ну-ка пройдись слегка, – попросил Гусев. – Вон туда.

Валюшок, похоже, ждал подвоха. Легким качком головы он наметил взгляд через плечо в сторону шефа, но на полпути одумался и пошел куда просили. Довольно скованным шагом и немного ссутулившись. «Растерялся, – понял Гусев. – То-то же. А то уж больно ты в себе уверен, спортсмен».

Шеф неслышно сместился к двери, уходя с предполагаемой линии стрельбы.

– Кру-гом, – негромко скомандовал Гусев, когда Валюшок, пройдя весь класс, уперся в стену носом. – Стой, раз-два.

Валюшок четко выполнил поворот и встал, снова улыбаясь. Не хотел он быть серьезным. Не чувствовал патетику момента.

Гусев достал сигарету, прикурил, выпустил дым и, не оборачиваясь, бросил шефу:

– А действительно ничего.

– И я говорю – ничего, – согласился шеф.

– Валюшок, – сообщил Гусев, – это такой пельмень.

Шеф хрюкнул, Валюшок прищурился. Не агрессивно, типа «давай-давай».

– Даже не пельмень, – развил тему Гусев. – Вареник. Их же обкатывают в муке?

– А я не знаю, – сказал шеф.

– Да и неважно. В общем, валюшок – это такой пельмень, который уже скручен и обвалян, ждет своей очереди в кастрюлю. Симпатичный такой несваренный пельмешек. Эй, Валюшок! Оружие получил?

– Угу, – отозвался Валюшок, на вид совершенно уже обескураженный.

– При тебе?

Валюшок откинул полу куртки, под которой обнаружился пластиковый ложемент с игольником. Висел пистолет удобно, хотя Гусев его немного передвинул бы. Но у Валюшка и руки длиннее.

– Комбидресс нацепил?

Валюшок ударил себя кулаком в грудь, из-под водолазки раздался глухой стук. Парень явно избегал открывать рот, не желая нарваться на следующую подначку.

– Не жмет? Удобно?

– Привыкаю…

Гусев понимающе кивнул. Валюшок должен был к сегодняшнему дню закончить месячный курс тренировок со штатной амуницией. Но, конечно, легкий бронекомплект, на жаргоне сотрудников АСБ – комбидресс, еще не стал его второй кожей. Настоящий-то выбраковщик даже в булочную не пойдет без брони. Московская улица – это вам не пейнтбольный зал. Мало ли, когда и где честным людям может понадобиться вооруженная защита…

– И как он стреляет? – повернулся Гусев к шефу.

– Я же сказал – ганфайтер, – объяснил шеф, еще немного сдвигаясь к двери. «Подыгрывает ему, – догадался Гусев. – Дает сигнал, что пахнет жареным. Понял уже, что парень мне нравится, и хочет теперь подбросить ему лишний шанс произвести впечатление».

– Хм-м… Эй, Валюшок! Кто такой ганфайтер, знаешь?

– Стрелок, – очень емко, дальше некуда, ответил Валюшок, который сигнал шефа принял близко к сердцу и теперь щетинился невидимыми иглами, как готовый к драке еж. Хотя класть руку на оружие или даже упирать ее в бок не спешил, что Гусев также записал ему в плюс.

«Десять шагов – отличная дистанция. Чаще всего именно на десяти шагах противник нас вычисляет. Ну, посмотрим, насколько хорош стрелок Валюшок. Ты, дружище, сейчас ждешь развлечения и намерен получить от него свой кайф – это заметно. Но и насчет добродушия я не ошибся – как-то в тебе одно с другим уживается. Что ж, хорошо. Развлечение я тебе обеспечу. Запомнишь на всю жизнь. Правда, ты еще не понял, как это окажется больно и унизительно. А мог бы догадаться, ведь у тебя в стволе такая же иголка, как и у меня. Вот поэтому никакой ты еще не ганфайтер, так, просто «ган», один из множества обычных парней, которые любят баловаться с оружием. Ну-с, приступим к обучению».

– Молодец, – похвалил Гусев. – В терминах разбираешься. Значит, так, стрелок. Я тебе сейчас прочитаю короткую нотацию. Что такое нотация, ты не в курсе. Объясняю: нотация – это речь назидательного характера, никак не подкрепленная доказательно. Нотацию обычно читает старший младшему или, как в нашем случае, ведущий – ведомому. А поскольку старший, то есть ведущий, уверен, что его авторитет непререкаем, то место доказательной части занимают голые эмоции. «Ты должен», – говорит старший. И не более того. Поэтому нотации обычно малопродуктивны. Но тем не менее их почему-то все читают младшим и ведомым. Понял?

Валюшок слегка улыбнулся – мол, чего тут понимать-то? И так все ясно.

– Если мы сработаемся, – продолжал Гусев, – то в ближайшее время ты услышишь от меня кучу нотаций. Я буду делиться с тобой опытом, никак его не подтверждая на практике. Ну… Во всяком случае, гарантирую, что мы не будем с тобой специально нарываться. Потому что мне очень хочется, чтобы наша практика расходилась с тем, что я заучил на своей многострадальной шкуре. Но если однажды настанет такой случай, когда моя нотация придется к месту… Ага. Вижу, что понял. Умница. Правильно, у тебя не будет времени что-то вспоминать. Тебе придется мгновенно действовать. Поэтому все мои нотации, будь любезен, проигрывай внутри себя. Представляй визуально, как это было. Пробуй вообразить ситуацию, и внутри ее – себя. Поверь мне на слово – от того, насколько тщательно ты осознаешь смысл каждой моей нотации, будет зависеть твое выживание на работе. И если я скажу: «Так нельзя, здесь не стой, туда не суйся», – твоя задача – не вякать, а подчиняться мне безоговорочно. Да?

Валюшок кивнул.

– Отлично. Тогда слушай нотацию твоего ведущего Пэ Гусева номер раз. Хороший выбраковщик – это живой выбраковщик. А лучший выбраковщик – это долгожитель. Чтобы стать долгожителем, ты обязан всех и вся опасаться. Не бояться, но опасаться. Постоянно ждать, что первый встречный захочет причинить тебе вред. И заранее ненавидеть его за это. Страх за свою жизнь и ненависть к окружающему миру – вот движущая сила выбраковщика. Каждый вор, убийца, вымогатель, насильник на московских улицах – это, конечно, враг народа. Но в первую очередь он твой личный враг. Он угрожает именно твоей жизни. Хочет растоптать именно твои ценности. Он хочет сделать тебе больно. Знаешь, как больно он может тебе сделать? А вот как…

После такой затянувшейся прелюдии Валюшок уже просто обязан был прыгнуть и упасть за парту. И он прыгнул-таки, одновременно вырывая из кобуры пистолет. Но Гусев его переиграл. На протяжении всей «нотации» он размеренно жестикулировал левой рукой с зажатой в ней сигаретой. И Валюшок попался. Нет, конечно, не на простейший гипноз, а на сам факт гипнотического воздействия. Он начал размышлять, как именно его пытаются сбить с толку. Напрасно. Этого-то противник и хотел.

Рассевшийся на столе выбраковщик был в невыгодной позиции, но пока Валюшок падал и выбрасывал перед собой руку с пистолетом, Гусев от бедра дал короткую очередь по ногам. Валюшок грохнулся об пол с таким звуком, будто задался целью проломиться на этаж ниже. После этого монументального падения негромкий стук вывалившегося из руки оружия прозвучал чуть ли не музыкально.

– Надеюсь, башку не расшиб, – заметил шеф. – А видал, как он?..

– Подыгрывать не надо было, – сварливо ответил Гусев, засовывая игольник на место.

– Это кто подыгрывал? – возмутился шеф. – Ты сам и подыгрывал! Да он заждался уже, когда ты наконец соизволишь поиграть с ним в Клинта Иствуда!

– Заждался и перегорел, – заметил Гусев, слезая с парты и доставая чехол с аптечкой.

– Слушай, Пэ, – задумался шеф. – Ты на работе тоже клиентуре лекции закатываешь?

– Интересное кино! А что такое «птичка», по-вашему? Ее же читать секунд тридцать! Одно спасение – игольник уже у клиента в ухе. Как правило…

Они пересекли класс и остановились над лежащим в углу бездыханным телом. Голову Валюшок себе не расшиб, но вид у парня оказался неважнецкий. Парализатор мгновенного действия не мешал ему дышать, и глаза жертвы тоже слегка шевелились. Боли в этих глазах оказалось столько, что шеф поспешил отойти подальше.