Виталий Поликарпов - Закат Америки

• Название: Закат Америки
• Автор: Виталий Поликарпов
• Издательство: Издательство Таганрогского радиотехнического университета
• Жанр: Философия
• Год: 1999
• ISBN: 5-230-24785-1

В монографии рассматривается одна из интересных в познавательном плане проблема будущего единственной сверхдержавы мира — закат Америки. На основании анализа современных проблем американской экономики и бизнеса, внешней и внутренней политики, семейно-брачных отношений, культурного разнообразия и религиозного плюрализма, философии и образования, иммиграции и этносов, музыки и социологии и других сфер жизни с позиций как американцев, так и неамериканцев показывается несостоятельность многих стереотипов об Америке. Рассмотрение концепций А. Тойнби, Д. Икеды, И. Валлерстайна, С. Хантингтона и других видных исследователей, а также привлекаемый обширный материал позволяет обрисовать картину заката белой англосаксонской Америки. Монография написана доступным языком, рассчитана на широкий круг читателей.

---

ТОЙНБИ: В акте о нейтралитете, принятом конгрессом в начале Второй мировой войны, Соединенные Штаты объявили о своем намерении не вступать в войну. Если бы не Пирл-Харбор, так бы, возможно, и случилось. Удивительно, однако, что после войны и до сего дня США проводят активную международную политику в корне противоположную всей своей предыдущей политике, начиная со знаменитого предостережения отцов-основателей против вмешательств в дела других государств. Следует отметить, что большая часть активных мер Америки была направлена против коммунистов, и особенно против Советского Союза. Несмотря на то, что США дважды воевали с Германией и один раз с Японией, кроме самих боевых действий, они редко проявляли антагонизм по отношению к этим двум государствам, и в то же время с 1917 года резко выступали против Советского Союза. В чем причина? На мой взгляд, американцы настолько ориентированы на себя, что не считают коммунизм чем-то таким, с чем имеют дело на поле внешней политики. Вместо этого они относятся к нему как к внутренней угрозе карманам богатых американских граждан. Япония и Германия угрожали политической безопасности Америки, но они не пугали обобществлением или экспроприацией американского богатства, как это делает основная идея коммунизма.

ИКЕДА: Я полагаю, что главную тенденцию американской истории составляет желание создать идеальное государство. Со времен колонизации и начала становления народ Америки лелеял надежду порвать со Старым Светом и создать в Новом Свете идеальное общество. Доктрина Монро являлась способом не отвлекаясь посвятить себя развитию собственной страны. В двадцатом веке, однако, американский изоляционизм уже не срабатывает. На мой взгляд, американцы оба раза воевали со всем усердием. После Второй мировой войны, осознав какие огромные силы находятся в их распоряжении, они, по всей вероятности, решили распространить свою мечту об идеальном государстве на весь мир. Это, я считаю, и дало толчок их активной политике.

К несчастью, попытки достичь цели строились на силе. Я не отрицаю важного влияния, оказанного на мир американским идеализмом, однако не могу простить опоры на силу оружия. Чтобы следовать идеальным курсом, который они имеют в виду, американцы должны опираться на культуру, а не на вооружение.

ТОЙНБИ: Да, все справедливо. К счастью, разлад между Китаем и Советским Союзом несколько ослабил страх американцев перед тем, что коммунизм может ухудшить их внутреннюю ситуацию. Я надеюсь, что спад напряжения сделает политику Соединенных Штатов по отношению к Китаю и Советскому Союзу менее милитаристской и агрессивной, поскольку для всего мира очень важно, чтобы эти три державы вместе трудились на пользу человечеству.

Расовая напряженность внутри страны

ИКЕДА: Самая острая проблема, стоящая перед Соединенными Штатами на внутреннем фронте, — это проблема расовой дискриминации. Белые англосаксы долгое время удерживают в Америке лидирующие позиции. Другие белые народы (например, граждане латинского происхождения), черные и американские индейцы, аборигены этой земли, находятся в незавидном положении.

ТОЙНБИ: У американцев, безусловно, существует эта проблема. Белые англосаксы занимают высшее положение, но они делят его с белыми германского, скандинавского и датского происхождения. Расовая дискриминация, однако, ни в коей мере не является исключительно американским феноменом. В Британии количество черных весьма незначительно, в сравнении с их количеством в Соединенных Штатах, тем не менее британцы выказывают к ним те же эмоции ненависти. Всем из нас следует проявлять осторожность, критикуя американцев по этому поводу. Мы, британцы, в очень давние времена вытеснили предыдущих обитателей Британии в горы Уэльса, но уэльсцы этого не забыли. Японцы тоже выживали айнов все дальше и дальше на север, пока те не оказались почти полностью ограничены Хоккайдо. Конечно, сейчас лишь немногие айны помнят, что произошло с их предками, однако в определенные моменты своей истории они, должно быть, вспоминали, что когда-то владели большей частью земель, сожалели об утрате и ненавидели людей, отнявших у них эту землю. То есть вы видите, что многие другие народы тоже имеют расовые предрассудки и часто действовали таким же образом, что и американцы, занявшие территорию американских индейцев.

ИКЕДА: Предрассудки любого рода представляют собой трудноразрешимую проблему, а предрассудки, основанные на эмоции, подобные тем, что свойственны некоторым американцам, особенно сложны. Американский народ и правительство, я уверен, стараются делать все, что в их силах, чтобы улучшить расовую ситуацию, однако их задача не из легких. Некоторые американцы заходят так далеко, что предлагают создать независимые государства для черных и американских индейцев. Как показывает история с Израилем, это может решить вопрос. Но до тех пор, пока противоборствующие стороны продолжают ненавидеть друг друга, создание независимых государств не прекратит вражды. В конце концов, единственный способ установить мир — это постараться положить конец ненависти и предубеждению.

ТОЙНБИ: Боюсь, что и черные, и белые, уповающие на независимые государства, выказывают чрезмерный оптимизм. Некоторые американские индейцы требуют независимых штатов в составе США, однако история резерваций, в которых эти индейцы живут, весьма печальна. Им отвели самые плохие земли, которые к тому же плохо управляются. Белые южноафриканцы пытаются изгнать своих черных в скверные эрзацы независимых государств. Такие поселения называются «бантустанами», но у них мало надежды на успех. Думаю, что черной и белой Америке ничего не остается, как жить вместе, и им придется делать это на условиях равенства, взаимного уважения и дружбы.

ИКЕДА: Ясно, что расовые проблемы внутри единого государства разрешить нелегко. Можете ли Вы привести убедительные примеры, когда бы народы, живущие вместе, достигли гармонии?

ТОЙНБИ: Гавайи, конечно, нехарактерный пример, но там американцы европейского, японского и китайского происхождения живут вместе и заключают смешанные браки в очевидной гармонии. Если это может происходить на Гавайях, это может быть и в других местах.

2.2. Нью-Йорк — город крайностей. (Ферней Ф. Нью-Йорк — город, где сходятся крайности // Гео.1998.№ 10)

Откуда бы вы ни приехали, Нью-Йорк возникает перед вами как мечта. Это повторяется снова и снова: краски образа не блекнут. Вы вновь превращаетесь в ребенка, очарованного тайной, оказавшегося во власти какой-то игры. В отличие от других городов, которые мы заранее идеализируем, превозносим, Нью-Йорк не разочарует вас с первого взгляда. Он напоминает мимолетное видение, в котором переплелись реальность и фантазии.

Когда-то эмигранты из Киева и Люблина, из Италии и Ирландии опускались на колени, плача от радости на пороге Земли обетованной. Европеец, приезжающий в Нью-Йорк, всегда испытывает чувство изумления и волнения от достижения давно желанной цели. Только здесь, да еще, быть может, в Венеции, вы испытываете ощущение приготовления к отплытию. Город, стоящий на якоре среди мачт. Нью-Йорк — не механизм, поворачивающий время вспять, как Рим, Афины или Париж; Нью-Йорк — это пристань. Издалека город выглядит желто-серым. Он сделан из материала, не похожего ни на камень, ни на бетон, ни на металл, ни на стекло. В нем дерзко, как в плавильном котле, эти субстанции соединяются в неведомый сплав-символ.

Зубчатая линия горизонта, контур футуристических зданий на фоне неба — это Мидтаун-Манхэттен. Средневековый «взлет» шпилей и колоколен. Здесь есть что-то от джунглей и немного от небесного города, который звонит для вас в колокола — однако звук не долетает. Ничего живого, ничего человеческого. Ни машины, ни малейшей ряби на воде. Город-фантом? Нет, ничто не заставит нас усомниться в его чистых контурах, в напряженности их вибрации, в их реальности.

Чтобы понять этот город, надо поддаться его чрезмерности. Тысячи лиц. Улицы, глубокие как каньоны, по дну которых течет людской поток. Сразу чувствуешь, что ирреальность Нью-Йорка проистекает от переизбытка реальности. Начинает кружиться голова. Состояние эйфории не покинет вас, даже если бы вы прожили здесь сто лет. Такая легкая форма сумасшествия иногда настигает и нью-йоркцев. Это как опиум. Этот город — паранойя, пародия, сверхдоза.

Единственное, что не изменилось со времен «правителя на деревянной ноге» Питера Стуйвесанта, вынужденного уступить город англичанам в 1664 году, — суровый климат. Летом солнце печет так, что закипает ртуть в гигантском градуснике на Таймс-сквер. Город истекает потом, капли влаги падают с жужжащих от напряжения кондиционеров. Мне часто приходилось видеть, как солнце, поднимающееся над Манхэттеном, зажигает на цветочных лепестках пламя, отбрасывающее короткие тени. Чувство, что вы вдруг увидели небесное светило ацтеков, светящийся гонг или солнечный диск бога Амона. «Разрезанное солнце» Аполлинера: кроваво-красное, оно заходит и поднимается вновь как дар.