Джеймс Кейбелл - Таинственный замок

• Название: Таинственный замок
• Автор: Джеймс Кейбелл
• Жанр: Фэнтези

Джеймс Брэч Кейбелл (1879-1958 гг.) – писатель, незаслуженно забытый в наши дни, однако в свое время считавшийся одним из ведущих мастеров американской "литературной легенды" первой половины XX в.

Кейбелл создал немало произведений, однако наибольшую известность ему принесла масштабная и изысканная фэнтези-сага "Сказание о Мануэле" – сага, одну из лучших книг которой мы предлагаем вам!

---

Собеседники повернулись к Флориану, который предусмотрительно не менял позы и, полулежа на стуле с закрытыми глазами, прислушивался к разговору.

– Мы совсем позабыли о нем, и бедняга, похоже, уснул. Так выпьем же и поговорим начистоту, раз уж мы наконец избавлены от его пристального внимания… Этот маленький герцог порядком раздражает меня. Слишком уж он зациклен на логике. Заметь, он восстает против твоего кредо о вере и вместо того, чтобы подчиняться установленным законам, спрашивает: «Зачем?» Ты, должно быть, слышал, как он везде и всюду без устали повторяет одну и ту же фразу: «Так будем же следовать логике!» Он восстает и против моего кредо, ибо смеет верить в абсолютную красоту и святость, считая, что обычных человеческих страстей и стремлений недостаточно. Такие, как он, продолжают мечтать, друг мой, и мне кажется, они опасны. Он, очевидно, стремится к совершенству, которого не существует, и не удовольствуется ничем другим. Когда же я или твой хозяин не удовлетворяем его утопических желаний, он смеет делать свои возмутительные логические выводы. Что же ответить на такое унижение? Выпьем же еще, дорогой Михаил! Ведь оракул из Бакбука – это тот самый оракул, пророчества которого неправильно толковал маленький кюре из Медона – тоже способен произнести удивительное слово истины, – произнес Жанико вновь наполняя бокалы.

Михаил слушал, опершись одним локтем о стол и подперев голову рукой. На благородном лице Архангела восхищение смешивалось с недоверием.

Он поднял голову, опустил руку и с презрением спросил:

– Что же мы можем сделать с их мечтами?

– Вот! Люди порабощены своими мечтами о красоте, но до сих пор им никогда не удавалось еще найти воплощение своих фантазий в женщинах или в своем посредственном искусстве. Результатом поисков становились разочарования, постоянно преследующие мечтателей. Люди стремятся узнать как можно больше о том, чему поклоняются от всего сердца. Забавно, но сами они не пытаются придти к такому же совершенству, какое боготворят. Другим заблуждением, помимо безупречной красоты, является мнимая святость. Наш маленький герцог попал сразу в две ловушки и пострадал от обеих. И все же, мой дорогой Михаил, все, чему они поклоняются, не выдерживает никакой критики – и бывший святой Хоприг тому яркий пример. Но самое опасное, что, несмотря на все, люди все еще продолжают мечтать, – со смесью удивления и насмешки в голосе заключил Жанико.

Михаил сам наполнил свой бокал и заметил:

– Должно быть, ими плохо управляют. Скажу тебе…

– О, не заставляй меня краснеть! Да, они упрямо продолжают мечтать. Твой хозяин силен, как и я, друг мой, но ни один из нас не способен контролировать человеческие мечты, или, вернее, мечты мужчин, потому что женщины – существа рациональные. А мечты имеют обыкновение пренебрегать благопристойностью и подниматься так высоко, что ни одно божество не способно не только воплотить их в жизнь, но иногда и само достигнуть желанного совершенства. Сначала безумные мечтатели возносят прекрасных и всемогущих богов на небеса, а затем – на скамью подсудимых. Попадая же под суд человеческой логики, боги оказываются недостаточно хорошими для людей. Так логика привела к падению Ваала, Тупана и Твастри, так поступят и… – Жанико сделал выразительный, но не насмешливый жест своей коричневой рукой. – Но не будем останавливаться на том, что может испортить твое настроение, дорогой Михаил. Скажу тебе, меня человеческие мечты обошли стороной, напротив – люди позволяют себе насмешки в мой адрес, и, скажу тебе, весьма оскорбительные насмешки, – смягчил Жанико свое пророчество о будущем Яхве.

На лице Архангела отражались все его чувства – он не верил ни одному слову чародея, но против воли восхищался ораторским даром Жанико. Михаил сдержанно улыбнулся и ответил:

– Что же следует из этого, о хитрейший?

– Следует, что все придуманные людьми боги неизбежно терпят фиаско и падают с пьедесталов из-за неискоренимой способности людей мечтать о чем-то большем. А еще мне приходится избегать всяческой показухи и довольно тихо передвигаться по собственным владениям, ибо мои люди склонны к напыщенным мечтам. Да, это унизительно, но у меня тоже есть свое болеутоляющее, свое волшебное слово. И оно гласит: «Пей», – вздохнув произнес Жанико.

Благородство не покидало Михаила даже при икоте.

– Конечно, ведь пьянство – один из незначительнейших грехов.

– Напиток, о котором я говорю, сделан не из винограда. Нет, я бы выпил чашу пространства одним бесстрашным глотком вместе со всем, что там намешано. Когда-нибудь, возможно, люди приблизятся к пониманию моей доктрины, и даже наш маленький капризный герцог увидит, что жизнь и смерть, сознание с его мечтами и физические оболочки людей – всего лишь ингредиенты напитка, который мудрец пьет без страха.

Жанико поднялся со стула. Он подошел к Флориану, и замер, глядя на герцога. А Флориан продолжал притворяться, что находится в плену Морфея.

– Вот он не пьет, а всего лишь мечтает, этот маленький Флориан. Его мечты о красоте и святости разрушены; их воплощения, принесенные им на нашу грешную землю из таинственного места, где люди достигают своих безумных желаний, оказались несовершенными. Его страстные желания, веселье и черты характера, страдания и безумие, и все те табу, которые вы с ним называете грехами, существуют не сами по себе, они перемешаны в одной огромной чаше. Но он не способен приглядеться к ней внимательнее и понять, что эта смесь прекрасна, и даже божественна, если не добавлять к ней человеческое самомнение. А чего, собственно, ты хочешь от него, дорогой Михаил? Он и ему подобные останутся лишь капризными детьми, ищущими воплощения несбыточных фантазий.

Архангел стоял теперь рядом с Жанико, и недобрым взглядом смотрел на Флориана.

– Да. Ты абсолютно прав, он еще ребенок, – произнес Михаил.

Вдруг два склонившихся над герцогом лица начали сливаться в одно, и Флориан знал, что они превратились в одно существо, и оно мягко дотронулось до плеча герцога…

Глава 30 Странствующий ребенок

После всех прошедших лет его отец все еще носил голубые чулки с золотыми стрелками. Чулки сразу бросились ему в глаза, потому что носок отцовского сапога мягко толкал Флориана, пробуждая ото сна. Герцог сидел на скамье под маленьким деревом с востока. Над улыбающимся лицом отца Флориан увидел переплетающиеся оголенные ветви, кончики которых покрылись нежными зелеными почками.

– Вставай, бездельник! Ты умрешь от холода – во время жатвы земля уже не такая теплая, как летом.

– Во время жатвы… Я, кажется, заснул…

Флориан сидел, потирая глаза руками. Только теперь он заметил, какие маленькие у него руки. Земля тоже оказалась ближе к нему, чем раньше, а травинки стали по крайней мере в два раза больше… Флориан чувствовал, как растворялись детские мечты о боге и нечистых силах, о том, как он был взрослым. Он вспомнил, что еще ребенок, а все привидевшееся – лишь сон. Маленький герцог Лайзарта сидел на траве, моргая невинными и изумленными глазами… Он размышлял о том, что вновь попал в семнадцатый век: Луи Четырнадцатый все еще король и добродетель снова в моде. Должно быть, теперь и правда время жатвы, потому что умиротворенный Пуактесм, казалось, погрузился в глубокий сон, окутанный легким туманом.

Флориан произнес:

– Мне приснился очень странный сон, месье отец мой…

– Надеюсь, приятный сон, сынок. Никакой другой сон не стоит того, чтобы спать на холодной земле под деревом, которое некоторые называют волшебным, и использовать вместо подушки жесткую книгу.

Герцог указал на книгу месье Перро из Академии, которую Флориан читал тем утром с огромным интересом. Там были замечательные сказки об ужасном герцоге Синяя Борода, и Коте в сапогах, Спящей красавице и Золушке, и еще о многих волшебных персонажах.

Но сейчас мальчику было не до сказок. Все его мысли сосредоточились на только что виденном сне. Нахмурившись, ребенок ответил:

– Да, приятный, но очень странный. В нем я видел прекрасных женщин, с которыми ни один мужчина не мог жить под одной крышей, и святого, оказавшегося отъявленным мошенником, и… и злого человека, такого же плохого, как Коморр Проклятый. Он делал все, что хотел, совершенно безнаказанно, но и не получая удовольствия… – бормотал Флориан.

Герцог де Пайзен взмолился:

– Остановись! Вот к чему приводит этот новомодный пессимизм! Мой собственный ребенок в десять лет говорит мне, что красота и святость – всего лишь заблуждения, а греховность может оказаться достойным примером.

– Нет, мораль моего сна не в этом. Я обеспокоен, отец мой. Во сне вообще не содержалось никакой морали. Мне привиделось, месье, что я уже прожил долгую жизнь – мне уже исполнилось тридцать шесть лет, – не найдя никакой логики и смысла в жизни…

– Несомненно, в тридцать шесть твои занятия отличались от теперешних, и ты уже считал себя дряхлым стариком…