Николай Черкашин - Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска)

• Название: Тайны погибших кораблей (От Императрицы Марии до Курска)
• Автор: Николай Черкашин
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Рванули в бухту. В бухте стояли крейсера и мощными кормовыми прожекторами освещали место трагедии. Линкор плавал вверх килем. В носовой части перед броневым поясом зияла огромная пробоина. В воде уже никого не было...

Спустя некоторое время в главную бухту ворвался весь наш охранный дивизион. "Охотники" ринулись в Южную и Северную бухты на поиск подводных лодок".

Еще одно письмо, из Севастополя. От ответственного секретаря Военно-научного общества при Доме офицеров флота капитана 2-го ранга в отставке С. Соловьева.

"К моменту тех трагических событий я служил в Севастополе в должности командира маневренной гидрографической партии и 29 октября 1955 года по тревоге был направлен к месту катастрофы на ГПБ (гидрографический промерный бот). Это было уже утром, около 8 часов, когда линкор плавал вверх килем. Наш бот задержали при выходе из Южной бухты, пропустив к линкору только катер начальника Гидрографической службы Черноморского флота капитана 1-го ранга И.А. Наумова. Возвратившись, начальник ГС ЧФ дал приказание капитану 2-го ранга Н.Н. Прокопчуку следовать к носовой части линкора и производить промер на предмет обнаружения воронки от взрыва, а мне определить координаты носа и кормы методом обратной засечки. Подойдя к опрокинутому линкору со стороны Черной речки, ГПБ пришвартовался к стоящему у борта водолазному катеру. Перейдя через катер, я оказался на днище линкора и приступил к выполнению своего задания. От днища до уреза воды в тот момент было около 3-4 метров. На днище находился начальник Аварийно-спасательной службы (АСС) ЧФ капитан 1-го ранга Кулагин с группой своих специалистов и заводчан. Со стороны выхода в море к опрокинутому "Новороссийску" были пришвартованы три спасательных судна. С их кормы были заведены шланги, которые уходили в воду под линкор. Общее впечатление от увиденного было гнетущее - беспомощность и отсталость, полное несоответствие спасательных средств стоящей перед АСС задаче. Офицер-водолаз готовился проникнуть внутрь линкора через кингстон, рабочие пытались автогеном прорезать отверстия в днище по указанию специалистов в комбинезонах, ходивших с чертежами... Эта картина напоминала возню лилипутов с Гулливером. После определения по береговым опорным пунктам заданных мне точек я установил, что корма находится в 130 метрах от набережной госпиталя. Полученные результаты были переданы в штаб флота, где мне потом поручили подготовить на плане севастопольской бухты картинку положения линкора, а затем в кабинете начальника противоминного отделения И.П. Попова поручили проверять отчеты по навигационно-гидрографическому обеспечению боевого траления бухт Севастополя, правильно ли вычислены среднеквадратические ошибки заданного перекрытия тральных галсов. В это время в кабинет приносили поднятые со дна в районе взрыва предметы, которые могли быть частями взорвавшейся мины. Ничего похожего - со свежими изломами - не было: все было старое, ржавое.

В скором времени меня назначили командиром маневренного гидрографического отряда, на который были возложены обязанности по обеспечению работ по подъему "Новороссийска".

Исполнявший обязанности командира линкора капитан 2-го ранга Григорий Аркадьевич Хуршудов после трагедии был назначен командиром дивизиона гидрографических судов, и мне приходилось с ним часто общаться. Говорил он о том, что на борту линкора находился практически весь Военный совет Черноморского флота и его присутствие отнюдь не помогало делу. Когда же поступил доклад о достижении критического крена и он, Хуршудов, предложил снять с борта личный состав, не занятый борьбой за живучесть, то Пархоменко сослался на слова адмирала С.Г. Горшкова: "Спасение экипажа в спасении линкора". Это справедливо для океана, но никак не подходит для бухты теплого моря.

Перед самым опрокидыванием Григорий Аркадьевич получил приказание сопровождать представителя особого отдела и капитана 1-го ранга Иванова к местам борьбы за живучесть. Первым спускался особист, за ним Иванов, и замыкал группу Хуршудов. Когда они спустились на 5-7 ступенек трапа, то почувствовали, что корабль валится.

"Я повернул обратно, - рассказывал Хуршудов, - и, выскочив на палубу, побежал к поднимающемуся борту. Когда бежать стало невозможно, я уцепился за леер и держался до тех пор, пока не повис уже над водой. Попав в воду, запомнил кратчайшее направление. Попытался вынырнуть, но стукнулся головой о палубу, поплыл дальше, понимая, что если снова будет палуба, то это конец... Вынырнул, глотнул воздуха, и голова пошла кругом. На счастье, рядом оказался какой-то главный старшина, который поддержал меня, сунул в руки плавающий обрешетник и сказал: "Держитесь, товарищ старпом". Так я спасся с помощью главстаршины..."

Говоря о причине взрыва, Григорий Аркадьевич однозначно считал, что это диверсия: "...они ошиблись на 10 метров, иначе бы попали в погреб главного калибра, и тогда взрыв был бы подобен взрыву малой атомной бомбы".

С мнением Хуршудова о диверсии я полностью согласен и не согласен с версией связки ящичных мин, которые якобы ушли в грунт. При последующем боевом тралении путем подрыва шнуровых зарядов не сработала ни одна мина. Водолазы находили ящичные мины, но они не были окончательно снаряжены и взорваться могли только в результате детонации.

Крымская сейсмическая станция зафиксировала смещение почвы в два раза большее, чем дала его ящичная мина, взорванная экспериментально на Бельбекском рейде. Говоря о диверсии, надо иметь в виду, что диверсанты Боргезе базировались в свое время в Севастополе, боновые ворота со Дня ВМФ были круглосуточно открыты, а стоявший в дозоре "охотник", по-видимому, имел неисправную гидроакустическую станцию. Об этом среди флотских офицеров ходили разговоры, мол, командир "охотника" срочно переписывал вахтенный журнал, где это было зафиксировано. Подводные диверсанты могли свободно не только зайти, но и выйти. Ведь корабельно-поисковая ударная группировка вышла на поиск подводной лодки через 8 часов после взрыва! А авиация вылетела с этой же целью через 12 часов! Где уж тут найти иголку в стогу сена!

Кому удобна "минная версия"? Конечно же, т. Пархоменко - на флоте был полный порядок, бдительность была на высоте. Удобна она и консерваторам, которые идеализируют прошлое. Но эта версия не способствует воспитанию бдительности. Было ли благополучно с бдительностью в те годы? Нет, нет и нет! Не говоря уже об общеизвестных фактах, таких, как безнаказанные полеты иностранных самолетов над нашей территорией, безнаказанные нарушения госграницы и т. п., могу сказать, что часовые порой спали на постах, да не просто спали, а с удобствами: вахтенный на посту СНиС* в районе Алушты, например, постелил на пол тулуп и спокойно спал, как спала вся дежурная служба этого поста, а капитан-лейтенант Соловьев обошел всю территорию и поднялся на наблюдательный мостик, где и споткнулся о спящего вахтенного. А как меня трое суток искали пограничники в районе Пицунда - Мюссеры из-за оставленных следов на берегу? А как пост воздушного наблюдения в районе Нового Афона прозевал падение МиГ-17 у себя под носом в море, а потом его три недели мы искали? А как представители Таврического военного округа во главе с главным инженером авиации округа пьянствовали на берегу? И это в сталинское время, когда все считалось идеальным, а многими и поныне считается идеальным. Вопрос бдительности актуален и в наше время".

Любая гипотеза при отсутствии прямых доказательств строится на косвенных фактах, порой даже на отзвуках фактов...

"Мой муж, бывший военный моряк, - пишет участница Великой Отечественной войны, вдова офицера-подводника Любовь Михайловна Топилина из Севастополя, - в свое время изучал загадочную причину взрыва "Новороссийска". В конце 60-х годов нас навестил товарищ мужа, тоже бывший военный моряк, работавший в Министерстве рыбного хозяйства СССР. В те годы наш океанический рыболовный флот еще только создавался, и наш знакомый часто ездил по служебным делам за границу. Однажды он побывал в Милане и посетил тамошний городской музей. На одном из стендов он увидел портреты двух итальянцев, награжденных высшей наградой страны. Из подписи явствовало, что награждены они за подрыв линкора итальянского военно-морского флота, доставшегося нам в качестве трофея.

Кстати, именно в Милане были выпущены в свет мемуары Боргезе".

К "отзвукам фактов" я отношу и свое собственное наблюдение, о котором подробно рассказал в повести "По следам "Святого Георгия". В 1977 году с отрядом советских военных кораблей мне довелось побывать в Ливорно. В том самом Ливорно, где строились сверхмалые подводные лодки SX-506, где размещался центр подводных исследований ВМС, где расположена военно-морская академия, из стен которой вышел и Боргезе... Кстати, именно здесь, в академии, на приеме в честь советских моряков, мне удалось впервые увидеть портрет "черного князя". Я представлял его себе худым, крючконосым, эдаким Мефистофелем подводного царства. На самом деле с фотографии, сделанной в годы Второй мировой войны, на меня смотрел красивый морской офицер - пухлые губы, выразительные глаза. Если не знать, что стоит за плечами этого бравого тененто ди корветте*, то лицо его может показаться не лишенным обаяния. И только взгляд - напряженный, настороженный - выдавал в нем рыцаря плаща и кинжала, где "плащом" была морская гладь, а "кинжалом" человекоуправляемая торпеда.