Елена Хаецкая - За Синей рекой

• Название: За Синей рекой
• Автор: Елена Хаецкая
• Жанр: Фэнтези

Чего можно ждать от игрушки, которая вдруг взяла и ожила? Да чего угодно! Например, самой настоящей, взаправдашней сказки. Про заколдованное королевство. И его прекрасного короля, который ждет не дождется, чтобы кто-то пришел и избавил его страну от злых чар. А для этого, между прочим, до королевства сперва добраться надо. И чего только по дороге не встретишь: перелетные феи, болотные русалки, Старый Хыч, нерестящиеся ундины, боевые отряды гомункулусов, пряничные домики… Вот и приходится хозяйке разговорчивой мягкой игрушки отправляться в опасный путь. А кто бы после таких рассказов на месте усидел?

---

Теперь старичок смотрел на нее без всякой любезности и даже как будто с неприязнью. От былой изысканности манер не осталось и следа.

– Товар денежек стоит, – скрипучим голосом проговорил он.

– У меня есть деньги! – запальчиво крикнула Марион. – Я вам не голодранка, кстати!

– Один гульден, – прошамкал старичок.

– Вот вам ваш гульден! – И Марион запустила в Кукольника монетой.

Он ловко поймал ее на лету, сунул за щеку и, едва Марион отвернулась, осторожно раскусил, после чего выплюнул скорлупки.

Чем ближе Марион подходила к дому, тем больше ей казалось, что она совершила какую-то ужасную, непоправимую ошибку. Последний квартал она почти бежала.

Дверь распахнула Элиза.

– Где ты была, голубка? Отец уже отправился тебя искать…

Марион плюхнулась у порога прямо на пол, поставив корзину себе на колени.

– Элиза, кто пришел? – слабым голосом крикнула из комнаты мать. Тотчас заревела младшая сестренка Лотта.

– Это Марион, это наша девочка вернулась, – сладко отвечала Элиза. Лотта продолжала плакать. Мать больше не проронила ни звука.

– Элиза… – жалобно проговорила Марион. – У меня ножки устали. Сними с меня башмачки…

Посмотрев на огорченное лицо девочки, проворчав: «Обокрали тебя, что ли, голова бедовая», кухарка ушла с башмачками на кухню. Марион продолжала сидеть неподвижно. Она шевелила пальцами босых ног и безучастно смотрела в стену.

Спустя недолгое время звякнул дверной колокольчик. Вернулся отец.

Марион нащупала в корзинке лоскутного зверька, стиснула его пальцами и прижала к груди. Отец молча приближался к ней.

Марион медленно встала.

– Ну, – произнес отец, – и где же ты была?

– Где ты сказал, – ответила Марион тихо, – на ярмарке…

– Странно же ты ходила за покупками, если ни в рыбном, ни в мясном, ни в зеленном тебя не видели.

Марион предприняла слабую попытку оправдаться:

– Ну, я сперва хотела поискать в другом месте.

Отец поднял брови.

– И много ль нашла на гульден?

– Ну… Вот. – Марион протянула ему тряпичного уродца.

На миг отец потерял дар речи. Марион даже испугалась за него:

– Папочка, тебе плохо?

Страшным свистящим шепотом отец спросил:

– ЧТО ЭТО?

Марион успокаивающе ответила:

– Как ты велел, папочка…

– А что я велел? – прошелестел отец.

– «Что-нибудь»…

– Что-нибудь? – переспросил он еле слышно и вдруг взревел: – Ч Т О – Н И Б У Д Ь?!!

– Не надо! – взвизгнула Марион, но было поздно. Отец вырвал у нее зверька, запустил им в стену и крепко ухватил дочь за ухо. Рыча что-то невразумительное, потащил ее в чулан. Ухо пугающе хрустело, перед глазами плавал мрак, ноги заплетались.

Наконец дверь чулана захлопнулась, и Марион осталась одна в темноте.

Спустя какое-то время пришла Элиза с кувшином воды и сказала:

– Отец очень сердится, а матушка даже всплакнула. Эх ты, голова бедовая! На что гульден-то истратила?

Не отвечая на вопрос, Марион сказала насморочным от долгого плача голосом:

– Элиза, голубушка… Там у двери валяется такой тряпичный Что-Нибудь. Принеси мне его сюда…

Элиза в сердцах шмякнула дверью и удалилась. Марион уж и не знала, на что надеяться, когда дверь снова отворилась и в темноту влетело что-то мягкое.

Марион схватила зверька, крепко-крепко прижала его к груди и залилась горючими слезами.

– Одни неприятности мне от тебя, – пожаловалась она.

Ей представилась вся ее будущая жизнь, полная лишений, одинокая и очень-очень короткая. И будет Марион лежать в сундуке – ветошка ветошкой…

От этих мыслей слезы текли из ее глаз все обильнее и обильнее, как вдруг чей-то голос тихо произнес:

– Не плачьте, умоляю, ваше высочество.

Марион покосилась на сундук.

– Это вы? – шепотом спросила она своего соседа.

Привидение, как всегда, отозвалось еле слышным вздохом – берегло силы.

– Это я, – совсем близко проговорил голос – хрипловатый басок.

У Марион похолодели пальцы. Ей показалось, что Косорукий Кукольник каким-то образом проник в чулан. Ведь это он называл ее «высочеством».

– Где вы? – снова позвала Марион.

– Да здесь я, здесь. Переверните меня, пожалуйста, головой вверх, ваше высочество.

Марион машинально перевернула тряпичную игрушку. Лапки-кругляшки шевельнулись. Пуговицы благодарно заморгали.

– Навек ваш должник, ваше высочество. Позвольте представиться! Людвиг-Готфрид-Максимилиан фон Айзенвинтер унд Фимбульветтер.

– Людвиг фон что? – пролепетала Марион.

– Сенешаль его величества короля Ольгерда Счастливого, последние двести лет называемого также Плачевным!

– Ой, – только и сказала Марион.

Глава вторая

Лето заканчивалось, и Зимородок по обыкновению явился в трактир «Придорожный Кит» за мазью от ревматизма для Старины Зозули.

Старина Зозуля вот уже лет сорок как обосновался на здешних болотах и жил там безвылазно, промышляя пушного зверя и засаливая огромные бочки удивительно вкусных грибов. От сходных промыслов кормился и Зимородок, но он-то, в отличие от Зозули, домоседом не был, и круглый год его встречали то здесь, то там.

В «Придорожном Ките» Зимородок появился утром – с убитым оленем на плечах. Хозяйка тотчас приняла у него оленя, и пока Зимородок потягивался и устраивался поудобнее за длинным столом, собственноручно налила ему сидра. Она ждала его и заранее приготовила все, о чем договаривались в прошлый раз: небольшой бочонок воска, два мотка крепких ниток и горшочек, доверху наполненный зловонной зеленоватой мазью.

Зимородок собирался просидеть в «Ките» целый день. Человеком он был малообщительным, но новости ценил и относился к ним серьезно. Всегда лучше заранее знать, не поссорился ли кто-то с кем-то, не сгинул ли кто-нибудь в лесу, и если сгинул, то где, не набрел ли кто на золотую жилу и так далее. Кроме того, ему нравилась стряпня здешней хозяйки.

В полезных разговорах за сидром и олениной прошел целый день.

Сгинули в этом году: Волкогон заеден медведем в Троллевой пади; Одинокий Охотник Волчонок насмерть закусан осами; Драконобой бесследно пропал в Козьей трясине при невыясненных обстоятельствах; а также угорел здешний мусорщик Михей.

Хотя местные жители и считали образ жизни Зимородка бестолковым, но тем не менее всякий нашел время посидеть с ним, вспомнить общих знакомых, рассказать историю-другую. Интересовались и Стариной Зозулей – как, мол, еще скрипит? В ответ Зимородок охотно давал понюхать мазь и добавлял: «Как видишь».

Сколько лет Зимородку, никто не мог бы сказать определенно. Так, средний лесной возраст.

Зимородок был высок ростом, худ и голенаст. Ни роковым красавцем, ни героическим бородачом его не назовешь. Внешность самая обычная, серенькая.

Отдав должное оленине и сидру, Зимородок закурил трубочку и приготовился приятно скоротать вечерок, слушая праздную болтовню и бездельничая. Постепенно он все больше погружался в свои мысли, предвкушая, как завтра на рассвете уйдет в лес, где с каждым днем все беднее хор птичьих голосов, а между деревьями блестят на солнце паутинки. Он и сам не заметил, как по старой привычке принялся насвистывать, подражая то одной птице, то другой. В конце концов хозяйке это надоело, и она сказала:

– Эй, Зимородок, шел бы ты свистеть во двор. Всю выручку мне просвистишь.

– И то верно, – выбираясь из-за стола, молвил Зимородок.

Уже смеркалось. Моросил дождь, поэтому Зимородок устроился на заднем дворе под навесом. За стеной переступали копытами и фыркали лошади. Где-то в темноте звякнуло ведро. Дождь шелестел по крыше, по траве. Под навесом лежала гора яблок, которым в самом ближайшем будущем предстояло превратиться в пироги, сидр, быть запеченными и высушенными.

Из низины уже поднимался туман, а Лягушачий перелесок совсем скрылся из виду. Во влажном воздухе витал горьковатый запах дыма, а еще пахло яблоками и мокрой травой.

Вывеска «Придорожный Кит» была обращена к Прямоезжему Шляхту. Шляхт – он на то и Прямоезжий, чтобы все путешественники прямо по нему и ехали и трактир издалека видели. От Лягушачьего перелеска тоже вилась тропинка, но несерьезная. Поэтому Зимородка и удивило появление на этой тропинке непонятной фигуры.

Некоторое время он вглядывался в незнакомца, пытаясь определить, кто же это бредет, поминутно оскальзываясь под дождем. Во-первых, фигура явно не принадлежала мужчине: мала ростом, да и походка не мужская. С другой стороны, силуэт, вырисовывающийся на тропинке, едва ли мог быть женским. Голова венчала бесформенное тело, изуродованное горбом и скособоченное. К тому же странный путник сильно хромал на обе ноги.

Зимородок снова раскурил трубочку. Тем временем фигура подковыляла поближе, поразив Зимородка немелодичным звяканьем, бряканьем и скрежетом. Теперь он ясно мог разглядеть, что это все-таки женщина. Даже, пожалуй, девица. Две толстые косы, закрученные баранками вокруг ушей. Молоденькое личико – пожалуй, хорошенькое, если бы только не вытаращенные от натуги глаза. Девушка была облачена в бесформенный дорожный плащ, насквозь мокрый. На ногах она таскала деревянные башмаки, многопудовые от налипшей грязи. А то, что издалека выглядело горбом, оказалось дорожной торбой, которую девушка сберегала под плащом от влаги.