Валерий Иващенко - Отблески Тьмы

• Название: Отблески Тьмы
• Автор: Валерий Иващенко
• Издательство: Издательство АЛЬФА-КНИГА
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-93556-953-2

Боги не любят счастливых людей. Боги не любят слабых людей. Боги не любят сильных людей, но — уважают их. И так уж повелось, что стремящиеся к порядку и торжеству идей традиционно отождествляются со светлыми силами, в то время как идущие на поводу у своих желаний и склонностей столь же привычно называются темными. А на самом деле глупости все насчет Света и Тьмы — то всего лишь обозначения, всего лишь цвет. Однако человек, в котором соединены эти два начала, неизбежно доставляет проблемы окружающим и, соответственно, головную боль богам. Просто так от него не избавишься — дворянин, и со связями на самом верху. Но не нужен, не нужен богам этот рыцарь без страха и упрека! А куда его девать? Может, в Чертогах Смерти

---

Снаружи раздались торопливые шаги многих ног, и сердобольный Болек сокрушённо покачал головой.

- Ежели молитовку каку помнишь - самое тебе время. Хучь тебе тут светлые боги, не к утру будь помянуты, и не помогальники, но всё ж легшее помирать будет…

Шрокен уже выскочил опрометью в чудесным образом оставшуюся неповреждённой дверь и увивался вокруг рыцаря, остолбеневшего при виде разорённой корчмы. При этом он так канючил, так преданно заглядывал в глаза, что поневоле тут почувствуешь себя богатой старушкой в окружении заботливых наследников… Впрочем, их милость сообразил быстро.

- Не страшно, Шрокен - а если подумать, то очень даже кстати, - и в нескольких словах обрисовал корчмарю, как убыток можно обратить совсем даже в наоборот.

Да ведь и в самом деле, если раширять заведение, то как раз в ту сторону, где проём образовался. Ещё и открытую веранду вон там пристроить - чтоб их милость со своей стервью лесной могли на свежем воздухе трапезничать. Потому скулёж и причитания гоблина постепенно затихли. А когда сир рыцарь обмолвился, что на пол-дня даст гнома, да ещё пяток работных чертей с мельницы - гоблин уже принялся кланяться да восхвалять щедрость и ум своего господина.

- Утихни, подлиза, - парень усмехнулся, ещё чувствуя на губах несравнимый ни с чем аромат женского тела. Ох и Хэлль, до чего ж милая лапочка! - Показывай давай, где тут эта Светлая…

Мир застыл. Замер на миг, сократившись лишь до этого мокрого и родного лица, на котором отчаяние так стремительно сменялось радостью, что споткнувшееся сердце тут же припустило бегом, щебеча сладко разливающейся по телу соловьиной трелью.

- Стелла… нет-нет… Сандра?… да нет же - Селена, Селена! - в голове словно вспыхнуло нестерпимое пламя. Неистовое и гудящее, оно разом взвилось и высветило безжалостным сиянием дремлющие под пеплом забытья воспоминания. И уже сгорая, корчась в этом свете истины, человек успел выдохнуть, прежде чем осесть на руки верного орка. - Развязать… не обижать…

Тёмное, душное ничто. Мутное как кошмар, липкое - всё же, не хватает никаких слов, чтобы описать этот туман, именуемый забытьём. Нет этому ни места, ни толкового названия. Всяк бывал тут, да вот не всякий находил способ обратно выбраться. Много оказывалось таких, что вроде и возвращались на свет, да вот несполна разумом. И ни один лекарь или коновал не брался скорбь из головы разогнать. Лишь хмурились целители, отводили глаза да бормотали смущённо, что поздно уже тут что-то делать. Вроде и здесь болезный, вот он. Да только, телом здесь - а разум гуляет себе где-то, далёкими и никому не доступными тропами…

И всё же, нашлась та стёжка-дорожка, что из почти всякой трясины выведет. Вернее, сам по ней в охотку побежишь, сметая всё на своём пути…

- Вспомни, как мы утащили блюдечко чёрных маслин из бочонка в подвале. Мэтр Карвейл хитрое сторожевое заклятье повесил - да мы всё равно перехитрили. Они тебе так понравились! Ты ещё потом говорил, что они вкусом и запахом напоминают меня. Мои губы… там, когда я исполнена нежного желания… - шёпот девчонки, плачущей над лежащим на её коленях поверженным рыцарем, пробудил к памяти такое, ради чего, право, стоило и горы своротить.

За её спиной Шрокен с переменившимся лицом шустро притащил из кладовой небольшой бочонок упомянутых ягод. Тролль одним ударом кулака вышиб донышко, сцедил пряно и будоражаще пахучий чёрный рассол, и десятки рук потянулись к маслинам, а их обладатели принялись нетерпеливо и вдумчиво пробовать. В конце концов, недоверчиво взирающие на светлую магичку физиономии одобрительно кивнули. А безбашенная напрочь, как у них водится, эльфка пробормотала в сторонку, что надо будет ту Селену как-нибудь подпоить хорошенько, раскрутить - да и сравнить на вкус.

- Ну же вспоминай, Арри…

Тёмное пламя словно взбесившееся металось в этих сузившихся от боли серых глазах. Что же творилось за ними, не хотелось даже и представлять.

- Арриол, вернись…

Сначала легонько задрожала земля. Словно то ли неисчислимый табун гнали через перекрёсток с выстроенной рядом корчмой невидимые погонщики, то ли могучие подземные демоны все разом вдруг принялись биться в страшных корчах.

- Арриол, сэр д'Эсте… да, это я… - еле слышно поначалу пробормотали эти пересохшие горячечные губы.

Радостно, вихрем взвилась пыль на дороге. Сами собою захлопали в корчме ставни и незапертые двери, словно предвестник приближающейся бури проверял - хорошо ли подготовились к её приходу. С гулом вскипела вода в озере, выбросила вверх белопенный столб, и в весёлом ужасе шарахнулись от него любопытно присматривающиеся в эту сторону водяные девы.

Но лишь в тот миг, когда над чёрной кромкой леса просиял первый, алый рассветный луч, только тогда широко распахнулись серые глаза. И в них жадно и с надеждой приглядывающиеся зрители не нашли ни следа безумия или скорбной пустоты.

- Точно, всё верно - я Арриол, сын Родерика и Изабеллы! - парень сделал слабую попытку подняться, и тут же десятки рук заботливо поддержали, придали ему нужное положение.

- Да здравствует благородный рыцарь! - вовремя вскричал восторженный более обычного Шрокен, и полсотни лужёных элем глоток вторили ему могучим рёвом…

Давно взошло солнце. Растаял туман над рекою и озером, а взамен хозяйки выпустили туда стаи нетерпеливо гогочущих гусей. Потянулись по дороге мимо корчмы караваны и проезжие, дивясь её бедственному виду и каждый раз останавливаясь вызнать жадно новости - да промочить заодно горло, к тайной радости усердно обслуживающего их Шрокена.

Уже совсем закончила рассказ Селена, и даже ответила на целую кучу вопросов. Да вот только, что-то никто не радовался ни этому, ни вернувшейся памяти господина. Смурными на удивление оказались лица сидящих вокруг слушателей, кого не разогнал властный жест рыцаря. Но, вместе с ними неприметно исчез и ещё один, кому присутствовать нынче вовсе не возбранялось…

- Что же ты не надоумила меня, Тёмная Госпожа? - в голосе коленопреклонённого в недальнем овраге Болека слышалась такая боль, что растаяло бы и куда как чёрствое сердце. - Почему хоть не намекнула?

Но грубо тёсаная из чёрного камня фигурка, стоящая на самодельном алтаре среди остатков не склёванных птицами подношений, молчала. Всё так же загадочно и невозмутимо чернели пустотой чуть раскосые глаза, всё так же еле заметно кривились в подобии усмешки губы.

- Ведь могла бы дать знак - полоснуть той пришлой по горлу, пока сир рыцарь ещё не подоспели! А теперь? Ведь утащит она господина во Свет, чует моё сердце. Ну повесили бы они меня, зато сами остались бы здесь… ведь раз всего даден нашему краю случай, чтоб такой справный хозяин объявились… Ну отчего смолчала, Госпожа?

Больной взгляд его с таким жаром смерил отныне ненавистную древнюю статуэтку, что та на миг задымилась. И всё же, Болек замер. Жадно и нетерпеливо он вновь и вновь обшаривал глазами давно знакомый чёрный камень, внезапно ощутив, как гулко забилось маленькое гоблинское сердце.

Эти брови вразлёт, этот чуть насмешливый изгиб красивых губ… а горделивая осанка… а властный и неуловимый поворот шеи!… Как же он сразу не приметил сходства? Вон, в насмешливых глазах уже и зелень обозначается… Нет, это невозможно! Тварь лесная, тварь!

- Нет, нет… нет! - руки разъярённо и с упоением так долго молотили по статуэтке подвернувшимся под ладонь обкатанным булыжником, пока на разорённом алтаре не осталась мелкая, искрящаяся под нескромным лучиком солнца пыль да несколько неровных чёрных осколков.

К неодобрительно шумящим где-то в вышине кронам взлетел хриплый вой, в котором осталось так мало гоблинского. А потом неожиданно, всполошенной птицей вымахнул булькающий смех. Захлёбываясь и трясясь всем телом, Болек повалился в траву и долго хохотал, пока наконец беспамятство не избавило его милосердно от сжигающей сердце боли…

- Значит, моя мать повелела запытать тебя до смерти, чтобы ты вытащил меня отсюда? - если кто не видал мрачной как туча эльфки, то посмотреть сейчас было самое время.

И хмурилась та вовсе не от зрелища обнимающей Арриола магички, всё ещё хлюпающей носом на его плече - в конце концов, эльфам нечасто ведома ревность. Но ведь, сомневаться в правдивости принесённых и произнесённых слов не приходилось. Парень сам назвал высокорождённую Норвайр из клана Осенней Вьюги - и впервые сердце Хэлль не забилось радостно. Не преисполнилось гордости за свой народ и нежности к матери, когда память о них взвилась в душе свежим вихрем.

Напротив, словно какая-то холодная чёрная змея медленно, однако неотвратимо сжимала сердце, пока где-то в глубине груди не родилась ноющая и постепенно становящаяся невыносимою боль…

- Присмотри за ней, - после этих негромко обронённых слов рыцаря Урук понятливо кивнул. Прихватив с собой палицу, орк хмуро направился вслед за пошатывающейся эльфкой. И судя по его решимости, ни удрать, ни утопиться или другим способом наложить на себя руки остроухой нынче не удалось бы нипочём.