Евгений Сухов - Воровская правда

• Название: Воровская правда
• Автор: Евгений Сухов
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-2082

Варяга круто подставили: мало того, что сдали ментам, так еще и отправили на самую суровую зону, издавна славящуюся жестоким режимом и беспределыциками, готовыми любого, да хоть самого смотрящего России, посадить на заточку. С врагами на воле разберутся друзья, а вот за колючкой Варягу придется разбираться самому. Он твердо знает: тюрьма для вора — родной дом, и Варяг добьется, чтобы в этом доме царил порядок. Он врагов не выбирает, он их уничтожает…

---

— Чего ты здесь фуфло задуваешь! — зло вскинулся вертлявый.

Тарантулу достаточно было на него посмотреть, чтобы заставить умолкнуть.

— Что же ты раньше о таких знакомых не рассказывал? Нас ведь все интересует.

— Не знал, как расцените… Мало ли чего. Да и забыл… Случайно встретились.

— Вот видишь, как неловко получается… Теперь тебя гасить надо. По полной программе!

— Константин Игоревич… — попытался подняться Серый.

— Сидеть! О том, что Варяг улетает, знали всего лишь три человека… Я, ты и сам Варяг. Разумеется, я не в счет. Остаешься ты!

Серый судорожно сглотнул.

— Насели они на меня, падлы. Старые дела раскопали, а там я на мокрухе завязан. Мне лет пятнадцать точно светило. А он говорит, мол, закроем. Ты только рассказывай все, мол, для оперативной обстановки. Клянусь, Тарантул, он обещал никого не трогать. А мне такой срок мотать не хочется. Я жить хочу, жениться собрался… Простите, братаны!..

— Сколько они тебе платили?

— По тысяче «зеленью». В последний раз, правда, только половину заплатили… Да мне их деньги не нужны… Мне свобода дороже. Хотите, я вас на него выведу, а, кореша?..

Хлопнув ладонями по коленям, Тарантул поднялся:

— Ладно… Пора идти. Дел сегодня много. Киньте этой твари хомут на шею, да чтобы все по-тихому было.

Серый попытался вскочить. Вертлявый оказался попроворнее — ударом ноги он вышиб из-под него стул, и Сергей, разбивая о край стола лицо, полетел в угол комнаты. Двое других уже оседлали его и выворачивали руки. Серый затравленно взвыл, но тотчас его крик захлебнулся — удавка захлестнула горло. Он харкнул разок, другой и, мелко засучив ногами, вытянулся.

— Кажись, готов, — удовлетворенно протянул вертлявый. — Извини, не получилось по-тихому… Может, поджечь, чтобы понатуральнее было?

— Ничего, пускай так тухнет, — великодушно разрешил Тарантул, бросив через плечо взгляд на покойного. И, заметив, как вертлявый смахнул со стола дорогие антикварные часы, зло прошипел: — Оставь котлы!

Вертлявый неохотно поставил часы на прежнее место.

— А чего добру-то пропадать?

— Не хватало еще, чтобы из-за твоей дурости нам засыпаться! Все, поехали! Нечего засиживаться. Ах да, чуть не забыл. — Тарантул вытащил стопку долларов, отсчитал ровно пятьсот. Вернувшись, он сунул их в открытый рот Серого и зло сказал: — Жри, тварь! Здесь как раз половина!

* * *

Варяг не знал, куда его везут. Похоже было на то, что об этом не догадывались и пятеро офицеров МВД, составлявших его охранное сопровождение. Это было заметно по их унылым физиономиям. Видимо, начальство не поставило их в известность. Короткий состав, в котором везли осужденного, почти полностью был опломбирован и напоминал литерный эшелон, в котором перевозят сверхсекретную военную технику: днем его загоняли на запасной путь, подступы к которому охранял взвод солдат, а ночью, наверстывая упущенное время, эшелон мчался на предельной скорости.

И только на десятый день пути все прояснилось.

Начальник караула, седой майор предпенсионного возраста, которого Варяг называл просто Ефимыч, по секрету поведал Варягу, что везут его в знаменитую сучью зону к подполковнику Беспалому. Когда он произнес фамилию начальника колонии, его голос уважительно понизился на полтона.

Этот секрет Ефимыч выдал небескорыстно — он почти заискивал перед именитым клиентом. Дело было в том, что его племянник находился под следствием за разбой и совсем скоро должен был состояться суд, племяннику светил верный «червонец». Статья у парня была авторитетная, но беда заключалась в том, что ментовских родственников зэковская братия не жаловала, и в первые же дни пребывания на зоне племяш Ефимыча мог запросто скатиться в касту опущенных.

Выслушав горький рассказ Ефимыча, Варяг обещал помочь его родственнику и сразу же отписал малявку, которая должна была стать для новичка некой охранной грамотой. Забавно, что маляву пустил по маршруту сам Ефимыч.

К новости о сучьей зоне Варяг отнесся почти равнодушно. Или сделал вид, что ему все равно.

— Где мне только не приходилось бывать, — заметил он бесцветным голосом, — сидел я не однажды в российских воровских зонах, так почему не побывать в сучьей зоне и не посмотреть, что же это такое.

Владислав был готов к тому, что его закроют на долгие годы в крытке или месяцами будут переводить из одной зоны в другую, подолгу задерживая на каждой пересылке.

Но к чему он не был готов, так это к сучьей зоне: худшего наказания для вора придумать было трудно.

Все зоны Советского Союза еще со времен НКВД делились на воровские и сучьи. И если в первых красный цвет был не в почете, то во вторых зэки, составляющие лагерную элиту, нашивали красные лоскуты себе на бушлаты.

Сучья идеология разъедающей раковой опухолью поразила крепкое тело старых воровских традиций, и в лагерях, где раньше пели «Мурку», зазвучали бравурные марши, прославляющие великую эпоху строительства коммунизма.

Воровские и сучьи зоны различались не только цветом. В воровских, как правило, царил порядок, базирующийся на авторитете паханов, а в сучьих зонах господствовал его величество кулак! Блатные, побывавшие в сучьих зонах, вспоминали о месте своей отсидки с особой неприязнью.

Сучьи зоны страшны были тем, что, как правило, там действовали порядки лагерной администрации, которая могла не только затравить неугодного ей отрицалу, но с помощью актива (или, как называли их осужденные, «козлов») уничтожить даже самых крупных авторитетов уголовного мира.

Некоторые законные, попав в сучью зону, уже через полгода оказывались обесчещены подрастающей шпаной, имеющей весьма смутное представление о настоящих авторитетах и правильных понятиях.

Сучьих зон боялись — они напоминали минное поле. Нужно было обладать неимоверным чутьем и осторожностью, чтобы не угодить в ловушку. Частенько под неугодного авторитета подводили «косяк», после которого он мог оказаться не только в мужиках, но просто превратиться в шлак.

Страшны были сучьи зоны и «козлами», которые рвались на досрочное освобождение и готовы были выполнить любое желание администрации. Воров здесь старались перековать, всячески ломали и испытывали, но многие из них готовы были умереть в мучениях, но не отречься от своих убеждений.

Если и можно было как-то наказать Варяга, так это упрятать его в сучью зону. Об этом хорошо было известно тем, кто решал его судьбу в высоких кабинетах.

Глава 8 ПЕЧОРСКИЙ ЛАГЕРЬ

Тимофей Беспалый тоже выпил спирту. Заел его ломтиком сала, и память вновь унесла его в далекую молодость.

Печорский лагерь, куда перевели Тишку Удачу, и в самом деле оказался проклятым местом. Он стоял на большом каменном плато, окруженном вязкой болотиной. Территория зоны была обнесена несколькими рядами колючей проволоки, а вышки, расположенные по углам, напоминали исполинских часовых, застывших в карауле. Едва ли не единственном существом, проживавшим в этих местах, кроме унылых зэков, был многочисленный гнус, что безжалостно атаковал изнывавших от сырости и холода заключенных.

Этим лагерем пугали зэков всего Заполярья. Здесь был самый строгий режим, и именно сюда отправляли самых непокорных заключенных. Здесь хватало недели, чтобы понять истину: любой другой лагерь по сравнению с Печорским — санаторий. Значительную часть осужденных составляли побегушники, и лагерное начальство уповало на то, что раскинувшиеся вокруг бескрайние болота излечат заключенных от скверной привычки «слушать кукушку».

Тимофей скоро понял, что побег из Печорского лагеря практически невозможен и в девяти случаях из десятка караул даже и не пытается отыскивать беглеца. До ближайшего поселения надо было топать пару сотен километров по непролазной топи. Если беглец сумеет все-таки их преодолеть и не погибнет от волчьих клыков, то его непременно прирежут местные охотники, которым лагерное начальство за два уха беглеца выдавало по три литра спирта. А потому коренное население охотилось за побегушниками с таким же рвением, с каким травило медведей-шатунов.

Но чаще всего беглецам не удавалось пройти даже и полусотни километров. Их белые кости, обглоданные песцами, можно было встретить в самых неожиданных местах: у ручья (кто-то решил напиться, прилег и от усталости не сумел подняться), в волчьей яме (провалился, а сил, чтобы выбраться, не осталось). Лишь изредка обнаруженного покойника погребали по христианскому обычаю, но вместо креста втыкали у ног обыкновенную палку с консервной жестянкой, на которой выцарапывалась кликуха усопшего. На машине в Печорский лагерь можно было добраться только в начале осени, когда мороз сковывал раскисшие тропы, а снег еще не заваливал дорогу могучей непроходимой толщей. Снег ложился на здешние сопки уже в конце сентября. А потому первый после летнего бездорожья этап всегда был скорым и многочисленным.