Эдуард Лимонов - Подросток Савенко

• Название: Подросток Савенко
• Автор: Эдуард Лимонов
• Жанр: Современная проза
• Год: 2002
• ISBN: 5-94278-346-2, 978-5-94278-346-4

В этой книге мало политики. В ней — не интеллигентный взгляд на реальность, а взгляд подростка, рабочего подростка, живущего среди людей его же социальной категории.

Книжка получилась одновременно и живая и жесткая. Да, в полном смысле политики там нет, во всяком случае, если она и есть, то не в лоб, как это было в произведениях советских писателей. Моей целью было написать о занятиях, о жизни этого подростка. Действие двух основных сюжетов происходит 7 и 8 ноября 1958 года. Герою нужно достать деньги, чтобы повести любимую девушку в компанию. Что из этого выходит? История проста, как мир: подросток грабит столовую, напивается. Но благодаря простому сюжету, действие которого происходит в течение двух дней, удалось показать довольно плотный кусок жизни.

Эдуард Лимонов

---

Когда Эди-бэби впервые познакомился с Асей, он учился в шестом классе, Ася говорила по-русски с акцентом, она тогда только что приехала в Харьков из Франции. Встретился Эди-бэби с Асей при очень романтических обстоятельствах. В театре.

13

Учеников 8-й средней школы города Харькова редко оставляют в покое. Даже во время каникул их пытаются организовать, сплотить, направить и культурно воспитать. Салтовских ребят воспитать трудно, и девочек тоже. Многие ребята курят едва ли не с первого класса, Толька Захаров например. Начинают пить они тоже в очень раннем возрасте. Обычно две трети салтовских ребят бросают школу в шестом или седьмом классе, и кто не идет на завод, просто болтается по улицам. Но, очевидно, чем тверже материал, тем ретивее воспитатели.

Вот и тогда, во время новогодних каникул, их повели в оперу. Если бы в тот день тринадцатилетний тогда Эди-бэби знал, что ему делать, он бы в оперу не пошел. Но никаких развлечений в тот день у него не наблюдалось, посему, готовясь к опере, он сам выгладил свои узкие, как чулок, темно-синие брюки, переделанные из отцовских военных штанов, только выпорот был синий эмведешный кант. Брюки эти прекрасно держали складку, к тому же они были самые узкие в их школе — шестнадцать сантиметров, Эди-бэби ими гордился. Раиса Федоровна понятия не имела, что брюки уже шестнадцать, она думала, двадцать четыре. Эди-бэби, как умный мальчик, не желая излишне раздражать родителей, в три или даже четыре приема, постепенно, чтоб каждый раз родители привыкли, заузил свои брюки сам. К его чести следует сказать, что, не владея ни иголкой, ни ниткой до этого, он справился с задачей блестяще. Раиса Федоровна обнаружила, что брюки уже шестнадцать, только позлее, в феврале 1956 года, когда ей сказала об этом Рахиля — их классная руководительница, старая еврейка, сменившая в пятом классе армянку Валентину Павловну Назарьян.

Тогда еще Эди-бэби не сказал Рахили Израилевне Кац в присутствии всего класса, что она старая жидовка, это случилось позже. Тогда еще у них с Эди-бэби были вполне приличные отношения. Эди-бэби уже давно был низвергнут с должности председателя совета отряда, но был еще редактором и художником классной стенной газеты и оценивался еще на школьной шкале ценностей более или менее высоко, хотя уже и считался непутевым и в перспективе, по-видимому, пропащим, после своего нашумевшего на всю школу побега из дому в марте 1954 года.

Как бы там ни было, Эди-бэби позволил протащить себя через весь город на двух трамваях и привести в колонне на Рымарскую улицу, где помещается здание Харьковского театра оперы и балета. Поверх белой отцовской, тоже военной, рубашки и бабочки, которую ему подарил на день рождения Витька Головашов, и темно-синего пиджака, чуть темнее знаменитых брюк, так что создавалось впечатление костюма, Эди-бэби надел свое бежевое новое пальто балахоном, чехословацкое. Родители купили ему это пальто на свою голову, не подозревая, как будет выглядеть в нем их сын. Эди-бэби уже тогда старался быть франтом, и путешествие на двух трамваях в окружении разнообразно, большей частью по-деревенски или по-детски одетых соучеников его раздражило. Он стеснялся многих из них.

Высидев на плюшевом балконе с большим трудом первое отделение (оказалось, что опять давали «Спящую красавицу», которую восьмая средняя школа видела уже два раза) и зная, что ему предстоит еще три отделения, уйти было невозможно, насильники распорядились не выдавать никому из учеников пальто в раздевалке до окончания спектакля, Эди-бэби обозлился. Он стоял вместе с другими ребятами в туалете и раздраженно курил, все они ругались и независимо сплевывали, и Эди ругался тоже в припадке бессильной злости на кретинизм школьного начальства. Тут-то Вовка Чумаков, в то время лучший приятель Эди-бэби, второгодник, он тогда еще не ушел из школы (это именно вместе с Вовкой Эди убегал в Бразилию в марте 1954 года), предложил выпить.

— Выпить можно, сбросимся по трояку (не забывайте, что все это происходит до перемены валюты, до 1960 года), но как ты купишь выпить? — спросил Эди-бэби Чуму. — Суки никого не выпускают. И в дверях стоят физкультурник Лева и старшая пионервожатая…

— Очень просто, — ухмыльнулся Чума, — вылезу в окно, смотри, какая большая форточка. Только у меня денег нет.

Никто не ожидал, что у Чумы будут деньги. Чума был самый бедный в классе. Его мать стирала белье, отец погиб на фронте, ему даже завтраки с собой не всегда давали. Но Чума был уважаем в школе за свою храбрость и еще за красоту — у него были волнистые каштановые волосы и зеленые большие глаза. И он был высокий мальчик. Эди-бэби в то время уже почти достиг своих 1 метра 74 сантиметров, но Вовка Чума был выше.

Ребята полезли в карманы курточек и пиджаков, выскребая оттуда мятые рубли и мелочь. Чума собрал все это в карман, ухмыльнулся и полез в окно.

— Смотри не слиняй, — сказал ему Витька Головашов.

— Ты что, охуел? — сказал Чума, оборачиваясь, одна нога его уже была в форточке, — у меня же здесь пальто.

Все захохотали. Из кабинки, до этого закрытой, вышел старик с бородкой и, оправляя костюм, со страхом покосился на племя младое, незнакомое. Племя засвистело и затопало ногами, а Витька Ситенко даже ткнул в старика два пальца, как бы обещая выколоть ему глаза…

Старик выбежал моментально.

Зазвенел театральный звонок, собирая народ обратно в зрительный зал. Все, кто скинулся на выпивку, решили остаться в туалете и подождать Чуму, магазин был рядом с театром, через улицу. Но Витька Головашов резонно предположил, что Лева — преподаватель физкультуры, зная их привычки, придет в туалет проверить. Витька Головашов парень сообразительный, и потому он предложил всем пятерым забраться с ногами на унитазы и закрыться в кабинках, вряд ли Лева станет рваться в кабинки, он только посмотрит, не торчат ли под кабинками ноги, внизу кабинки в театре оперы и балета были открыты.

Все так и сделали. Кабинок, правда, было четыре, потому Витьке Ситенко и Витьке Головашову пришлось влезть на один унитаз вдвоем, и они долго хихикали и ворочались в своей кабинке. Все другие ребята зашикали на них, и те заткнулись.

После третьего звонка, Витька как в воду глядел, пришел Лева. Даже по звуку его шагов было ясно, что это ходит здоровенный, располневший на должности учителя физкультуры в захолустной школе, бывший не очень хороший атлет. Девочки утверждали, что, подсаживая их на кольца или турник, Лева старается ухватить их за грудь. Эди-бэби презирал Леву и не ходил на его уроки, а Лева, в свою очередь, называл Эди-бэби пижоном. Лева постоял, причесываясь там, что ли, у зеркала, закрывая оставшимися волосами лысину, и вышел.

Ребята дружно соскочили с унитазов, и почти в то же самое время в окно сначала просунулась голова Чумы, потом, повертевшись, увидав своих, голова весело ухмыльнулась, исчезла за мутным окном, и на ее место просунулись руки, сжимающие четыре бутылки розового крепкого! Витька Головашов, оказывается, дал 25 рублей…

Когда под конец второго отделения Эди-бэби и Чума вернулись на свои места, они были заняты. На месте Эди-бэби сидела красивая, взрослая, странно одетая в длинное взрослое платье девочка. Эди-бэби, учившийся в восьмой средней школе с первого класса, никогда раньше эту девочку не видел. На месте Чумы тоже сидела очень симпатичная девица в платье из черной тафты с белым кружевным воротником.

— О-о-о! — воскликнул Чума с удовольствием. — Пока мы с д'Артаньяном прогуливались, наши места оккупировали дамы… Кто вы, прекрасные незнакомки? — спросил Чума кокетливо, он знал, что он красивый мальчик.

— Нас посадила сюда наша классная руководительница, — строго сказала девочка, сидящая на месте Эди-бэби. Тут-то Эди-бэби и услышал ее акцент.

— Да, — сказал Эди-бэби, — может быть, но мы тоже должны где-то сесть. Это наши места.

— Пойдите на балкон, там есть свободные места, — сказала девочка, сидящая на месте Чумы.

— Мы не хотим на балкон, — сказал веселый от выпитого вина Чума. — Мы хотим сесть на свои места, которые обозначены у нас в билетах. — И ухмыляющийся Чума выскреб из кармана свалявшийся ярко-синий билет Театра оперы и балета имени Т.Г.Шевченко.

— Нас сюда посадили, мы не сами сели, — сказала строгая девочка, сидящая на месте Эди-бэби. — Потом вы же все-таки мужчины. Мужчина должен быть джентльменом и уступить даме.

— Я могу предложить вам, миледи, — сказал во весь рот теперь улыбающийся Чума девочке, сидящей на его месте, — как джентльмен, сесть ко мне на колени. — Чума, очевидно, начал нравиться его оппонентке, и они там, наклоняясь друг к другу, так как на них зашикали, о чем-то зашептались, хихикая.

Но Ася Вишневская строго сидела, глядя на сцену, где Принц бессмысленно скакал, ничего не говоря.

Эди-бэби никогда не был злым мальчиком, но всегда был очень упрямым. Потому, решив быть интеллигентным, он спустился в партер, нашел классную руководительницу Рахилю и, стараясь не дышать на нее вином, сказал ей, что их с Чумой места заняли какие-то девочки из другого класса.