Татьяна Москвина - Эссе, статьи, рецензии

• Название: Эссе, статьи, рецензии
• Автор: Татьяна Москвина
• Жанр: Книги

---

На сегодняшний день познакомиться с уникальным мыслителем можно по его книгам, из которых наиболее доступны: «Три шага в сторону» (Амфора, 2001), «Сила взрывной волны» (Лимбус, 2004) и «Прикладная метафизика» (Амфора, 2005). Древние утверждали, что божество опознается по запаху излучаемого им божественного озона - так и настоящий мыслитель узнается по чувству радости, легкости и особого наслаждения. «Холодное, легкое, чистое пламя победы моей над судьбой» (Ахматова). Вот и читая Секацкого, становишься легким, веселым и холодным. Таковы ободряющие свойства присутствия духа - лучшего друга человечества.

Этот долговязый софист, фигурирующий под собственным именем уже в добром десятке питерских повестей и романов (ярок, хорош - писатели пленяются), не одно поколение соблазнил платиновым блеском своего изощренного ума. Но принял ли кто-нибудь от него главный завет, знаменитую «честность самоотчета»? Себе врать не смей, учит сын военного летчика Куприяна. Вот что ты сегодня сделал, прочел, осмыслил? Где твоя чаша Грааля? Ничего не сделал и не осмыслил? Тогда хоть почитай Секацкого, что ли. ..А черта не дразни

Писатель Татьяна Москвина - о демонологии и машинах-оборотнях

Народные поверья о бытовании нечистой силы, если судить о них по «Русскому демонологическому словарю», полны таких живых подробностей, что почти не остается сомнений: фантастический элемент в них прочно сплавлен с реальным. То есть, конечно, сочиняли, но что-то и видели, слышали, а то и в сговор вступали.

«Один мужик пошел вечером в баню, а уж про баню эту знали, что она - с анчутками…». Анчутка - злой банный дух, если разъярится, может и кожу содрать, но чаще бьет или пугает, оттого православные и не ходят в баню с крестом и на ночь глядя. А иные самоуверенные мужские тела, воображающие, что они сегодня правят миром, как раз любят на ночь в баньку закатиться. Я уже десятки историй слышала о несчастных случаях при таких помывках. Так не лучше ли придерживаться старинных рекомендаций, особенно если про баню ходит слава, что она «с анчутками»?

Мало нынче веры на Руси, и то правда. Но и суеверия обмельчали. «Бога люби, а черта не дразни» - советовали предки. Поэтично и умно! А современные люди чаще всего ни Богу свечка, ни черту кочерга. И Бога не любят, и черта дразнят. Вот, например, известно про лешего, что он - кудрявый, лохматый, с маленькими рожками, большой любитель женского пола и очень смешлив, но царство свое охраняет люто. Так если ты строишь трехэтажную дачную хрень на природе и рубишь вековые деревья, что тебе стоит задобрить, улестить хозяина, чтоб не было ни беды, ни злого случая?

В общем, демонологический словарь надо изучить крепко - и, кстати, дополнить. Несомненно, в наше время к старым баламутам добавились новые. Кроме домового, водяного и лешего очевидно существование автомобильного, мобильного, компьютерного и телевизионного. Рассказы о проделках этих шутников - менее телесно воплощенных, но куда более грамотных и хитрых, чем старички «нечистики», - еще ждут своих собирателей и исследователей.

Наверняка на свете есть машины-оборотни, проклятые мобильники и заколдованные телевизоры. Проклятый мобильник сам рассылает сообщения с «двенадцатью лихорадками», автооборотень завозит владельца к чертям в пекло, а заколдованный телевизор, если его в полночь поставить в красный угол вместо иконы и три раза сказать «Явись!», покажет самого дьявола и его последнюю пресс-конференцию для воздушных демонов.

Каким пестрым и душистым предстает мир в народных байках про нечистую силу! Чего стоит хотя бы такая деталь: Сатана, оказывается, часто рукоприкладствует, бьет своих подчиненных, оттого-то так много бесов с увечьями - хромых, с оторванными хвостами. В аду не принято учить, разъяснять приказы, так что бесы доходят до всего своим умом, в крайнем случае собираются на болоте и гуторят промеж своих, как выполнить очередной невыполнимый приказ хозяина. Нравы в аду суровые, расслабухи никакой, но одного это губит, а иному силу дает, недаром некоторые из тех, кто выжил в ГУЛАГе - земном советском аналоге ада, потом стали титанами. Видимо, от повышенной самостоятельности нечистая сила и выигрывает на земле у силы чистой, изнеженной в райских кущах, расслабленной от вечной любви и ласки Отца.

Тот, кто чествует домового, кланяется лесу, бережется Коровьей Смерти и ходит в церковь не потому, что «надо бы в церковь сходить», а по жизненно важной необходимости - набраться обороны от нечисти; кто знает, что черт ликом черен и страшен (сам видал), а Божьи ангелы собой пригожи и пахнут приятно, - без шуток счастливый человек. Простодушная народная вера обеспечивает наиболее сильное и пластичное переживание жизни. Если в вас такой веры нет, я не виновата.

«Пишущая женщина - ужасно интересно: как если бы корова или река заговорили…»

Александр Гаррос

Татьяна Москвина - блестящий питерский критик, эссеист, радиожурналист, актриса («Дневник его жены», к примеру), драматург и писатель: роман с говорящим названием из стихотворения Бродского «Смерть это все мужчины» стал пару лет назад весьма заметным событием. Рассматривая проблему женской прозы, «Эксперт» закономерно обратился к ней:

- Татьяна, я понимаю некоторую, э-э, неполиткорректность деления прозы на мужскую и женскую - действительно, сплошь и рядом гендерный фактор никакой роли тут не играет… Но мне кажется, что именно в России есть огромный раздел именно женской прозы - причем охватывающий совершенно разные жанры. Это, по-моему, такая проза, написанная женщинами, в которой Мужчина (не один конкретный, а Мужчина как понятие) является универсальной точкой отсчета - повествование ли в жанре «все мужики сволочи» перед нами, пособие ли «как женить на себе миллионера»… и так далее. А вы что думаете про такое определение?

- При чем бы тут была политкорректность? Дело ведь в невежестве читателей, всерьез полагающих, что «весь наш род русский вчера наседка под крапивой вывела». Женская проза - явление обширное, имеющее большую историю. Если вы откроете журналы девятнадцатого века, вы найдете там огромное количество женской прозы - от графини Салиас де Турнемир до милейшей Тэффи. В двадцатом веке женскую прозу пишут Вера Панова, Ирина Грекова, Людмила Уварова, Алла Драбкина и так далее. Это целый мир, никакого отношения не имеющий к макулатуре насчет «все мужики сволочи» и «как женить на себе миллионера». Одни воспитанницы Антона Павловича Чехова Екатерина Шаврова, Лидия Авилова, Татьяна Щепкина-Куперник чего стоят! Талантливейшие были люди, и было им ох как непросто пробиться к читателю сквозь плотные ряды гениев первой степени. Но пробивались тем не менее со своим женским словом, издавали журналы, переводили, учились, превозмогали болезни, бедность, насмешки. Надо иметь совесть и уважать достойных женщин-литераторов, которые внесли и вносят свою посильную лепту в русское слово, а не пороть высокомерную чушь про женскую прозу.

- Да я никого пока еще не хотел обидеть! Но согласитесь, что именно эта проза, как ее ни назови, на нашем книжном рынке занимает огромный сегмент - больший, пожалуй, чем где-либо еще: женский иронический и не очень детектив, уверенно превосходящий коллег-мужчин по «валовому продукту», разнообразные «дневники», от Ирины Денежкиной до Луизы Ложкиной, всяческие отчеты с Рублевки, моду на которые запустила Оксана Робски… Отчего так? Как это, по-вашему, связано с характером страны в целом?

- Женщины наши работают хорошо и много и этим часто отличаются от гордых мужчин, которые уверены в том, что они и так прекрасны, а потому позволяют себе спиваться и распадаться. Кто работает, тот и есть, не правда ли? Не нахожу, что женской прозы много, мужской гораздо больше, но мужчины стали тревожиться насчет конкуренции, вот и пытаются, задавая наводящие вопросы, понять, возможно ли как-то придушить соперниц или придется мириться.

- Чувствую себя матерым агентом мировой партии мужчинской власти… А вот в том, что в середине 90?х в жанре детектива лидировал эдакий «крутой мужской роман», все эти Бешеные и Комбаты, а с конца прошлого десятилетия лидерство перехватили дамы, вам видится некий социопсихологический знак?

- Общество устало - нет, слабое слово - охренело от агрессии. Агрессия - это мужчины. Быть мужчиной значит быть агрессором. Это не клевета, а медицинский факт. Желание несколько отдохнуть в женском мире и сказалось на потребности в женских историях.

- Я, кстати, совсем не хочу сказать, что ваша «Смерть это все мужчины» - специальная женская проза… но вы ведь там использовали определенные ее схемы, нет? Вас не смущало, что из-за этого ваш роман читатели и критики могут взять да и классифицировать - вот так поверхностно, по гендерному принципу?

- А только мужчины ругаются словом «женский». Я нисколько не боюсь, если мою прозу так называют, не считаю это обидным. Поймите, быть женщиной и писать о женском - это не наказание, не унижение, не жизнь второго сорта, я не обязана кланяться и извиняться за то, что пишу о своем. Хочу и пишу. Слово-то у меня. А вы как хотите танцуйте, объясняйте мне меня, шипите или ликуйте. Мне-то какое дело?