Луи Жаколио - Сердар

• Название: Сердар
• Автор: Луи Жаколио
• Издательство: Акционерное общество «Прибой», Редакция журнала «Вокруг света»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

Действие романа происходит в Южной Индии и на Цейлоне в середине XIX века, после подавления восстания сипаев 1857 года. Индийцы, преданные принцу Нана Сахибу, и примкнувшие к ним европейцы продолжают борьбу против господства англичан. Герои романа, скрываясь от преследований, борются с постоянно возникающими опасностями, обходят коварно расставленные ловушки, разрушают хитроумные козни врагов. Обстоятельства вынуждают Сердара и его товарищей постоянно менять места своего пребывания, что позволяет автору, отменному знатоку Индии, нарисовать красочные картины природы, дать захватывающие эпизоды с индийскими животными, провести читателя запутанными переходами заброшенных подземелий и дворцов, а также познакомить его с фактами из истории Декана, с народными обычаями и поверьями, с мрачной деятельностью тайных индийских обществ.

---

– Говорите, я слушаю вас, – сказал Сердар, в высшей степени заинтригованный этими словами.

– Увы! Я сильно опасаюсь, что сделал эти две тысячи лье для того только, чтобы убедиться, что вы ничего не можете сделать для меня.

Он остановился на минуту, подавленный охватившим его волнением, но сейчас же продолжил:

– Достаточно одного слова, чтобы вы все поняли. Меня зовут Эдвард Кемпуэл, я сын коменданта Гаурдвара.

Удар молнии, случившийся бы у его ног, менее поразил бы Сердара, чем это неожиданное известие, и выражение благосклонного интереса на его лице мгновенно исчезло.

– Что хочет от меня сын майора Кемпуэла? – медленно и с расстановкой спросил он.

– Англия отказывается защищать Верхнюю Бенгалию, – так тихо пролепетал молодой человек, что Сердар еле расслышал его. – Крепость Гаурдвар должна скоро сдаться. Я знаю, какая страшная участь ждет гарнизон, и явился поэтому просить вас, как просят милости у Бога, как можно просить единственного человека, который имеет теперь власть в Индии, спасти моего несчастного отца.

И, с жаром произнеся эти слова, сын майора упал на колени перед Сердаром. И среди наступившей тишины раздались душераздирающие рыдания… Бедный юноша плакал… Он чувствовал, что отец его осужден.

На просьбу спасти человека, который так позорно запятнал себя кровью Индии, что даже самые оголтелые газеты Лондона не пытались защитить его, Сердар едва не ответил криком негодования. Целых две тысячи человек, которые, как стадо баранов, были пригнаны на площадь перед крепостными стенами Гаурдвара и подставлены под картечь двух артиллерийских батарей, стрелявших до тех пор, пока не замер последний жалобный вздох, представились ему в эту минуту… кровавыми призраками, требующими мести или по крайней мере правосудия, и, вспомнив палача, он едва не осыпал жестокими словами его невинного сына.

Произошла еще одна ужасная трагедия, подобная трагедии в Гаурдвар-Сикри, и, несмотря на безумство, которое охватило английский народ, доведший в эти злосчастные дни свою жестокость до того, что требовал массового избиения индийцев, многие члены парламента прославились тем, что требовали наказания виновных. Две деревни, населенные в основном отцами, матерями и детьми тех сипаев, которые прибегли к оружию для восстановления трона прежнего властителя в Дели, были окружены гарнизоном Гаурдвара. Старики, женщины, молодые люди, дети были расстреляны за то, что отцы их, сыновья и мужья примкнули к революции. Свидетели рассказывают, что в то время, как капитан Максуэл командовал огнем, гробовое молчание, царившее кругом, нарушалось лишь плачем младенцев, лежавших у груди своих матерей.

Нана Сахиб немедленно после ужасной трагедии командировал главный корпус своей армии для осады Гаурдвара, и теперь с минуты на минуту все ждали, когда голод заставит ее сдаться.

Тронутый молодостью и глубоким горем своего собеседника, Сердар не хотел увеличивать его отчаяния жестокими словами.

– Не я обвиняю его, а вся Индия, все те, кто присутствовал при этой ужасной трагедии. К тому же отец ваш был старшим командиром, и ничто не могло быть сделано без его приказания… Само дело говорит против него.

– Я отказываюсь убеждать вас и просить.

И, подняв руки к небу, несчастный воскликнул:

– О, бедная Мэри, милая сестра моя!.. Что скажешь ты, когда узнаешь, что отец наш погиб навсегда?

Слова эти были произнесены с выражением такого глубокого горя, что Сердар почувствовал себя растроганным до слез, но он не хотел и не мог ничего сделать, а потому ограничился одним только жестом полной беспомощности.

Рама-Модели не понимал ни одного слова по-французски, хотя название города Гаурдвара, несколько раз повторяемое во время разговора, возбудило его любопытство, но настоящий смысл разговора он узнал гораздо позже, когда Сердар нашел возможным все рассказать ему.

В разговоре молодой англичанин никак не мог найти случая сообщить Сердару, как и каким образом он прибыл сюда, и теперь должен был вернуться к тому, прощаясь с ним.

– Мне не остается больше ничего, – сказал он, – как передать вам небольшую вещицу, доверенную мне нашим общим другом. Она должна была помочь пройти к вам, если бы вы отказались меня принять.

– Вы говорите, вероятно, о господине Робертвале? – прервал его Сердар.

– Я не знаю того лица, о котором вы говорите. Друга, посоветовавшего мне прибегнуть к вам, как к единственному человеку, могущему спасти моего отца, зовут Джон Ингрэхем. Он член английского парламента.

Не успел он произнести это имя, как Сердар побледнел и в течение нескольких мгновений из-за охватившего его волнения не мог произнести ни слова.

– Сэр Джон Ингрэхем! – повторил он несколько раз. – Да, имя это слишком глубоко запечатлелось в моем сердце, чтобы я забыл его. Простите, пожалуйста! Вы слишком еще молоды и не понимаете, что значит в несколько минут пережить прошлое… но все прошло, и мы можем продолжать… Вы сказали, что вам поручили передать мне…

– Одну вещь, – отвечал Эдвард Кемпуэл, подавая ему маленькую, отделанную сафьяном шкатулку.

Сердар поспешно открыл ее и, внимательно осмотрев то, что в ней было, сказал тихо, как бы про себя:

– Я так и думал!

В шкатулке находилось кольцо с выгравированной датой, а под ним полоска папиросной бумаги, на которой виднелось одно только слово, написанное знакомым почерком: «Memento!» (Помни!)

– Эдвард Кемпуэл, – торжественным и серьезным голосом сказал Сердар, – благодарите сэра Джона Инг-рэхема за то, что ему в голову пришла мысль обратиться к священному воспоминанию… воспоминанию, ради которого я ни в чем не могу отказать. Клянусь честью, я сделаю все, что только в человеческих силах, чтобы спасти вашего отца.

Ответом на эти слова был крик радости, и молодой англичанин бросился к ногам Сердара.

– Полно, успокойтесь, – сказал Сердар, подымая его, – приберегите вашу благодарность для сэра Джона Ингрэхема. Только ему одному будете вы обязаны жизнью своего отца, если мне удастся спасти его. Я возвращаю свой долг и не желаю никакой благодарности от вас. Слушайте внимательно. Вы отправитесь со мной, потому что я вам в руки передам свой выкуп, т.е. вашего отца.

– Я не один. Моя младшая сестра Мэри была так мужественна, что решилась сопровождать меня, и теперь ждет меня на французском пакетботе[24].

– Чем больше будет наш караван, тем лучше. Нам легче будет скрыть наши намерения. Вы должны следовать точь-в-точь всем моим инструкциям. Вы вернетесь на «Эриманту», которая завтра продолжит свой путь в Пондишери. Вы подождете меня в этом городе. Я прибуду туда, самое позднее, недели через две. Никто не должен подозревать, что вы родственники коменданта Гаурдвара, для чего вы должны взять фамилию вашей матери, француженки, как, кажется, вы сказали.

– Это уже сделано… Сэр Джон, наш покровитель, прекрасно понимал, что мы не можем в самый разгар революции пробраться в Индию ни под видом англичан, ни как дети майора Кемпуэла. Мы записались поэтому в книге для пассажиров «Эриманты» под именем нашей матери.

– Которую зовут?

– Де-Монмор-де-Монморен.

– Вы сын Дианы Де-Монмор-де-Монморен! – воскликнул Сердар, прижимая руку к груди, как бы опасаясь, что сердце его разорвется.

– Дианой, действительно, зовут нашу мать… откуда вам известны такие подробности?

– Не спрашивайте меня, умоляю вас… я не могу ответить вам.

Повернувшись затем к молодому человеку, он пристально посмотрел на него.

– Как он похож на нее, – говорил он себе, – да, это все ее черты, ее прелестный рот, большие нежные глаза, открытое лицо, на котором никогда не промелькнуло и тени дурной мысли… А я ничего не знал!.. Вот уже двадцать лет, как я покинул Францию… всеми проклинаемый… изгнанный, как прокаженный… Ах! Я уверен, что она никогда не обвиняла меня… И у нее уже такие большие дети! Сколько тебе лет, Эдвард?

– Восемнадцать.

– А твоей сестре? – продолжал Сердар, не замечая, что говорит «ты» молодому человеку, но в голосе его теперь слышалось столько нежности, что юношу это не смущало.

– Мэри нет еще и четырнадцати лет.

– Да, верно… Ты говорил мне, кажется, что отец не способен на такие вещи, как избиение в Гаурдваре? Теперь я верю тебе, я слишком хорошо знаю Диану и ее благородство. Она не согласилась бы стать женою человека, способного на жестокость. Я не только спасу твоего отца, но и возьму его под свою защиту. Я докажу его невиновность перед лицом всех людей, а когда Сердар говорит: «Это так!», никто не посмеет опровергнуть его слова!

Разговор был прерван Рама-Модели, который подошел к Сердару и, притронувшись к его руке, почтительным, но твердым голосом сказал:

– Сахиб, часы бегут, время не ждет, Боб Барнет, возможно, нуждается в нашей помощи. И мы не можем оставаться здесь в горах до утра, нас окружат со всех сторон. Следует, не теряя ни минуты, принять какое-нибудь решение.