Луи Жаколио - Сердар

• Название: Сердар
• Автор: Луи Жаколио
• Издательство: Акционерное общество «Прибой», Редакция журнала «Вокруг света»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1994

Действие романа происходит в Южной Индии и на Цейлоне в середине XIX века, после подавления восстания сипаев 1857 года. Индийцы, преданные принцу Нана Сахибу, и примкнувшие к ним европейцы продолжают борьбу против господства англичан. Герои романа, скрываясь от преследований, борются с постоянно возникающими опасностями, обходят коварно расставленные ловушки, разрушают хитроумные козни врагов. Обстоятельства вынуждают Сердара и его товарищей постоянно менять места своего пребывания, что позволяет автору, отменному знатоку Индии, нарисовать красочные картины природы, дать захватывающие эпизоды с индийскими животными, провести читателя запутанными переходами заброшенных подземелий и дворцов, а также познакомить его с фактами из истории Декана, с народными обычаями и поверьями, с мрачной деятельностью тайных индийских обществ.

---

– Позвольте, господин губернатор, – сказал он, – удовлетворить мне маленький каприз.

– Пожалуйста, мой дорогой герцог, распоряжайтесь как у себя дома.

Артисты приблизились к ним.

– Скажите мне, добрые люди, не согласитесь ли вы уступить мне за хорошую цену ваших умных животных?

– Ты смеешься над нами, бедными людьми, – отвечал Сердар, радуясь в душе. Он сразу понял значение этого вопроса.

– Клянусь, Бар… нет, честью, я говорю серьезно. В моем парке в Коимбре есть нечто вроде зверинца, выстроенного еще моим отцом. Я мало-помалу обогащаю его новыми экземплярами, которых встречаю в путешествиях, но беру только хорошо дрессированных и спокойных животных. Герцогиня моя настолько боязлива, что я до сих пор еще не нашел для нее покорных пантер, а ваши как раз подходят.

Во всякое другое время Сердар от души посмеялся бы над герцогиней, придуманной Барбассоном, но теперь положение было слишком серьезным.

– Ладно же! – продолжал Барбассон с огромным апломбом, – пользуйтесь моим хорошим расположением духа. Это моя фантазия, и я заранее согласен на любую цену, которую вы запросите.

– Но эти животные – наш единственный заработок.

– Ба! Выдрессируйте других.

– Целые годы тратишь на то, чтобы добиться того совершенства, которое вы видите.

– А если я вам дам столько, что хватит на несколько лет?

– О, тогда другое дело.

– Прекрасно! Цена?

– Это как вашему превосходительству будет угодно.

– Нет, я не люблю торговаться.

– Хорошо, две тысячи рупий за пару.

– То есть пять тысяч франков?

– Если ваше превосходительство находит, что это много…

– Нет… нет! Всякому жить хочется, пойдет за пять тысяч франков. Пантеры мои, и я теперь же оставлю их у себя, чтобы вы не вздумали отказаться. Явитесь завтра на борт «Раджи»… впрочем… да, так будет лучше… есть у вас клетка, в которой вы возите этих животных?

– Да, есть… нельзя же вести пантер по городу свободно?!

– В таком случае, с вашего позволения, сэр…

– Позвольте мне прервать вас, мой дорогой гость, я вам уже сказал, что вы можете распоряжаться как вам угодно.

– Пользуясь вашей любезностью, прошу приказать перенести моих пантер на веранду помещения, отданного в мое распоряжение.

– Нет ничего легче этого, милорд герцог! Пусть даже эти люди остаются с ними, чтобы присматривать до тех пор, – надеюсь, это будет не так скоро, – пока ваше превосходительство не пожелает покинуть нас.

– Вы слишком добры ко мне, мой дорогой губернатор. Итак, решено: следуйте за моими людьми, они укажут вам место, где вы будете помещаться.

– Ваши комнаты рядом с моими, дорогой герцог, – отвечал, смеясь, губернатор. – Позаботьтесь только о том, чтобы наши новые жильцы не съели нас сегодня ночью.

– Во избежание этой маленькой неприятности, потому что они могут начать с меня, – отвечал Барбассон тем же тоном, – я позаботился, чтобы их сразу заперли в клетку. Я боюсь, однако, что они будут стеснять здесь всех, а потому, как только мои слуги отдохнут, я прикажу им свести пантер рано утром на борт, а может быть, даже и ночью. Прошу убедительно сделать распоряжение, чтобы часовые открыли двери и пропустили их.

– Все будет исполнено. Слышите, О'Келли, – сказал сэр Уильям, обращаясь к стоящему около него адъютанту. – Предупредите часовых, чтобы они пропустили в какой бы то ни было час людей герцога.

Адъютант почтительно поклонился и ушел отдавать поручения.

Все было исполнено, и несколько минут спустя Барбассон, спешивший присоединиться к друзьям, спросил у жены губернатора разрешение удалиться к себе.

– Я не замедлю последовать вашему примеру, – сказал сэр Уильям, – я не хочу присутствовать на ужине. Леди Браун займет мое место, а гости извинят меня. Они знают, что год назад я был ранен и теперь не отличаюсь крепким здоровьем.

– Вы стали жертвой какого-нибудь несчастного случая? – спросил провансалец, хотя ему все было прекрасно известно.

– Да, было покушение, попытка убийства, и подлый убийца, до сих пор успользавший от всех, в этот час получил уже, вероятно, заслуженное наказание… он находится на шхуне, которую преследует броненосец «Королева Виктория»… зачем, впрочем, я рассказываю о таких малоинтересных для вас вещах?.. Пора отправляться на отдых!

Они крепко пожали друг другу руки, и Барбассон, не спеша, отправился в свои комнаты, находившиеся в первом этаже правого флигеля дворца. Ему одному из всех приглашенных на бал было отведено помещение во дворце. Остальные, не желавшие возвращаться ночью в Галле, заняли номера в гостиницах Канди. Таким образом, никто из посторонних не мог помешать своим присутствием исполнению планов Сердара.

Этот загородный дом, в котором губернатор жил все жаркое время года, от мая и до октября, находился в небольшой долине. Богатая растительность, тенистые рощи, множество ручейков и маленьких речек, журчащих по склонам гор, делали окружающий пейзаж необыкновенно живописным.

Сразу за домом начинались уступы гор, которые тянулись до знаменитого пика Адама, где, по преданию, появился праотец человеческого рода. Путешественникам до сих пор еще показывают на вершине легендарного пика след ноги, оставленный там Буддой, когда перед восхождением на небо он извлек из своей головы первую человеческую пару.

Дом состоял из главного корпуса, где находились гостиные, праздничные залы, приемные, рабочий кабинет губернатора, столовые и зал совета, в котором по желанию начальника колонии собирались служащие. К главному корпусу примыкали два боковых флигеля. В левом помещались комнаты «леди губернаторши» – так зовут на Цейлоне жену губернатора, а в правом – комнаты сэра Уильяма Брауна. Дети и прислуга европейского происхождения занимали соседний павильон.

Обширная веранда окружала второй этаж, соединяя между собой все комнаты и давая возможность не проходить через внутреннюю часть дворца. Комнаты, отведенные сэром Уильямом для Барбассона, примыкали, как уже сказано, к его собственным апартаментам. Они всегда пустовали за исключением тех случаев, когда губернатор Цейлона принимал у себя своих коллег из Мадраса и Бомбея или вице-короля.

То был, так сказать, личный дом сэра Уильяма, который могли посещать его жена, дети и близкие друзья. Прислуга туда могла входить только, когда раздавался электрический звонок и на табло показывался номер комнаты и имя слуги, который туда требуется.

Поднявшись на второй этаж, Барбассон застал своих друзей на веранде. По обычаю туземцев, они сидели на полу у дверей его комнаты, рядом стояла клетка, предназначенная, по-видимому, для пантер, но тот, кто открыл дверцу, очень удивился бы, найдя ее пустой.

Внизу у веранды на циновках спали четыре матроса из свиты дона Вашку ди Барбассонту… или, вернее, им было приказано казаться спящими. Вскоре появился губернатор в сопровождении двух слуг с факелами в руках.

– Как ведут себя наши новые пансионеры? – спросил он мимоходом.

– С мудростью, достойной высших похвал, дорогой губернатор, – отвечал Барбассон с обычной находчивостью, – не желает ли ваше превосходительство взглянуть на них?

– Не стоит их беспокоить, мой дорогой герцог!

И он прошел мимо, послав ему привет рукой. Спустя несколько минут он сказал своим слугам:

– Передайте господину О'Келли, – а это был его любимый адъютант, – что я прошу его не оставлять всей тяжести приема на одной миледи. Пусть побудет с ней до конца бала.

Таким образом губернатор сам удалял последнее препятствие, которое могло помешать его похищению.

Было два часа утра. Луна серебрила верхушки деревьев, этажами поднимающихся по уступам гор, прорезанных огромными темными впадинами. Тишина нарушалась только звуками оркестра. Его аккорды смешивались с журчанием ручьев, которые каскадами спускались с высоких скалистых утесов. Прохладный ветерок, разнося приятный запах гвоздичных деревьев и корицы, освежал воздух, раскаленный дневным зноем. Все покоилось в мирном сне среди этой тихой природы.

Одна только неутомимая молодежь, опьяненная аккордами вальса, все еще носилась по залам дворца, тогда как заспанные слуги, в ожидании выхода господ, пестрели светлыми пятнами на лужайке и в соседних рощах.

Сэр Уильям уже давно спал глубоким сном. Двадцать раз пробирался Барбассон к дверям его комнаты, и, возвращаясь обратно, он всякий раз сообщал, что ясно слышал спокойное дыхание спящего…

– Хватит колебаться, – шепнул Сердару Рама. – Подумайте о вашей сестре, племянниках, о нас, наконец, которых вы затащили сюда.

Отступать было поздно, и, отогнав сомнения, Сердар сказал друзьям:

– Вперед!

– Давно пора, – отвечал провансалец. – Следуйте за мной! У меня с собой кляп, веревки, платок и… тысячи чертей, никаких колебаний.

Все четверо, медленно скользя по веранде, как тени, двинулись вперед и с этой минуты не произносили ни слова. Роли были распределены заранее. По человеку на каждую руку губернатора; Нариндре, как обладателю геркулесовой силы, достались две ноги, а четвертый, т.е. Барбассон, должен был заткнуть кляпом рот и обвязать голову платком, чтобы сэр Уильям не мог видеть своих похитителей.