Карл Густав Маннергейм - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Карл Густав Маннергейм
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0315-х

Что прежде всего вспомнит большинство читателей, услышав чеканную фамилию «Маннергейм»? Смутное упоминание о «Линии Маннергейма» из учебника истории, связанное с советско-финляндской войной. А что это за «Линия», кто, когда и зачем ее построил, да и почему возникла война между Финляндией и СССР — об этом до самого недавнего времени у нас в стране предпочитали не говорить в подробностях…

Книга воспоминаний выдающегося государственного и военного деятеля Финляндии, оказавшего большое влияние на политическую жизнь всей Европы первой половины нашего столетия, проливает свет и на многие другие непростые моменты взаимоотношений России со своей северной соседкой, открывает малоизвестные страницы недавней истории.

Большая политика и тайная дипломатия, сражения и путешествия по экзотическим странам — всему этому нашлось место в мемуарах человека, прожившего без малого столетие.

---

Руководителем делегации, которая должна была вести переговоры о мире, назначили премьер-министра Хакцелля. Остальными членами делегации стали генералы Вальден, Хейнрихс, а также О. Энкелль. Я сказал о мире, но на самом деле мы не знали, будут ли переговоры касаться вопроса о мире или перемирии, или разговор пойдёт о том и другом. Для того чтобы переговоры происходили в благоприятных условиях и дальнейшее кровопролитие было прекращено, я через Стокгольм предложил генералиссимусу Сталину приостановить военные действия в предложенные им день и час.

В ночь на 4 сентября, которую я проводил у себя на квартире неподалёку от Миккели, министр иностранных дел, позвонив по телефону начальнику генерального штаба, сообщил, что Сталин принял моё предложение. Если подтверждённый ответ доставят в посольство СССР в Стокгольме до двух часов этой ночи, то русские прекратят огонь в 7.00 на следующее утро. Прежде чем генерал Хейнрихс разбудил меня, он постарался убедиться, что приказ о прекращении огня можно довести до всех частей до установленного срока. Около часа ночи связались с министром иностранных дел и поручили ему сообщить о моём согласии с предложением. Спустя несколько минут он передал это сообщение далее, следовательно, мой ответ должен был поступить в посольство СССР в Стокгольме заблаговременно.

Приказ о прекращении огня на суше, на море и в воздухе передали в части в 7.00 4 сентября. После того как часы пробили семь утра, нам стали поступать донесения, из которых явствовало, что русские продолжают боевые действия, как будто ничего не произошло. В течение дня они предпринимали многочисленные попытки углубиться в наши позиции, и даже атаки с предшествующей артподготовкой. Некоторые командиры, послав делегатов, установили контакт с русскими, которые сообщили, что им ничего не известно о прекращении боевых действий. В этой неприятной обстановке нам пришлось дать новое распоряжение, согласно которому вся боевая деятельность запрещалась, за исключением случаев, когда войска противника попытались бы проникнуть на наши позиции, которые нам, пока обстановка не прояснится, следовало рассматривать в качестве демаркационной линии.

Так прошёл день и следующая ночь. Сразу после 7.00 следующего утра поступило первое донесение о том, что противник прекратил огонь.

Обстановка на севере была неопределённой. Она вызывала серьёзное беспокойство. 7 сентября был отдан приказ об эвакуации Лапландской ляни, откуда необходимо было перевести население либо в районы южнее реки Оулуйоки, либо же в Швецию. Благодаря помощи шведских официальных органов и прекрасной организации, мучительное перемещение населения через государственную границу прошло лучше и быстрее, чем мы позволяли себе надеяться. Снова дети, женщины и старики вынуждены были покинуть свои дома, и снова впереди была война и гонения.

В ночь на 15 сентября, когда мой поезд стоял на станции Коувола, из Ставки позвонили по телефону. Немцы потребовали сдачи гарнизона на острове Готланд, и, когда требование было отвергнуто, они пошли на остров в наступление. Командир береговой обороны генерал-лейтенант Валве приказал гарнизону перейти к обороне. После жестокого боя, в котором 700 немцев было взято в плен, подполковник Миеттинен вынудил наступающих отойти. Дело кончилось тем, что после того, как защитники острова умело отразили наступление немцев, русские их интернировали.

С одной стороны, я поблагодарил генерал-лейтенанта Валве за его решительное вмешательство в дело, а с другой — мог лишь констатировать тот факт, что немцы своей безумной попыткой облегчили наше положение именно в тот момент, когда Финляндия была вынуждена выгнать их из страны с помощью вооружённых сил.

Посол СССР в Стокгольме дала понять, что нашей делегации следует как можно скорее выехать в Москву. Прибыв в Москву 7 сентября, делегация всё же была вынуждена ожидать целую неделю приглашения в Кремль. Вечером 14 сентября, за день до первого совещания, премьер-министра Хакцелля разбил инсульт, что вызвало его отзыв, а затем, по прошествии нескольких месяцев, — привело к концу его деятельную жизнь. На переговоры, следовательно, пошли генералы Вальден, Хейнрихс, а также О. Энкелль. Руководителем делегации после премьер-министра Ханцелля был назначен министр иностранных дел Карл Энкелль, который тут же отправился в Москву.

Из донесений, полученных в те дни, постепенно стали ясны условия перемирия русских. Большинство из них мы знали и ранее. Новым было то, что русские вместо Ханко потребовали аренды на 50 лет основной части области Киркконумми, расположенной в непосредственной близости от столицы, с входящим в эту зону мысом Порккала, а также частей трёх соседних областей, так называемой территории Порккала-Удд. Кроме того, мы были обязаны передать весь район Петсамо, что означало лишение Финляндии единственного порта на Северном Ледовитом океане. Размер репараций с 600 миллионов был снижен до 300 миллионов долларов США, и нас обязывали выплачивать их поставками товаров в течение шести лет. Армию необходимо было отодвинуть на границу 1940 года (это следовало сделать за пять суток) и перевести её на мирное положение в течение двух с половиной месяцев со дня подписания соглашения о перемирии. Это означало также, что в ходе демобилизации нам следует изгнать из страны или интернировать немецкие войска. Далее, для облегчения достижения полной победы над Германией, мы должны были предоставить Советскому Союзу право использовать порты и аэродромы Южной Финляндии, а также наш торговый флот вплоть до окончания мировой войны.

За выполнением всех этих пунктов должна была наблюдать союзническая (русская) контрольная комиссия. Соглашение о перемирии вступало в силу в момент его подписания. Это означало, что его нельзя было ратифицировать в соответствии с существующим порядком и что одобрение его парламентом должно было произойти авансом.

Правительство собралось на заседание 18 сентября с целью определить своё отношение к условиям перемирия. Тем же вечером я беседовал с бывшим министром иностранных дел Рамзаем, который сказал, что условия ужасны, но если мы не примем их, то последствия могут оказаться роковыми. Однако уже в ранние часы следующего утра мы получили из Москвы сообщение, что советское правительство требует подписания соглашения до 12 часов следующего дня.

Поэтому я созвал правительство в 5.00 19 сентября. В резиденцию правительства были также приглашены генерал-лейтенант Айро и полковник Паасонен, выделенные в качестве технических экспертов в помощь правительству. Я информировал правительство об ультиматуме русской стороны, а затем предоставил слово генерал-лейтенанту Айро. Из его доклада стало ясно, что Финляндия при благоприятных условиях может продержаться всего лишь три месяца. Полковник Паасонен, в свою очередь, заметил, что наступление русских, как на Карельском перешейке, так и в полосе севернее Ладоги, уже миновало кульминацию и что оборону, прежде всего северо-восточнее Выборга, облегчают необычайно выгодные условия местности. То обстоятельство, что большая часть соединений, принимавших участие в наступлении, переброшена на фронт в Прибалтике, указывает на то, что наступления, во всяком случае, крупного, ожидать не приходится. Однако противнику потребуется не больше двух недель для сосредоточения новой превосходящей в силах группировки на Карельском перешейке. Кроме того, стратегическое положение нашей страны значительно ухудшится, если русские овладеют южным берегом Финского залива.

После выступлений военных экспертов я предоставил слово исполняющему обязанности премьер-министра фон Борну, который временно замещал на этом посту уехавшего в Москву Энкелля. Барон фон Борн не стал выступать против принятия условий перемирия, однако выразил в своём полном пессимизма заявлении огромную скорбь и обеспокоенность присутствующих по поводу судьбы, которая сейчас ожидает народ Финляндии. В моём присутствии правительство, испытывая тяжёлые чувства, решило внести в парламент проект решения об утверждении условий и предоставлении полномочий для подписания перемирия. Парламент, созванный на заседание в то же утро в 7.00, без долгих разговоров утвердил проект решения.

Когда делегация вернулась в Финляндию, я узнал, что информация о решении парламента не успела поступить вовремя, поскольку соглашение подписывали между 11 и 12 часами дня. Правда, посол Швеции Сёдерблум через Стокгольм сообщил, что он слышал об утверждении условий перемирия, как правительством, так и парламентом, но официального подтверждения этому не поступило. В эти тяжёлые дни наша полномочная, делегация встретила в Москве со стороны посольства Швеции необыкновенную доброжелательность и готовность оказать помощь.

Выборгская ляни опять оказалась в составе России, и народ Карелии вместе со скотом и всем движимым имуществом вновь отправился в путь на Запад. Благодаря тёплой погоде и существовавшей у нас возможности пароходных перевозок по озёрам, эвакуацию на этот раз смогли организовать лучше, чем в ноябре 1940 года. На дорогах тех времён, не расчищенных от снежных заносов, можно было видеть скорбь и печаль, несчастье и беспорядок: завязшие в сугробах сельскохозяйственные машины и рогатый скот, который едва мог двигаться. И всё же шествие изгнанных из своих домов жителей Карелии сейчас, если можно так выразиться, производило ещё более горестное впечатление, чем в прошлый раз.