SoNew - Писания про Юного мага

• Название: Писания про Юного мага
• Автор: SoNew
• Жанр: Фэнтези

Клайд считал, что ему здорово повезло. Не всякому доведется вот так, запросто, буквально с улицы устроиться к гному. Гномы, они известные перестраховщики: сперва с тебя десять рекомендательных бумажек спросят, потом в залог еще что-нибудь возьмут. Если ты, кончно, не супер-пупер крутой маг, настолько крутой, что на тебе это можно большими буквами прочитать: в блеске эльфийской бижутерии, в бархатистых складках мантии из неведомого материала, в таинственном свечении оружия — не воинского, магического.

---

Лемвен и Тиэрон отказались наотрез. У этой парочки все еще бурлило желание отомстить за отца и Доникора, и они не сомневались, что оставаясь рядом с теми, кого ищет Торионел, рано или поздно они встретятся с ним лицом к лицу. Седди теперь был ходок тот еще, тем более по лесу. Да и на складе большую часть товара они положили на имя Вокана — братец со всеми кладовщиками был на ты, и умудрялся порой получить скидку там, где другой получал только очередную наценку.

Потому-то старший брат Сеодора сейчас пробирался по заросшему кустарником оврагу, выводящему к перекату на Ирисной реке. Там начиналась тропа, вкруговую выводящая к хутору гусятников. Караванщики обнаружили ее пару лет назад, и искренне надеялись, что больше никто этой дороги не знает. Там-то Вокан надеялся пробраться к своим, избежав любопытных глаз в городах и на крупных трактах.

А отряд двигался дальше на северо-восток, обходя стороной не только крупные поселения, но даже охотничьи заимки в лесу. Цель их путешествия — заброшенный торговый форпост — была выбрана в надежде на то, что об этом месте все давно забыли. Описание форта и безопаного пути к нему нашел когда-то в эльфийской библиотеке Сэйт. И запомнил — просто, на всякий случай. Описание составили когда-то купцы, покидавшие Приграничье во время Огненного Мора. Кузьма обеспокоился, но подхватят ли они там древнюю заразу, но Вивиан заверила его, что мор был наслан заклятием, и сохраниться столько веков никак не мог.

Почему-то вышло так, что караванщики, которых было столько же, сколько Марусенькиных друзей, считая ее саму, с самого начала оказались в отряде «на новеньких». Опытные путешественники и следопыты, они последовали за Кузьмой и Клайдом, они слушали советы Сэйта и рассуждения Вивиан, как какие-то новобранцы. До сих пор у них был свой путь, своя тайна и свой враг. И вдруг оказалось, что есть кто-то, у кого счет к общему врагу длинее, путь запутаннее, а тайна… еще не раскрытая, она явно стояла за всеми действиями новых товарищей. Теперь же, после ухода Вокана, караванщики остались в меньшинстве, и незаметно перешли под негласную опеку друзей. Марусенька старалась держаться поблизости от Седди, в то же время не показывая ему, что готова в любую секунду подхватить увечного гнома. Клайд даже покосился на подружку несколько раз, удивленный ее молчаливостью. Между Марусенькой и Клайдом, тоже держа Седди в поле зрения, двигался Кузьма. Кряжистый гном разговаривал мало, и только по делу.

Клайд оказался в паре с Тиэроном. Темный сдержанно обсуждал с магом все подробности происходящего, но его искреннее дружелюбие искупало немногословность, и Клайд охотно рассказывал, рассуждал и предполагал, не касаясь, конечно, своей тайны.

Вивиан держалась поближе к Клайду, но шла почти боком, обернувшись к Леми. Девушки негромко, но азартно обсуждали что-то. До Клайда долетали обрывки фраз, ни капли не прояснявшие предмет их беседы: «И тут вытачка до пояса… и еще лавандового масла… конечно, пух лучше… нет, не рисовая мука… золотистого оттенка… и магической энергии берет меньше…».

С другой стороны от Клайда двигались светлые эльфы. Шагая почти в ногу, они большую часть времени были погружены в мрачное молчание. Клайд со стыдом вспоминал момент, когда он вцепился в рукав Сэйта, уверенный, что тот сейчас бросится на Аннарина. Но названный братишка вытащил свой кинжал не для этого. Он протянул его рукояткой к назвавшему свое имя эльфу и сказал очень просто и горько:

— Мама умерла, Ари. Этот кинжал она просила передать тебе. Он принадлежал твоему отцу. Тебя зовут не Аннарин Торионел, а Аннарин Фрэкей.

От тона его голоса, казалось, стынет в жилах кровь. Он всю свою боль вложил в эти несколько слов, и блестящий боец, высокий воин, только что гордо стоявший перед всеми, с рыданиями принял у него потертый охотничий кинжал.

С тех пор Аннарин больше походил на тяжелобольного. Он сторонился всех, особенно Леми, словно боясь замарать их одним только своим присутствием. Голова его была низко опущена, походка тяжела и неровна. Только Сэйту он позволял находиться рядом с собой.

Им не было нужды рассказывать друг другу длинные саги. Оба знали правду во всех подробностях — просто до сих пор смотрели на нее с разных сторон. Теперь запутанная головоломка сложилась, и вся тяжесть неискупимого предательства легла на плечи Аннарина. А вся жгучая боль прощения — на плечи его младшего брата. Он-то знал, каков был лорд Торионел в своей бесконечной злобе, но не мог понять, как его брат мог быть так слеп — все эти долгие годы. Жалость и удивление сквозили в его взгляде. Братья словно поменялись возрастом — Аннарин был ведомым, и ждал слова, жеста Сэйта, что бы с готовностью отозваться. И снова подавленно опустить взор. Их диалог был более понятен Клайду, чем щебетание девушек:

— В ту зиму был буран, но мама пошла…

— Вся была в снегу… я помню…

— Они с моим отцом поженились…

— Даже не упоминал про тебя никогда… до нападения на караван.

— У него не получилось ни таской, ни лаской…

— Я видел, что они едут куда-то с клеткой…

— Вот эту татуировку…

— А я даже слова ему не сказал поперек…

— Это не трусость, я думаю…

— Это гораздо хуже…

— Ты можешь звать меня Сэйт или…

— Или — я еще не заслужил… Сибайх. Мама тебя так назвала?

— Нет, отец. Это на наречии темных — Сын Заката.

— Да, я мог бы догадаться…

— Ты мог бы догадаться обо всем еще по своему имени. С чего бы тебя называть так, если твой отец жив?

— Анна Рин — дар памяти? То…рионел говорил, что это всего лишь родовое имя.

— Врал как всегда. Нет такого имени в высших родах, поверь мне.

— А Торионелы не из высших. Тоесть, ведь мой настоящий отец был из того же рода, двоюродный брат Торионела, так?

— Фрекэй — это ветвь рода Торионел, точно. Но по маме ты… оба мы… из высших.

— Торионел просто бредит высшей властью.

— Ему до трона как келтиру до Баюма. Было три ветви наследников престола, и из них уцелело только две. Торионелы не в родстве ни с одной, даже косвенно. Разве что, через тебя.

— А я… мы в родстве?

— Да, в дальнем. По маме. Пятиюродные племянники троюродного брата наследника. Ну, если бы наследник существовал.

— Говорят, он существет. Жрецы хранят его тайну и ждут исполнения пророчеств. Сиб… Сэйт. А мама из какого рода была? Она говорила?

— Говорила. Мне кажется, она знала, что мы встретимся с тобой. Знаешь, у нее был Дар. Небольшой. Потому она и сказала мне, хоть замужняя эльфийка и теряет имя своего рода.

— Не только замужняя. Обрученная и родившая дитя — тоже.

— Ну да. Поэтому я ношу имя твоего и своего отца — в память об обоих.

— Так ты не скажешь мне ее род? Я понимаю, я опозорил…

— Ева сохрани! Я просто заболтался! Мама была из рода Тирулма. Ты мог бы взять себе это имя в память о ней. Поскольку я уже несу два имени…

Аннарин вздрогнул и замер на узкой тропе, так что Седди и его опекуны — Кузьма и Марусенька — чуть не налетели на него. Сэйт заботливо подхватил брата под руку. Жалость к этому сильному, взрослому эльфу, так глупо исковеркавшему собственную судьбу, перевешивала в младшем брате обиду и горечь.

— Что с тобой? — спросил Сэйт, пропуская гномов вперед. Клайд во всю вертел головой и уже не скрывал, что заинтересован разговором братьев. Даже девушки замолчали.

Аннарин поднял маленький кинжал, который почти не выпускал из рук все эти дни, и быстрым движением провел по обеим ладоням, делая ровные, глубокие надрезы. Сэйт судорожно вздохнул, но не отвел глаз. Обряд принятия имени можно было делать и так, на лесной тропе, без жрецов в торжественных одеяниях. Главное — не испугаться боли, крови, и доверять тем, кто свидетельствует с тобой вместе перед богами.

Измученный угрызениями совести Аннарин, видимо, не мог ждать, когда ему доведется совершить обряд в Храме. И доверял своим спутникам — и брату — полностью.

Путешественники окружили эльфа, затаив дыхание. В обоих горстях уже набралась кровь, когда Аннарин срывающимся голосом произнес:

— Я, урожденный Аннарин Фрекэй, силой своей крови перед всеми богами подтверждаю желание принять имя рода моей матери, Торвен Тирулма, да будут свидетелями мне мои… друзья!

С этими словами он сложил ладони вместе. Простой обряд обычно заканчивался короткой вспышкой магии. Кровь исчезала с ладоней именуемого, раны затягивались, а обладатели магического зрения читали в его ауре новый узор.

Но Аннарин забыл про Чашу. Металлическая полусфера как обычно возникла из ничего, когда его ладони коснулись друг друга. Кровь плеснула на узорчатый ободок, яростно зашипела, испаряясь, и вдруг два огненных жгута обвили ладони эльфа. Тот вскрикнул, но не разнял рук. Обряд еще не свершился. Пламя, казалось, прожигает руки до кости, но ни дыма, ни запаха не появлялось. Только жгучая, ледяная резь, которую Аннарин терпел из последних сил.