Николай Полунин - Харон

• Название: Харон
• Автор: Николай Полунин
• Жанр: Книги

Только сильнейшие экстрасенсы могут «почуять» его появление в Москве. Да еще цепь зверских убийств тянется кровавым следом за гостем из иной реальности – Хароном-перевозчиком, который должен лишь переправлять души через черную рекузабвения. Что заставляет его откладывать в сторону весло и возвращаться в мир, где он жил, любил и был Стражем? И кто он теперь: мститель, воздающий за зло, или предвестник скорого Апокалипсиса?

---

Погибли в учиненном побоище все, в том числе и сам директор «фирмы», генерал Рогожин Андрей Львович, и еще почти батальон спецназа, и много гражданских лиц. Впрочем, там тоже запутанная история, на заключительном этапе вместившая в себя чрезвычайное количество непонятностей, объяснение которым по сию пору не найдено.

Как не найдено объяснение тому, как и куда исчез этот таинственный незнакомец, и цели, какие он преследовал. То есть установочные данные на него отсутствуют, только фото, сделанное оперативным путем и сохранившееся-то, можно сказать, совершенно случайно.

Он единственный уцелел в бойне, по случайному стечению обстоятельств, вовремя не был взят под охрану, а все сведения о нем, которые, конечно, имелись, сверхъестественным – иначе не скажешь – путем изгладились из памяти компьютеров и пропали из архивов. Розыск как обычными, так и экстрасенсорными методами, которые в той же рогожинской «фирме» были отработаны на чрезвычайно высоком уровне, успехом не увенчался. Данная личность не просто канула «в никуда», но и следов ее не удалось уловить самым высокоуровневым специалистам, словно никогда ее и не существовало. Не было такого человека среди людей, и своей морщинки в мировом астрале не оставила его душа.

Но это лишь первый из рассказов о Маугли.

Рассказ второй.

Исчезнувший появился. Точнее сказать… он начал появляться на короткое время, так, наверное. Остаточное действие его биополя – ведь биополя всех людей разнятся, как и отпечатки их пальцев…

(Тут Игнат умолк, словно споткнувшись, но сразу продолжил.)

Короче, его сумели засечь. Не имея целью искать именно его, конечно же. Просто один специалист в этой области, очень мощный сверхсенсорик, даже не сотрудник «фирмы», которая с гибелью главы функционировать, разумеется, не перестала, одинокий сокол высокого полета, в одном из своих «погружений» обнаружил знакомое присутствие. (Он привлекался покойным Рогожиным во время вышеупомянутых событий.) Однако след носил отчетливо прерывистый характер. Пунктир, редкие короткие штрихи, которые так же необъяснимы и невозхможны, как отпечатки десятка шагов на ровном песке, обрывающиеся и возникающие вновь в том же направлении, чтобы вновь, отпечатав свой десяток, исчезнуть и вновь возникнуть через сколько-то, будто пустые метры идущий перелетает по воздуху.

После достаточно долгих размышлений специалист решил поделиться информацией с Игнатом, которого знал с совершенно незапамятных времен, и знал, чем Игнат в этой жизни занимался и у кого работал. Сразу объявив, что разговор носит сугубо добровольный частный характер, и ни о каком сотрудничестве речи идти не может. Дал понять, что Игнат, вероятнее всего, сам окажется заинтересованным. Лично. А его, сообщившего, просит ни в коем случае более не вмешивать. Он сообщил – этого довольно.

«У меня создалось впечатление, что он меня таким образом как бы предупреждает, но о чем, этого я понять не мог, – сказал Игнат. – Да и не удивительно в тот момент».

Особый упор информатор сделал на утверждении, что подключать какие бы то ни было службы, к которым Игнат после известных событий сохранил отношение, нецелесообразно и даже вредно. Он, информатор, в видящемся грядущем раскладе ему, Игнату, не рекомендует. С предостережениями, исходящими от такого рода людей, приходилось считаться всегда.

Некоторое время Игнат потратил на то, чтобы выбрать направление, в котором следовало начать свой личный поиск, если его вообще стоило затевать. С какой стороны подступиться. У него не было ничего, кроме фотографии да еще – ориентировочных дат, когда удавалось отметить следы появлений «объекта», это информатор смог сообщить с точностью до нескольких суток. Интервалы между первым из таких появлений, пришедшимся на начало года, и каждым последующим оказались неровными, имели тенденцию к увеличению, но никакой закономерности не просматривалось. Всего таких следов было одиннадцать, еще за четыре информатор не ручался, и не ручался, что отметил все, имевшие место, ничего не пропустил. Сам след никогда не имел протяженности более суток-двух.

Тогда Игнат обратился к тому, что люди несведущие называют случайными совпадениями и что на самом деле есть основа любого мало-мальски серьезного расследования, а именно: стал раскапывать, не отмечено ли в указанные моменты времени чего-либо из ряда вон выходящего, необыкновенного, более того – одинаково необыкновенного. Некоторые, хоть гоже ограниченные, но все-таки гораздо шире, чем у рядового гражданина, возможности у Игната были.

Если объект поиска заведомо необычен, аномален, сверхъестественен, то и проявлений от него резонно ожидать подобных же. Будучи человеком самого трезвого ума, Игнат в глубине души не утратил веры в непознанное, даже непознаваемое, и надежды на встречу с ним. Вся его предыдущая деятельность – он был одним из помощников генерала Рогожина, что уж теперь скрывать – упрочивала эту его веру и подпитывала надежду.

Территориально круг также ограничивался – Россия, европейская часть. Информатор… а быть может, стоит называть его в определенном смысле инициатором? Слишком уж подробно излагал он условия задачи, раскрывая моменты в предыстории, которые и Игнату известны не были, слишком сам хотел остаться в тени, слишком удачно нашел, кого выбрать для своего сообщения – зная упомянутые глубинные свойства Игнатова характера… Он утверждал даже, что лишь один или два следа читаются вдалеке, не менее тысячи километров, основная же часть – рядом, область, может быть, прилегаю-

щие (направления, к сожалению, дать не мог) и – собственно Москва. Сгусток перемешанных друг в друге аур людей, живущих сейчас, и многих, что жили до, но чьи астральные тела по разным причинам задержались в чудовищном клубке. Эти узлы сгущений в незримых слоях жизни свойственны всем мегаполисам, но, в отличие от видимых глазу и осязаемых руке черт, разрушаются много медленнее, чем камень стен, стрелы и извилистые колена улиц, уют домашних очагов или пронзительная ясность брусчатых площадей, грохочущие подземные дороги или гулко молчащие залы, ветхая человеческая мудрость на траченных мышами листах или безумно непрочная человеческая плоть, в истреблении которой человек никогда не скупился на усилия, обращаемые к самому себе. Однако мы отвлеклись.

Игнат уже был готов к скрупулезному анализу, просеиванию через мелкое сито, перелопачиванию гор пустой породы, часам и часам работы, использованию всех мыслимых возможностей компьютера, имеющего выходы во многие сети и коды, отпирающие банки данных многих, в том числе и силовых структур и организаций. Но все оказалось гораздо проще.

Ничего, по переживаемым российским временам сверхнеобычного, ничего так уж из ряда вон. Серия убийств – среди множества убийств – ничем, кроме способа их совершения плюс некоторые сопутствующие обстоятельства, кажется, не связанных. Кое-что проскальзывало даже и в газетах – открытая информация. Последовательно занимались: криминальная милиция, рубоповцы, попробовали подключить фээсбэшников, следственное управление Генпрокуратуры, создать отдельную следственную группу, а потом дело вновь упало в криммил и болтается там, как хронический «висяк».

«В девятом вале преступности, захлестнувшем страну», – Игнат с отвращением выговорил затерханный и уже ничего не означающий оборот речи.

Этот вал, как хороший альпинист, упорно лезет к вершинам, на которых еще не бывал, и что такое в нем отдельное преступление против отдельной личности? Даже со зловеще повторяющимися подробностями? Да и к тому ж не было среди жертв никого, кто занимал бы сколько-то видимое общественное место или обладал пусть тайной, но реальной властью, положением, богатством, выдающимися личными качествами. Напротив. Было в них во всех что-то темное. Темноватое и скользковатое что-то, Один привлекался в свое время (безуспешно) за растление, другого подозревали, да тоже не доказали в принадлежности к темному криминальному миру, и ходили слухи о невиданной жестокости, граничащей с садизмом, а на поверку чист был, как ягненок. Про кого-то – вообще ничего незаконного, но абсолютно всеми знавшими характеризовался как редкая сволочь, подлец и мерзавец. Так ведь подобные расплывчато-моральные категории юридическую силу разве когда имели? Бьет жену, тиранит детей, подставляет партнеров, стучит на коллег, – это все вроде «а еще в наш суп тараканов подсыпает», к делу не пришьешь…Но темненькое было, было, хоть и недосуг на общем нынешнем фоне подноготную покойников выяснять, копать глубинные мотивы. Это если кто-то когда-то про них что-то знал, а тут с живыми дай Бог разобраться.

«В наше такое непростое трудное время», – эту фразу Игнат тоже произнес, морщась.

Знать умерщвленные друг друга не знали и, учитывая все обстоятельства, знать не могли.

Игнат сумел-таки ознакомиться с делом, иначе откуда ему стали известны эти подробности. Личные связи он тоже имел.