Николай Полунин - Харон

• Название: Харон
• Автор: Николай Полунин
• Жанр: Книги

Только сильнейшие экстрасенсы могут «почуять» его появление в Москве. Да еще цепь зверских убийств тянется кровавым следом за гостем из иной реальности – Хароном-перевозчиком, который должен лишь переправлять души через черную рекузабвения. Что заставляет его откладывать в сторону весло и возвращаться в мир, где он жил, любил и был Стражем? И кто он теперь: мститель, воздающий за зло, или предвестник скорого Апокалипсиса?

---

Но до этого еще далеко. «Как до Того берега», – позволил себе усмехнуться Харон.

– Не знаю, не знаю, не уверен, – глубокомысленно протянул Клетчатый Антон, – они безусловно владеют какой-то информацией, и в том, что говорят, я вижу смысл…

– Вон он готов тебе выдать информацию. Видь свой смысл на здоровье. Без тебя погано.

– Вот это правильно, Только больно ты, парень, тих. Неужели боишься? Тебе что было сказано - не дрейфь!

Псих, задрав бледную мордочку – он вообще был хлипковатый, – продекламировал:

Там, бесцельно блуждая по полям асфодела,
Не касаюсь стеблей и цветов бледно-желтых.
Над страною печали тоскливая нота
Через черную Реку меня призывает
Просто на берег выйти…

– Ну-ка повтори, повтори!

Харон потянулся к Психу, желая приблизить, но явились договорившиеся наконец сами с собой танаты. Все завертелось.

Псих, Антон и другие, кому суждено в этот раз остаться, были отправлены в толпу. Туда же, после того как от него оторвали судорожно цепляющуюся смуглянку в ее красивой кофте, последовал и Врач. Харон, хмыкнув про себя, отметил, что танаты не привнесли ничего нового в уже произведенное пифией разделение. Отъезжающие потянулись по сходням наверх, с Хароном остался один Листопад. С неизвестно откуда взявшейся надеждой непонятно на что он старался поймать взгляд глубоких черных глаз Перевозчика.

– Можешь отчаливать, Харон, наше дело сделано. Харон ждал.

Танат копался в складках своей хламиды, доставал затертый кожаный мешочек, развязывал его. Харон ждал.

Овальный, в половину обыкновенной ладони, зелено-голубой прозрачный кристалл появился из поясного кошеля таната. Пятнистые пальцы положили его в подставленную черную, в резких морщинах руку. На ней он выглядел камушком, просто красивой речной галькой. Танат прикасался к нему благоговейно…

Небрежно спрятав зеленый камень к себе в пояс, Харон поманил таната и показал ему два поднятых указательных пальца. Медленно свел руки и, подержав палец к пальцу, продолжил движение левого направо, а правого налево. Как обмен заложниками на границе. Видя исказившуюся злобой физиономию, довольно осклабился.

– Мы так и думали, – не скрывая охватившей его ненависти, проговорил танат. – Мы так и предполагали, что на отплытии ты что-нибудь учинишь. Это в твоем стиле, Перевозчик.

«А как же, – подумал, но не сказал Харон. – Но при чем здесь я? Просто делаю, как сказано. Негоже не исполнять предсказание».

Он повторил жест. И на всякий случай похлопал по поясу с камнем.

– Будь по-твоему, Перевозчик, мы подчинимся. Пользуйся своим правом. Остается, как мы понимаем, этот. (Листопад очумело завертел головой.) Кто тебе нужен оттуда? Но не думай, что тебе так забудется…

«Есть вещи поглавней моего и твоего права, пятнистый. Не прикидывайся, что ты о них ничего не знаешь».

Он дернул Листопада за вихор с выстригом, толкнул кулаком в грудь.

– Уноси подошвы, не то передумаю. - Танату, когда парень отошел на негнущихся ногах: – Все равно, кого зацепите. Хотя… - У Харона мелькнула еще одна шкодливая мысль, и улыбка коснулась страшноватого лица.

Уже взойдя на борт и поднявшись на помост кормчего, единственное возвышение над палубой, с той же мертвенной улыбкой он наблюдал, как танаты сперва окружают, ловят – тот выказал отменную прыть, – а затем, вылущив из попавших в кольцо других, гонят к сходням того, кого Харон им назвал.

Клетчатый с закаченными глазами взлетел по сходням пулей, и в тот же миг они заскрипели, оторвались от причального настила, задрались в горизонталь и, визжа от трения, поползли внутрь, под палубу.

Перевозчик дотронулся до исполинского румпеля, заранее приготовясь к тому, что последует за касанием. Невидимая и неслышимая молния пробила его тело насквозь. Перетерпев этот первый миг, он обхватил обточенный брус, слился с ним, чтобы уже не отрываться до самого конца рейса. «До окончания работы, – подумал он. – И я даже не имею права сказать «поехали!» или, как полагалось бы, «пошли». Нет, мы именно «поплыли»…»

Лепесток руля шевельнулся, как широкий плавник, повинуясь на диво легкому ходу румпеля. Ладья тяжко вздохнула и отошла. Весла лягут на воду, когда неспешное течение отнесет огромную лодку Перевозчика ниже лагеря.

Парень в драном комбинезоне и тот, кто назвался в палатке Локо врачом, не ушли вместе с постепенно разбредшейся с пристани толпой, задержались на причале. Они смотрели, как тает, сливаясь с черной поверхностью не знающей бурь Реки, высокая корма судна.

– Кто она тебе? – спросил Листопад. Поправился: – Была тебе. Жена?

– Ему она была жена, – Врач указал на удаляющуюся Ладью.

– Кому?! Перевозчику, что ль?

– Дурак. Антону, которого Харон вместо тебя взял. Почему тебя оставил, а его взял, как думаешь?

– Ага, – соображал Листопад. Неуверенно ухмыльнулся. – Узнает Тоша-Тотоша, кому он там так сильно нужен. Мы лучше погодим.

– Думаешь, лучше? Мучиться неизвестностью так приятно?

– Как кто, я не особо мучаюсь.

– Ты не ответил на вопрос.

– Понятия не имею, чего он меня оставил, а его взял. Слушай, слушай, Врач! Ему танат чего-то такое передал блестящее под самый конец. Вроде зелененькое чего-то такое, не рассмотрел я как следует.

– Ты не подмечал, что танаты с ним каким-то образом могут общаться? Что с ними он, в отличие от тебя или меня, разговаривает?

Листопад наморщил лоб, припоминая.

– А точно! Я с ним подходил сюда до погрузки… Слушай, как ты догадался? Ты вообще кто, откуда? Знакомиться давай, раз так.

– Догадался… Наблюдал, приглядывался, делал выводы. Что же, считай, проводили. Двигаем отсюда.

– Куда? К Локо? Чего это за имя, откуда взялось?

– «Локо» – по-испански «дурачок», «слабоумный».

– Это Локо-то? А по-испански – с какого потолка свалилось?

– Вот и я говорю, сам себе небось выдумал. Что

знал. Как и все остальное. Не туда мы пойдем. Расскажете, что вы там с Гастролером напланировали. – Во даешь, и это знаешь!

…Двадцать пар длинных весел вознеслись над обоими бортами и замерли на мгновение в верхней точке подъема. Медленно и плавно опустились они в черные воды. Ладья вновь тяжело вздохнула, прибавила ход, выворачивая поперек течения.

Курс выбирал и держал не Харон. Он лишь послушно вел румпель, тянул его, выглаженный ладонями и локтями предыдущих Харонов. Отчасти, быть может, уже и его собственными, потому что на всех Ладьях, где ему довелось побывать, румпель был одним и тем же, переносясь с судна на судно путями и способами, о которых не хотелось думать. Включившись в неспешный ход Ладьи, Перевозчик становился частью ее неведомого устройства, винтиком, зубчатым колесиком механизма, прекращал быть самим собой.

К сожалению, сознание – оставалось.

Глава 5

Впустив гостей. Инка снова забралась с ногами на кровать, завернулась в бахромчатый толстый плед, в красную и черную клетку. Всего их было четверо, но вели они себя так, что сразу становилось понятно их между собой разделение на трех и одного. Тот, который был один, отошел к окну.

Среди троих, несомненно, главным был грузноватый мужчина в турецкой длинной куртке черной кожи со множеством «молний» и карманов, седой, с кустистыми бровями, глазами и щеками стареющего бульдога. Остальные двое – молодые, в аккурат-

ных стрижках, при себе имели чемоданчики-«дипломаты» чуть крупнее привычного размера. Добротностью и внешней отделкой чемоданчики походили будто от «Шульца-М», из аксессуар-шопа на Комсомольском, где Инка была дважды – покупала очки «Блаватти» и раз – какую-то мелочь. Цены там…

Едва войдя, парни «шульцевские» чемоданчики раскрыли, и внутренность их оказалась поразительна. Невероятное количество – там еще и отделения раздвигались – разнообразнейших инструментов, приспособлений, приборов, которые Инке были непонятны.

Один с чемоданом прошел на кухню, другой орудовал в прихожей, затем переместился в ванную и туалет. Седой присел к столу, пододвинул к себе пепельницу, вытащил из какого-то одного кармана короткую кривую трубку, из какого-то другого пакетик с табаком, тяжело вздохнув, принялся набивать. «Клан», – прочитала издали Инка на красно-зеленом пакетике. Седого она видела второй раз в жизни.

– Как полагается, Инна Аркадьевна, когда можно ожидать следующего появления вашего знакомого? – спросил седой, приминая коричневые табачные ленточки.

– Не знаю, не докладывает.

– Так-таки ничего? – Седой словно и внимания не обратил на Инкину враждебность, набивал трубку. – Хоть приблизительно? Не может же быть такого, чтобы просто – развернулся и за дверь.

– Ему позволяется.

Седой приподнял нависающую бровь. Не спеша раскурил свою трубку, сломав при этом несколько спичек, добываемых одна за другой из потертого коробка. Он производил впечатление человека, все на свете делающего обстоятельно, без торопливости и суеты. – Вы, кажется, упомянули, что документы он в этот раз оставил? Будьте так добры…