Нелида Пиньон - Сладкая песнь Каэтаны

• Название: Сладкая песнь Каэтаны
• Автор: Нелида Пиньон
• Издательство: Радуга
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-05-004142-2

Каэтана, актриса бродячего цирка, проезжавшего через захолустный бразильский городок, навсегда поразила воображение одного из влиятельнейших и богатейших людей города. И хотя Каэтана давно, двадцать лет назад, покинула эти места, вспыхнувшее в нем чувство не угасает и в разлуке: годы оказываются бессильны перед такой любовью. Неожиданное известие о возвращении актрисы вызывает в городе настоящий переполох, но встреча возлюбленных после разлуки оборачивается неожиданностью...

Писательница, творчество которой признано далеко за пределами Бразилии, умело сочетает в этом романе элементы пародии, мягкого юмора с романтической приподнятостью.

---

Дома Франсиско страдал от одиночества, которое убивал, таскаясь из последних сил по городу и собирая сплетни. В своем призвании он не раскаивался, так как считал необходимым обращать внимание на человеческие поступки и оценивать их значимость. Вообще-то он предпочитал труднообъяснимые подлые поступки – тут уж не было причин соблюдать молчание и навсегда запереть тайну в несгораемый шкаф. Будучи по природе общественными, человеческие поступки заслуживали того, чтобы стать достоянием общества, в недрах которого, кстати, они и зародились.

– А вино, Франсиско? Разве вы не слышали, что сказал Полидоро? – И Виржилио, подражая фазендейро, сдвинул брови к переносице.

Полидоро сидел, выпрямившись на стуле, и не хотел говорить первым. Значит, Виржилио должен был взять инициативу на себя. Он знаток всяких хитросплетений истории, вот пусть и прольет свет на то, что таит в себе темное болото человеческой души.

Виржилио полистал книгу, которую принес с собой. Передавая запечатанный конверт Полидоро, вздохнул с облегчением.

– Письмо пришло на мой адрес, но предназначено оно вам.

Виржилио с таким волнением смотрел на Полидоро, что тот испугался, как бы письмо не взорвалось в его руках. В груди заныло от прилива крови. Он заподозрил, что письмо это написано в год открытия Бразилии, пережило века, чтобы теперь рассыпаться в прах у него на глазах.

Осмотрел конверт, разыгрывая равнодушие. И вдруг заметил непорядок.

– Почему он запачкан жиром?

От такой неблагодарности Виржилио содрогнулся. Мало того, что Полидоро не благодарит его за такую услугу, он еще питает какие-то грязные подозрения.

– Да почем мне знать, откуда это пятно! Почтальоны такие неряхи. Когда перекусывают, вытирают руки о письма, – осторожно сказал Виржилио.

Полидоро он не убедил.

– Это свежее пятно. – И фазендейро бесцеремонно понюхал конверт. – Да и пахнет жареной курицей.

Виржилио был поражен такой проницательностью. На самом-то деле, когда почтальон постучался, чтобы вручить письмо, Виржилио обгладывал куриную ножку, а перед этим подчистил тарелку корочкой хлеба, но пойти в ванную помыть руки было некогда, и он взял письмо двумя пальцами, чтобы не засалить его целиком. Нет смысла сочинять небылицы, Полидоро все равно выведет его на чистую воду без всякой жалости.

Их разговор прервал Франсиско, который принес вино. Почувствовав себя в безопасности, Виржилио подождал, пока вино не согреет их сердца: с каждым глотком красного зло будет улетучиваться.

Вытаскивая пробку, Франсиско склонился над бутылкой. Сказывалась усталость после стольких лет работы в этой должности.

– Однажды вы проглотите эту зубочистку. В эпитафии будет сказано, что, дескать, умер, подавившись зубочисткой; вроде вампира, которого можно убить, лишь загнав кол ему в сердце, – раздраженно произнес Полидоро.

Франсиско в любой обстановке старался сохранить хорошие манеры, завидуя постояльцам, которые, покидая «Палас», оставляли память об утонченном воспитании.

– С таким вином надо обращаться торжественно, – мягко сказал он.

– Побыстрей, у нас не целый день впереди, чтобы прикончить эту бутылку, – заметил Полидоро.

Вспомнив, что и сам он был жертвой грубого нажима, Виржилио вмешался:

– Времени у нас с избытком. Какая разница, живем мы во втором веке или в двадцатом? О том и о другом мы знаем только по книгам, а в пределах одного века время и вовсе не имеет значения.

Франсиско налил вина в хрустальные бокалы.

– Это последний хрусталь, Как хороши эти бокалы! – Виржилио посмотрел на молчавшего фазендейро. – Какие новости из столицы?

Полидоро боялся смазать потными руками написанные чернилами буквы. В груди вился клубок змей; они трепетали и дергались, гремели погремушками в грудной клетке, готовые впрыснуть в его кровь яд предательства. Именно таким способом эти твари, проклятые еще в Эдеме, вели борьбу со счастьем.

Полидоро вскрыл письмо. Плотная, как полотно, бумага дрожала у него в руках, когда он начал читать. Гордо вздыбленные, почти печатные буквы донесли до него острый запах индийских богинь, бивший в нос подобно запаху, исходившему от коров, испускающих мочу и молоко. Он был беззащитен перед охватившими его чувствами.

Его локти терлись о деревянную столешницу. Читал он беспорядочно, буквы прыгали перед глазами, а любопытство Виржилио все возрастало. Кто это постучался к ним в дверь, чтобы сразить Полидоро, сердце которого загрубело благодаря отцовским урокам? Не решаясь спросить прямо, Виржилио видел, как фазендейро у него на глазах теряет жизненную силу, которую черпал ежедневно у коров и быков на своих фазендах.

Виржилио огорчился, забыв в эту минуту, что не раз завидовал Полидоро в доме Джоконды, когда тот уходил из заведения с победоносным видом, а сам он падал духом из-за того, что сделал свое мужское дело кое-как. Но теперь ему было вовсе не по душе, что печальный взгляд Полидоро блуждает неизвестно где. Казалось, фазендейро, поглаживая бороду, тихонько стонет.

Франсиско включил радиоприемник. По залу разнесся голос Марии Бетании, воспевавшей неправедную любовь. Словно откликнувшись на тоскливый призыв певицы, Полидоро уставился на Дон Кихота, намалеванного желтой краской на стене. Чувствуя себя одиноким и покинутым, он протянул руки к кому-то отсутствующему.

– Поцелуй меня! Поцелуй меня в губы! – И потянулся губами ко рту, которого не было, готовый вобрать в себя и язык, и зубы, и последнее дыхание невидимого существа.

Виржилио остановил его, и фазендейро с грехом пополам вернулся к действительности.

– Настал час, которого я страшился и желал!

Виржилио ужаснулся: неужто Полидоро так допек богов своими мечтаниями, что они снизошли к его мольбам? И теперь он может запросто подойти к окну и позвать их, назвать, точно соседей, по именам?

– Это от нее?

– Да. Каэтана приезжает. – Полидоро мало-помалу приходил в себя.

– Когда?

– В пятницу. Прочтите письмо.

Виржилио пошарил в кармане пиджака. Забыл очки.

– Старею. – Взял письмо так осторожно, точно это был древний пергамент. Наконец-таки разобрал текст.

– А почему вы решили, что именно в эту пятницу? Каэтана пишет: в пятницу, в июне. Но в месяце четыре недели, а в которую из пятниц – не сказано.

Назидательный тон Виржилио вызвал раздражение Полидоро. Если учитель кичится своей начитанностью, так у него самого недостаток образования с лихвой возмещается знанием человеческих страстей. В отличие от книжников, ни разу в жизни не отведавших тела крестьянки, он-то объездил не одну дикую кобылку и всадил что надо куда следует.

Потянулся, чтобы вырвать письмо, но учитель отдернул руку.

– Да вы его разорвете! – завопил Полидоро. Виржилио вообразил себе последствия: Полидоро гонится за ним, взывая о мщении, и его не спасет, если он укроется в Национальной библиотеке, в этом прибежище, где он когда-то мечтал провести жизнь. Даже если это учреждение встанет на его защиту под тем предлогом, что, мол, с его помощью удастся разгадать все, что осталось неясного в истории Бразилии, не принимая во внимание, разумеется, материалов, погребенных в сундуках Ватикана и архивах иезуитов, для бразильского народа они утрачены навсегда – обратно их не заполучить. Содержащиеся в них данные будут храниться лишь в человеческой памяти, нигде не будут зарегистрированы и в конце концов растворятся во времени. Самое большее – ему разрешат, несмотря на преследования Полидоро, передать на бегу другим историкам свои соображения по поводу истинных причин, по которым португальцы восьмого марта 1500 года поспешно распрощались на берегу Тежу с честолюбивым доном Мануэлем[11] и отправились в плаванье, результатом которого явилось открытие Бразилии.

– Что с вами? – Полидоро вернул его к действительности.

Виржилио посмотрел на свои руки и увидел, что они пусты. Вернул письмо, сам того не заметив. Преодолев испуг, он налил себе вина.

Полидоро охотно признавался самому себе, что заставляет людей ошибаться и причиняет им зло. Раскаявшись, тут же говорил, чтобы утешить жертву: «Я груб, потому что эта черта у нас в роду передается по наследству!»

– Прочтите вслух, – попросил Полидоро.

К ним бросился Франсиско и, к удивлению обоих, перехватил письмо, которое Полидоро снова протянул было Виржилио. Начал читать с выражением, заставлявшим простить его тихий голос.

– Письмо адресовано Полидоро, и оно гласит: «Я уехала из Триндаде на поезде в пятницу давным-давно. Хорошо помню: шел дождь. Когда локомотив подал свисток и поезд тронулся, я пыталась что-нибудь разглядеть сквозь грязное стекло вагонного окна, но увидела только пелену дождя, которая закрыла дома и всех, кто стоял на платформе и кто, в отличие от меня, никогда не уедет из Триндаде. А вот теперь для меня настала пора вернуться. Я вернусь в июне на том же поезде, который меня увез. Днем возвращения я избрала пятницу, чтобы создать иллюзию, будто двадцати лет как не бывало. Насчет остального – подождем. Жизнь сама шепнет нам на ухо, что делать». Подпись – Каэтана.