Дмитрий Пригов - Написанное с 1975 по 1989

• Название: Написанное с 1975 по 1989
• Автор: Дмитрий Пригов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Поэзия
• Год: 1997
• ISBN: 5-86793-028-9

---

Виселицу тоже не видал я сроду.

Как много удивительных вещей на земле,

Как много замечательного народу!

* * *

Вот я, предположим, обычный поэт

А тут вот по прихоти русской судьбы

Приходится совестью нации быть

А как ею быть, коли совести нет

Стихи, скажем, есть, а вот совести — нет

Как тут быть

* * *

Когда пройдут года и ныне дикий

Народ забудет многие дела

Страх обо мне пройдет по всей Руси великой

Ведь что писал! — Но правда ведь была!

То, что писал

Черт-те что писал

И страх какой

И правда ведь была

И страх пройдет по всей Руси великой

* * *

Стужа синяя с утра

Снег алмазный расцветает

Радостная детвора

От восторга замирает

Потому что этот край

Эти детки, эта стужа

Суть обетованный рай

Замороженный снаружи

И снутри для вечности

Частной человечности

В обход

* * *

В Японии я б был Катулл

А в Риме был бы Хоккусаем

А вот в России я тот самый

Что вот в Японии — Катулл

А в Риме — чистым Хоккусаем

Был бы

* * *

Большой театр проходя

Я видел балерин прекрасных

С лицом кошачьего дитя

И выправкой статуй древесных

О, милые мои! — подумалось –

Пляшите, понимая мир

Как нежно-каменный эфир

Вот только б это все не сдвинулось

Дыханьем жизни бронетанковой

* * *

Я маленькая балеринка

Всегда чего-то там такое

А не чего-то там другое

Моя прозрачна пелеринка

О, я гордячка, я беглянка

Бегу откуда-то куда-то

И нету мне уже возврата

О, Боже, где моя полянка? –

В Большом театре, дитя мое

* * *

Я маленькая балеринка

Живущая на склоне лет

Моя цветная пелеринка

Повылиняла весь свой цвет

А все не треплется, не рвется

И словно Делия легка

Да деревянная не гнется

Моя изящная нога

Сволочь, сука, блядь — не гнется! не гнется! не гнется! не гнется!

* * *

Я растворил окно и вдруг

Весь мир упал в мои объятья

Так сразу, даже страшно так

Вот — не обиделись собратья б

Некрасов, Рубинштейн, Орлов –

Но им я не подам и виду

Я с ними как обычно буду

Наедине же — словно Бог

Буду

* * *

Когда бы жил я как герои

Простые из моих стихов

Да вот, увы, я их хитрее

А ведь иначе мне нельзя

Поскольку вот они — герои

А ведь иначе им нельзя

За них хитра сама природа

А за меня, кроме меня

Кто хитрым будет?

* * *

Нету мне радости в прелести цвета

Нету мне радости в тонкости тона

Вот я оделся в одежды поэта

Вот обрядился в премудрость Платона

Но не бегут ко мне юноши стройные

И не бегут ко мне девушки чистые

Все оттого, что в основе неистинно

Жизнь на земле от рожденья устроена

Бедные! что без меня вы здесь значите!

Злые! оставьте меня вы в покое!

Вот я сейчас вам скажу здесь такое –

Все вы ужасной слезою заплачете

Подлые

* * *

Там где Энгельсу

Сияла красота

Там Столыпину

Зияла срамота

А где Столыпину

Сияла красота

Там уж Энгельсу

Зияла срамота

А посередке

Где зияла пустота

Там повылезла

Святая крыса та

И сказала:

Здравствуй, Русь! Привет, Господь!

Вота я –

Твоя любимая махроть

* * *

Среди древних лесов

И бескрайних российских равнин

Сошлись ДОСААФ

И другой — ОСОАВИАХИМ

Сошлись в небесах

Пуская губительный дым

Один — ДОССАФ

И другой — ОСОАВИАХИМ

Когда же набегом лихим

Погиб ОСОАВИАХИМ

Над ним ДОСААФ зарыдал –

В нем он брата родного, родимого

брата узнал

* * *

Пред ней я плакал как дитя

И как дитя лобзал ей руки:

О, я не вынесу разлуки! –

И не надо! — отвечала она шутя

Что поделаешь? — отвечала она шутя

Всякое бывает! — шутила она отвечая

Вон, рушится что-то там! –

отвечала она воздевая руки

Рушится! рушится! гарью теплой

тянет откуда-то! неведомо откуда!

неведомо! но мной уже чуемо! –

взвыла она, чернея лицом и телом

Горит! горит! рушится! рушится!

меня погребая! рушииится! — взвывала

она пеплом и гарью

до самых корней покрываясь

Меня нету! нету! нееетууу! –

доносилось из глуби, вокруг оси

центральной безумно и стремительно

закружившейся

Но я не вынесу, не вынесу разлуки!

— шептал я губами белыми,

в пропасть клубящуюся головой

склоняясь — не вынесу!

* * *

Так подмывает сей же час –

К окну и крикнуть детворе:

Какие Пленумы у нас

Идут сегодня на дворе

В июле-декабре-апреле-мае

Как Пленум Пленуму да Пленумом хребет ломая

Идет –

Крикнуть бы

* * *

Мне наплевать на бронзы многопудье

И на медуз малиновую слизь

Мне только бы с Небесной Силой

На тему жизни переговорить:

Куда ведешь? и где предел поставишь

Где остановишь и где знак подашь?

Скажи! скажи! Она же отвечает:

Гуляй, гуляй, пока не до тебя

Вот памятником лучше бы занялся

Пока

IV. Органы власти

* * *

Нам всем грозит свобода

Свобода без конца

Без выхода, без входа

Без матери-отца

Посередине Руси

За весь прошедший век

И я ее страшуся

Как честный человек

* * *

Безумец Иван — безумец первый

Безумец Петр — безумц второй

А там и третий и четвертый

А там и мы как есть с тобой

И дальше, дальше поскакали

Энергья все-таки какая

Во всем

* * *

Ярко-красною зимою

Густой кровью залитою

Выезжал Иван Васильич

Подмосковный государь

А навстречу подлый люд

Над царем давай смеяться

Что плешивый и горбатый

Да весь оспой исковекан

Два царевых человека

Ой, Малюта да Скурата

Два огромные медведя

Из-за детской из-за спинки

Государя выходили

На кусочки всех порвали

На лохмотья, на прожилки

И лежит чиста-морозна

Ярко-красная дорога

На столицу на Москву

* * *

Петор Первый как злодей

Своего сыночечка

Посреди России всей

Мучил что есть мочи сам

Тот терпел, терпел, терпел

И в краю березовом

Через двести страшных лет

Павликом Морозовым

Отмстил

* * *

Когда он на Святой Елене

Томился дум высоких полн

К нему валы высоких волн

В кровавой беспокойной пене

Убитых тысячи голов

Катили вымытых из почвы

Он их пинал ногою: Прочь вы

Подите! Вы не мой улов

Но Божий

* * *

Кругом зима, кругом царизм

А я, бывало, к Ильичу

Весенней ласточкой влечу

Являя духа пароксизм:

Идем, идем под светлы своды!

Скорей, я муза есть свободы!

А он отвечает: Не хочу

Тебя

Хочу другую

* * *

Разыгрались в небе тучи

Словно юноши нагие

Я глядела на них с кручи

Как московская княгиня

Ах, как весело бы с ними

Поиграться — Поиграйся!

А там голову и снимем

Как красавице Настасье! –

Какой Настасье? –

А Романовой!

* * *

Нет, в этом все же что-то есть

Лет пятьдесят уж будет с лишком

Лежит он в славном пиджачишке

И думает о чем — Бог весть

Забавно все-тки по пути

И ни в какую там ни шутку

К нему под мавзолей зайти:

Лежи, лежи, я на минутку

Пришел, вот видишь, посмотреть

На то, что от людского быта

Как правило землей укрыто

А надо б пред собой иметь

Как правило

* * *

Скажите мне, где этот мир ночует

У Ленина на левом ли плече

На правом ли…, но только лишь почует

Что где-то там у прочих горячей –

Он откочевывает причитая

Под небо Кампучии чи, Китая

Чи

Ночное –

И так всю жизнь

* * *

Я возле Ленина хожу

И слов, и слов не нахожу

Волнуюсь: встанет иль не встанет

А он встает из гроба чистый

И спрашивает: Коммунистка?

Я отвечаю: Я — святая!

Сам вижу — отвечает — а то

чего бы я это встал вдруг

* * *

Они нас так уже не любят

Как Сталин нас любил

Они нас так уже не губят

Как Сталин нас губил

Без ласки его почти женской