Хелена Секула - Туз пятой масти

• Название: Туз пятой масти
• Автор: Хелена Секула
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Иронический детектив
• Год: 1999
• ISBN: 5-86471-198-5

Если в юной девушке есть авантюрная жилка, то даже самое незначительное событие может стать началом опасного и серьезного приключения.

Доротка Заславская, благополучная дочь благополучных родителей, вдруг обнаруживает, что ее уютный мир рушится. Красавица-мать, которую она боготворила, много лет скрывает от близких свою тайну. Избалованная дочь, пытаясь раскрыть загадку прошлого своей матери, обнаруживает в себе неведомые до этого качества: она решительна и безрассудна, готова ввязаться в самую опасную игру и выйти из нее победительницей. Редкая наблюдательность и умение перевоплощаться помогают ей казаться своей в среде воров и проституток. Примерная школьница и послушная дочь – все это теперь в прошлом. Осознав, что благополучие ее семьи поставлено под угрозу, Доротка в одиночку, на свой страх и риск противостоит хорошо организованной банде.

Пани Заславская, видя, что с дочерью происходит что-то неладное, также втягивается в опасную игру, которая заканчивается двойным убийством и самыми тяжкими подозрениями…

Яркие характеры и мастерское построение чрезвычайно запутанной интриги – фирменный знак польской писательницы Хелены Секулы.

---

Я знала эту фотографию, пожелтевшую, с потертыми краями. Мама хранила ее. Это мои дедушка и бабушка, они погибли в войну. Потом мама бродяжничала по деревням, до самой победы. По ее скупым рассказам (мама неохотно вспоминала те времена), она попала в детский дом в Щецине.

Вот, значит, какой детский дом… Ничего себе дом…

Да, так и есть: мама охотно вспоминает раннее детство, годы учебы в медицинском училище в Варшаве, когда она познакомилась с моим отцом, а щецинские времена умещаются в несколько скупых фраз. Словно не хочет о них помнить.

– …целый год отъедалась, как богатая наследница, – продолжала ее тогдашняя нянька, – но ни я, ни девочки не скрывали, какими трудами хлеб зарабатываем. Мишура сроду на нее руки не поднял, хотя взрывной был – не дай бог: кому хошь с пол-оборота кулак в зубы сунет и плакать не велит. Но мы его любили, он о нас заботился и в обиду не давал… И все ей сулил: мол, отожрешься, будешь умницей, так у тебя не жизнь будет, а небо в алмазах и ведро шампанского на завтрак, а через годик-другой такой капитал себе сколотишь…

Я-то денег не скопила. Водяра меня сожгла, любовь моя единственная. Хотя тоже красивая была, только растолстела и из формы вышла. Ведь мне сначала не все равно было, с кем в койку падать, а тяпну стопарик – и все легче… Потом уж так привыкла, что без дурмана никак не могла, работала только пьяная вполсвиста. От водки я разжирела, как бочка, одни ноги остались стройные. Поглядеть – пузырь на ножках, да и только… этих, как их там… пропорций никаких. Не смотри на меня так, я теперь тощая, как старая сука, потому как пришли такие времена, что и сало с меня слезло.

А Марыська – Жемчужина, значит, – год отъедалась, пока из нее первоклассная мочалка сделалась. Мишура все рассчитал, когда ее откармливал, он свою выгоду на сто лет вперед просчитал, стрекулист… Стартовала она ночной бабочкой в дорогих кабаках, факт! Ни дать ни взять – графиня из высшего света! Потом я редко ее видела, да и то украдкой, Мишура ей не позволял. А сердце у нее доброе было, навещала она меня. Я-то уж форму потеряла, и Мишура не хотел, чтобы нас с Жемчужиной вместе видели, а то сразу бы в ментовку замели. Времена настали такие, что все языки об нас обтрепали: язва на живом теле общества… Один лейтенантик – молоденький! – про это трещал, как по писаному! Смех один. Потом я слышала, что Жемчужина Мишуру вокруг пальца обвела, с какими-то деньгами в бега ударилась. Словом, пропала она из Щецина.

Женщина замолчала, выпила водки. Я была почти благодарна ей за эту паузу, мне надо было перевести дух, собраться с мыслями.

– Поставишь еще бутылочку – я тебя с одной такой сведу, что потом с Жемчужиной какое-то время вместе ходила… Она, если захочет, отправит тебя к одной бабе, которая совсем хозяйка-барыня стала, вилла у нее в Свиноустье. Вот и воротит теперь нос, сволочь такая, от старых подруг!

Что я могла еще узнать? И все же мне хотелось докопаться до дна.

Мелька жила несколькими улицами дальше, она тоже не уехала с этой богом забытой окраины. Четырехэтажный старый дом довоенной постройки. Раньше он был доходным. Посреди дома арка и ворота. Должно быть, когда-то еще три здания составляли замкнутый квадрат с двором-колодцем посередине, в войну уцелело только одно. Теперь ворота вели в никуда, на широкую площадь. Дом казался пережитком забытого прошлого.

«Мелания Словикова», – прочитала я на металлической табличке на двери. Моя проводница заколотила скрюченными пальцами в дверь, хотя рядом торчала кнопка звонка.

– Откуда тебя черт несет, звезда ты старая! – Приветствие прозвучало добродушно.

Мелания Словикова оказалась вполне прилично одетой толстухой с бесстыжей мордой бандерши.

Заметив меня, она без слов впустила нас в чистенькую кухоньку, где пахло свежим хорошим кофе.

– Мелька, дай штоф, пани заплатит, – потребовала моя проводница. – Она Жемчужину ищет!

Я послушно положила на стол сто злотых.

– У меня с наценкой, – буркнула Мелька, отслюнявив мне сдачу.

Она ушла и тут же вернулась с бутылкой. Я сообразила, что Мелька торгует водкой.

Горгона почти вырвала бутылку из рук Мельки и сразу же заторопилась домой:

– Пойду я… – Она захлопнула за собой дверь.

– Почему тебя интересует Жемчужина? – Мелька окинула меня оценивающим взглядом. – Сколько лет прошло, ты ей в дочери… – и прикусила язык.

– Может быть, я и есть ее дочь. – Ничего другого я сказать не могла, меня выдало чертово сходство. И после стольких лет она сразу решила, что я похожа на ту Жемчужину? – Я ищу мать, – быстро добавила я таким тоном, чтобы не выйти у нее из доверия.

Снова пришлось рассказать историю про детдом и канадское наследство.

Мелька поверила! Даже растрогалась и угостила меня кофе. На нее накатили воспоминания. Она с умилением рассказывала о тех временах; о своей «работе» говорила просто, без стеснения и недоговорок, словно это самая обычная профессия, не хуже и не лучше любой другой. Больше всего меня испугала именно эта ее бесстрастная манера.

– …Марыське только семнадцать исполнилось, когда она работать начала. Жемчужина – это был высший класс! Ее знали гости портовых шалманов, а уж матросы всех флагов дрались за ее улыбку! И меня, и ее опекал Владек Мишура, а потом Жемчужина от него сбежала, так что след простыл.

– А его фамилия случайно не Банащак?

– На кой тебе его фамилия?

– По-моему, это мой отец.

А ведь действительно этот тип мог бы быть моим отцом. Меня замутило.

– Не бери в голову… Даже если так, на кой черт тебе такой папочка? Не с кем наследство делить? О-о-о! Кабы тот дознался про наследство, пуговицы бы тебе от него не оставил! Пиявка та еще! А что, твоя фамилия – Банащак?

Я кивнула. К счастью, Мелька не потребовала показать паспорт, а то пришлось бы врать, что паспорта у меня нет. Она секунду подумала, рассматривая меня со всех сторон.

– Красивая тряпка, – она помяла подол моего платья, – и не дешевая! Если хочешь, поезжай в Свиноустье, адрес дам. Сошлешься на меня. Может, Марылька про Банащака что-нибудь знает. Потому что твоей матери она не знала… А ты где живешь?

– Теперь в Кракове, угол снимаю.

– А чем на хлеб зарабатываешь?

– В конторе сижу.

– И на такой прикид бабок хватает?! – Она снова потрогала мое платье. – Хорошо же тебе в конторе платят.

– Подрабатываю малость, – насторожилась я, не понимая, к чему клонит Мелька.

Она понимающе ухмыльнулась.

– Если ты привередлива, то у Марыльки можешь хорошо подработать. Мне кажется, ты ей сгодишься.

До меня дошло, как она поняла мои «заработки». Значит, Мелька не только торгует водкой, но и поставляет девочек для той, из Свиноустья.

Даже если бы речь не шла о получении новых сведений о Банащаке, я бы поехала туда из чистого любопытства. Единственная возможность увидеть своими глазами дом свиданий. До сих пор я о таких вещах только читала. Тем более что у меня рекомендации от Мельки. Наверняка я не первая девочка, которую она посылает к Марыле и получает за это комиссионные. Если девочка сгодилась, конечно.

* * *

В Свиноустье я поехала на следующий день. Куда там Горгоне или Словиковой до этого сказочного комфорта! Домик в выхоленном саду, стриженый газон, цветочки на клумбах. Только горшок герани на окне портил всю элегантность. На дверях вывеска: пансионат «Русалка».

Если не знать, что это за дом, он мог бы даже понравиться. Сейчас же я с трудом удержалась, чтобы не обернуть дверную ручку платком, так велико было мое омерзение.

Марыля Кулик – крашеная блондинка с кольцами на пальцах, в слишком коротком для нее модном платьице – с трудом тянула на сороковник. Сколько же пришлось потрудиться косметичке… Но сморщенную индюшечью шею и темные мешки под глазами было не спрятать.

«Ах ты звезда старая, – подумала я, – истрепалась по портовым кабакам, а теперь других в это болото засасываешь!» С ужасом и изумлением я поймала себя на том, что мысленно говорю языком Горгоны и Словиковой. Не зря отец утверждает, что у меня способности к языкам. С первого взгляда старая бандерша стала мне противна. Такого отвращения не внушали ни грязная Горгона, ни даже Мелька.

Когда она принялась выпытывать, где я живу, чем занимаюсь, какая у меня семья, я не стала угощать ее сказочкой про дочь Жемчужины и наследство. Фамилию Банащака тоже не называла: а вдруг они знакомы или вместе содержат этот… пансионат!

– В Кракове приоделась? – Марыля словно ощупывала меня глазами, того и гляди, в зубы заглянет. – А милиция тебя там уже знает?

Я не поняла, о чем она говорит. Наверное, у меня был очень глупый вид, потому что она повторила:

– Приводы в Кракове есть, спрашиваю!

– Да вы что! – машинально возмутилась во мне прежняя Дорота Заславская.

Я забыла, что играю роль потенциальной кандидатки в ее бордель.

– А-а, все вы так говорите, – презрительно буркнула Марыля. – Ну что ж, выглядишь ты неплохо. Если я тебя возьму, то запомни: по городу не шляться, по кабакам не ходить, в одиночку работать не пытаться, ясно? У меня останавливаются приличные иностранцы, в основном шведы! Клиенты постоянные, больше всего работы по субботам и воскресеньям. Как правило, это милые молодые люди, бывают, естественно, и постарше. Я уже несколько девочек очень хорошо выдала замуж. Тебе надо у меня прописаться. И помни: самое важное – соблюдать законы и чтобы все было шитог крыто!