Ион Чобану - Мосты

• Название: Мосты
• Автор: Ион Чобану
• Жанр: Русская классическая проза

---

Назло ей никогда не женюсь. Пусть видит, как страдаю. Пусть и сама оттого страдает.

Для осуществления этих моих планов требовался сущий пустяк: действовать. А со мной могло случиться, что взберусь на сеновал и там втихомолку все перестрадаю. Могу и попроситься на работу в другое село. Но это было бы отступничеством. Позорным бегством, дезертирством с линии огня.

Большая боль рождает и большую решимость. Я тогда жил, как в горячке. Подушка под головой пылала с четырех углов. Целыми ночами ворочался и стонал. Растирал Вику в порошок. И она каялась. И я ее прощал. Перед рассветом мы вдвоем перебирались в другое село. Я помогал ей поступить в педучилище. Потом ненадолго засыпал с мыслью, что утром же надо ее позвать и сказать: "Пока не поздно, бросай все к лешему!"

Но когда я просыпался, во мне просыпались гордость и упрямство. Еще чего - выклянчивать любовь! И жажда мести снова охватывала меня. Будь что будет. Не мешкая, я отнес заявление в районо - попросил освободить меня от работы! Безо всяких объяснений. Домой вернулся, слегка успокоенный. Сказал родителям:

- Что, если погрузить бочку вина... Продать бы в городе...

- Можно, - согласился отец.

- На деньги возьмем хлеба. Весна идет... Многое понадобится, поддержала мать.

- А кто отвезет? - спросил отец.

- Я поеду.

- А школа?

- Я подал заявление, уволился...

- Подал?! Какой быстрый!

- Молодец, беш-майор! Купчиком захотел стать? Всякий народ у нас был в роду: решетники, пастухи, писаря... Только воришек и купчиков не было.

Мать и отец молчали. А дедушка то смотрел мне в глаза, то поглядывал на ноги: мол, дурная голова ногам покоя не дает. Потом залпом выпил вино из кружки, стоявшей на плите, и повернулся к отцу:

- Ты, Костаке, сделай, как Лейба. Дай ему тысячу карбованцев... и пусть барахтается сам. Послал же Лейба своих сынов в Америку.

Никто не чувствует так сыновней муки, как отец. Видно, батя мой решил: пусть развеется, пусть помотается по путям-дорогам, может, и образумится. Вслух сказал:

- Что ж, испробуем и это. Но хорошенько подготовься в дорогу.

- Не подготовится, сам будет расхлебывать. Извоз и торговлишка - это тебе не в классе стоять... Заложил карандаш за ухо и ступай охотиться за девками... беш-майор!

Зашел бы в вечернюю школу старик, по-другому бы заговорил - и о карандаше и о наставниках!

МОСТ ДВЕНАДЦАТЫЙ

- Иной смеется и запрягает, плачет и распрягает... А ты, беш-майор, медленно запрягай, да езжай быстро.

Дедушка стоит в сторонке, смотрит, как снаряжаю подводу. Отступает на несколько шагов. Переходит на другую сторону. Будто собирается ее купить. Ему нравится, как я готовлюсь в дорогу. На своем веку дед всего дважды был в долгих поездках - несколько месяцев занимался извозом и раза два доставлял из Одессы соль, тоже на волах. И все же считает себя человеком бывалым. Когда ни собираемся в дорогу, на мельницу или по делам Лейбы, дедушка тут как тут возле нашей подводы, - заломив шапку, подпоясавшись, будто и сам готовится в путь.

А я вроде и не слышал дедовых наставлений: в одно ухо влетали, в другое вылетали... Я вынашивал самые нелепые планы. Поеду аж в Хотинский уезд, продам вино. На обратном пути привезу картошку. В Хотине картошка дешевая, как вино у нас. Здесь продам ее втридорога. И опять нагружусь вином.

Так и буду оборачиваться, покуда разбогатею. Потом из Буковины привезу бревна для дома. И красную черепицу. Пусть шея у нее искривится, когда пройдет и увидит!

Дедушка принес из сеней свой топорик, положил мне его в телегу.

- Вот... Не забудь, беш-майор. Есть у меня приятель в Хотине, Георге Гиндэ. К нему можешь заехать... И непременно купи у него вязку чеснока. Такого чеснока, как у него, во всей империи не сыщешь...

Отец принес мне справку из сельсовета. Там удостоверялось, что вино изготовлено из нашего собственного винограда. Отец вынул из кармана кожуха печать, смочил ее в красном вине и приложил к бумаге. Я сунул справку в карман, поднял воротник армяка и сказал коням, будто многоопытный возчик:

- Но, птенчики, доброго пути!

- Счастливого! Счастливого!

- Смотри... береги себя!

Несмотря на добрые пожелания, дорога оказалась из рук вон плохой. Замерзшие комья шуршали под колесами, как щебень. Ободья соскальзывали с них. Камни ударяли в подводу, мутили вино и, кажется, мой собственный разум.

Выбрался наконец на окраину села. Вроде легче. Утешал себя мыслью: при скверной дороге товар лучше пойдет - мало кто отважится в путь.

В Копаченах остановился у старика, возле шоссе. Хорошенько укутал коней, закрепил на них рогожи упряжью. Поставил под навесом, за овечьим загоном. Подбросил корма. Нацедил ведра два вина, хозяин поставил их на плиту. В вине плавали льдинки. Пить невозможно: зубы ломит. Стали ждать, покуда нагреется. Когда на ведре появилась красная пена толщиной в палец, самый раз, готово. Старик сразу нашел и овес для коней, и большую миску брынзы, и лукошко яиц. Нашлось и несколько дочек, снох, гораздых выпить.

- Зачем вам добираться до Хотина... По такому ненастью вино расхватают и в Бельцах!

Старик вытер ладони об овчину. Впервые я видел овчинные брюки мехом внутрь. Дочери и снохи носили такие же овчинные телогрейки. Полотенца им ни к чему. Вытирают руки об одежду: от этого, мол, кожа пропитывается и становится еще мягче.

- Завтра встанете пораньше... Далече ли отсюда до Бельц?.. Близко горшок с борщом на ухвате передать, - сказала одна из родственниц хозяина. - Мы завтра тоже повезем на ярмарку смушки.

Старик успокоил меня. Зимние ночи длинные - выспаться успеем! Надо допить вино, не то выдохнется. Дельный попался мужик. Привел на цепи черного кобеля и привязал к колесу моей подводы.

- Можете спокойно отдыхать. Ступайте в дом! Я буду спать у овец. Начали котиться, надо сторожить... Говорить-то не умеют... То задохнется ягненок, то замерзнет... А вы ступайте спать, я разбужу вовремя, не беспокойтесь.

Я пошел в дом. Дочки старика, его снохи продолжали веселиться:

Эх, кодрянин с винной бочкой,

Не спеши, тебе не срочно!

Заверни в хороший двор,

Где бабенки на подбор,

А хозяин до сих пор

Где-то бродит...

- Цыц, бесстыжие! Человек, может, спать хочет... - из-за ковриков, которыми была завешана печь, подала голос старуха.

- Слишком молодой, чтобы спать... одному!..

- Как бы не замерз... Надо бы взять его под крылышко!

- Замолчите и убирайтесь! Байструков своих пооставляли!..

Мне постелили на лавке. Старуха дала мне шерстяное одеяло толщиной чуть не в вершок. Я чувствовал себя, как на печи. Перед сном хозяйка поведала, что довелось ей быть в Кукоаре однажды, на храмовом празднике. Очень ей у нас понравилось...

- Счастливые у вас бабы! Живут, как в раю... Еду готовят на дровах! А мы, бедняги, топим навозом, кизяком...

Вино, дрова произвели неизгладимое впечатление на старушку. На другое утро кормила нас завтраком перед дорогой и снова о них вспомнила. Какое от них облегчение! И в доме чистота. Счастливицы эти кодрянки. А ведь не ценят. Так уж устроен человек: тем, что есть, никогда не дорожит.

Бельцы - город большой: дом громоздится на дом, да еще сверху дом наползает, и госпиталей полно с выздоравливающими ранеными, которые слоняются по толчку... У крана моей бочки выстроился довольно длинный хвост. Я повесил на шею трайсту, стою, будто лошадь у кормушки. Дую на кулаки и без конца наполняю бутылки. Денег не считаю. Рублем больше, рублем меньше - сую скомканные бумажки в суму. Тридцать рублей литр вина. И стакан махорки тридцать рублей. И килограмм пшеницы, и килограмм говяжьего мяса - столько же. Мать моя мамочка! Солдаты, едущие на фронт, суют по сотне за бутылку, тут же выпивают ледяное вино, предварительно смазав глотку салом и ситным из солдатских мешков.

Рядом мельтешит всякая шпана. Один предлагает мне женские туфли. Другой - огромный радиоприемник. Третий ничего не предлагает, просто высматривает. Каких только не насмотрелся зевак! Какой-то мошенник на картонной обложке книги раскладывал черный шнурок, узорно, в виде петель и узлов. Подзадоривал:

- Попробуй свою удачу! Поставь палец. Если нитка уцепится, даю сто рублей. Ну, держи сотнягу!..

Видно, мало кто у него выигрывал. Я не сводил глаз с сумы, висевшей у меня на шее. Надо будет убраться засветло. Пожалуй, и покупки делать не буду - ни хлеба не возьму, ни картофеля, ни чеснока деду. Сами купят в Теленештах. Хорошо, что с продажей повезло. Сума набухла. Деньги пересчитывать некогда, но по прикидке получается, что их у меня немало: привез почти полтонны вина. Я резво хлестнул своих кляч: но, птенчики!

Ватага жуликов осталась позади. Вдогонку мне летели ругательства, угрозы. Такой верзила давно должен быть на фронте, а он тут деньги выколачивает, спекулянт эдакий!

Цыган, с черной до пояса бородой, догнал меня на резвом жеребце и гордо привстал в стременах.

- Купите коня, сударь! Лопни мои глаза, продаю.