Джеймс Бернс - Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)

• Название: Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями)
• Автор: Джеймс Бернс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-9524-0741-2

Автор книги о Франклине Рузвельте, впервые в истории США избранного президентом на третий (в 1940 г.), а затем и на четвертый (в 1944 г.) срок, — историк, профессор Джеймс Макгрегор Бернс, в 40-е годы работал помощником конгрессмена в Белом доме и изнутри познакомился с политической кухней Америки, в частности с деятельностью администрации президента. В своей книге Бернc дает подробную характеристику президенту и как человеку, и как политику. Огромный пласт малоизвестного у нас исторического материала с неожиданной точки зрения показывает большую игру как захватывающую интригу борьбы интеллектов и характеров.

---

Очевидно, великий прагматик не мог существенно повлиять на великого доктринера. Хотя президент вряд ли добивался руководства крестовым походом за полное сотрудничество антифашистских сил, ему удавалось по крайней мере устранять препятствия для такого сотрудничества и позволять этому процессу двигаться естественным ходом. Конгресс отклонил поправки, запрещавшие президенту предоставление России помощи в рамках программы ленд-лиза; в конце октября президент без всякой помпы сообщил Сталину, что тот может рассчитывать на американские поставки стоимостью миллиард долларов. Однако за это президент платил определенную цену. Ему и его коллегам пришлось поступаться провозглашением великих идеалов Объединенных Наций и делать упор на целесообразность помощи России: это позволяет ей выстоять в войне и, таким образом, делает американское вмешательство в войну менее необходимым. Получалось, что помощь предоставляется из циничных, эгоистических соображений. Единственное, что связывало американцев и русских, — общая ненависть к нацизму и страх перед ним.

Сталин не обманывался на этот счет. В начале ноября он писал Черчиллю, что причины отсутствия ясности в отношениях между двумя странами просты: нет согласия по целям войны и мира, а также нет второго фронта. То же самое он мог сказать и Рузвельту.

В конце осени 1941 года вся антифашистская коалиция пребывала в стратегическом разброде, даже несмотря на то, что сотрудничала по многим экономическим, военным и дипломатическим вопросам. Черчилль почти отчаялся насчет присоединения к войне Соединенных Штатов. Относительно способности России выстоять все еще питал серьезные сомнения — приходилось считаться с кошмарной реальностью: Англия одна в противоборстве с полностью мобилизованным вермахтом; мириться с распределением американской помощи между Англией и Россией. Заинтересованный в том, чтобы «русский медведь» продолжал сопротивляться, Черчилль встречал помощь ему ворчанием и ревностью. По-прежнему опасался весеннего вторжения нацистов на Британские острова и готовил в Северной Африке контрнаступление на запад. Сталин всегда был колючим партнером. Поездка в Москву делегации во главе с лордом Бивербруком и Авереллом Гарриманом позволила установить тесные рабочие отношения с Советами, но ни одна миссия не могла решить главной проблемы: Россия несла огромные потери, пока в нее текли лишь небольшие ручейки поставок через Архангельск, Владивосток и Иран. Что касается Китая — в лучшем случае третьего в списке ожидающих американской помощи, — то в Чунцине господствовали настроения в диапазоне между горечью и пораженчеством.

Таким образом, если Рузвельт оказался в трудном положении между войной и дипломатией, то и другим мировым лидерам в 1941 году приходилось не лучше. Все они стали свидетелями крушения своих прежних надежд и планов. Гитлер предпринял нападение на Россию в стремлении избежать позиционной войны на два фронта, однако попал именно в такую ситуацию. Черчилль надеялся иметь полноценным партнером в войне Соединенные Штаты, но стала им Россия. Хотел овладеть стратегической инициативой заблаговременно, однако потерпел неудачу. Сомневался, что Япония выступит одновременно против Англии и США, но события показали необоснованность таких сомнений. Сталин стремился выиграть время, но ему это не удалось. Немцы, находившиеся в 50 милях от Москвы, готовились к решающему броску.

Глобальные силы, движимые грубой мощью и сопротивлением, великими стратегиями и контрстратегиями, перспективными штабными разработками и внезапными ударами, все вместе составляли динамическое равновесие мира. Лишь какой-то мощный поворот событий мог разрушить это равновесие и освободить Франклина Рузвельта из стратегического капкана.

ВРЕМЯ ВОЙНЫ

Первого ноября 1941 года новые руководители Японии встретились, чтобы принять решения по проблемам, которые они начали обсуждать с приходом к власти — две недели назад. Должны ли они «уклоняться от войны и навлечь на страну громадные трудности»? Или начать войну немедленно и решить все проблемы? Нужно ли, приняв решение о войне, продолжать одновременно дипломатические усилия и военные приготовления? Таковы альтернативы, сформулированные премьер-министром Тодзио для своих коллег: министра иностранных дел Того, министра финансов Окинори Кайа, министра ВМФ Сигитаро Симады, начальника штаба ВМФ Осами Нагано, директора Управления планирования Тёичи Судзуки. На встрече присутствовали также представители военного «ядра»: начальник штаба сухопутных сил генерал Сугияма, его заместитель, заместитель начальника штаба ВМФ и другие.

Встреча продолжалась семнадцать часов и проходила в бурных дебатах. Отвечая на вопросы скептически настроенных Того и Кайа, не нападет ли американский флот на Японию, Нагано сказал:

— Есть поговорка: «не надейся на невозможное». Будущее неопределенно. Ничто нельзя считать само собой разумеющимся. За три года противник может укрепить свою оборону на юге, а количество его боевых кораблей увеличится.

— В таком случае, — спросил Кайа, — когда мы сможем начать войну и добиться победы?

— Именно сейчас! — воскликнул Нагано. — Позднее удобного времени для войны не представится!

Дебаты продолжались. В итоге все согласились вести военные приготовления и предпринимать дипломатические усилия одновременно. Острый вопрос состоял в расчете по времени каждого из процессов и их координации. Слишком раннее начало войны губительно, предупредил Тодзио. Споры разгорелись настолько, что пришлось прервать совещание. Вызвали офицеров штаба доложить вопрос о расчете времени с технической стороны. Военачальники согласились, что дипломатические переговоры следует прекратить за пять дней до начала войны — это 30 ноября.

— Сможем ли мы начать боевые действия 1 декабря? — спросил Тодзио. — Нельзя ли продлить переговоры хотя бы еще на один день?

— Абсолютно невозможно, — сказал заместитель начальника штаба сухопутных сил Цукада. — После ноября вести переговоры нельзя. Абсолютно невозможно.

— Господин Цукада, — спросил Симада, — но до какого времени 30 ноября можно вести переговоры? До полуночи, не так ли?

— До полуночи приемлемо.

Итак, решение о войне, свидетельствуют армейские документы, принято. Договорились, что время открытия военных действий устанавливается в начале декабря. Дипломатам поручили вести переговоры до полуночи 30 ноября. Если к этому времени они добьются успеха, решение о войне отменяется. На совещании обсуждались два альтернативных предложения на переговорах. Основной пункт предложения А предусматривал размещение японских войск в стратегических зонах Китая до 1966 года. Предложение Б предусматривало восстановление статус-кво, существовавшего до замораживания японских активов в июле: две страны не используют силу для экспансии в Юго-Восточной Азии и Тихоокеанском регионе. Японские войска в Индокитае отходят на север страны; США помогают Японии импортировать сырье из Голландской Ост-Индии и поставляют ей ежегодно миллион тонн нефти. США не чинят препятствия и «урегулированию китайского инцидента». Военные предпочитали предложение А, потому что оно касалось важного вопроса Китая и предусматривало его быстрое урегулирование тем или иным путем. Опасаясь, что Тодзио уйдет в отставку и распустит весь кабинет, они согласились также поддерживать расширенный, но едва ли менее жесткий вариант предложения Б.

Пятого ноября Тодзио представил согласованную программу кабинета на рассмотрение совещания в императорском дворце. Все согласились с тем, что, если дипломаты не добьются успеха на переговорах к 1 декабря, Япония начнет войну независимо от состояния переговоров на этот момент. Император на этот раз ничего не предлагал даже стихов.

Это очередной крупный шаг к войне, но японцы все еще следовали своему двуединому курсу. Номура продолжал свои беседы с Рузвельтом и Халлом и выслушивал проповеди о мире, стабильности и порядке в Тихоокеанском регионе. Рузвельт все еще старался выиграть время, однако Халл стал строже относиться к принципиальной стороне переговоров, после того как секретная установка дешифровки «Чудо» перехватила японские шифровки, текст которых свидетельствовал о преобладающем влиянии на политику военных и их графике. Каждая из сторон теперь оглядывалась на своих союзников. Япония, отдалившаяся от Берлина, после того как замедлилось наступление вермахта в России, теперь стала вновь сближаться со своим германским партнером. Халл заявил Номуре, что его линчевали бы, если бы он согласился подписать соглашение с Японией, в то время как Токио связан определенными обязательствами с Германией.

Проблемой первостепенной важности оставался Китай. Когда Номура 17 ноября вновь посетил Белый дом, на этот раз вместе с Сабуро Курусу, прибывшим из Токио в качестве посла по особым поручениям с целью ускорить переговоры, Рузвельт снова потребовал вывода японских войск из Китая. После того как основные вопросы урегулируются, сказал президент, он будет рад представить посланцев Японии и Китая друг другу для уточнения деталей. Когда Курусу уклонился от обсуждения этого вопроса, Рузвельт вернулся к своим проповедям. По его словам, долговременных разногласий, которые помешали бы сторонам заключить соглашение, не было.