Валентина Чудакова - Разведка

• Название: Разведка
• Автор: Валентина Чудакова
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Отказаться?! Да разве это мыслимо? По приказу или не по приказу, но раз уж вызвали и предложили, значит, дело решенное. И я ответила без раздумья:

- Согласна. В случае чего, Непочатов меня заменит. Толковый. Положиться на него можно. Вполне.

Я очень рассердилась на лейтенанта Притулина, когда тот, улучив момент, шепнул мне на ухо:

- Съездим и, как пить дать, все отхватим по медали. А то и по ордену...

Я его осадила:

- Хватай, коли за медали воюешь.

Разведчик промолчал, а на улице опять нарвался на мои растопыренные колючки. Он посоветовал:

- Возьми третьего на всякий случай.

- Хватит с тебя и двух пулеметчиков, - буркнула я. - И вообще не лезь в мои распоряжения.

Я брала с собой лучшего пулеметчика Васю Чурая, парня толкового и исполнительного. Он уже успел ременными вожжами крепко-накрепко прикрутить пулемет к задку штабных легковых саней. В оглоблях выламывался резвый жеребец самого командира полка, пытался сбросить с бархатной спины промерзшую попону.

Провожать нас вышло начальство: командир полка, начальник штаба и наш новый комбат, человек необычно молчаливый и пока непонятный.

- Вот тебе и тачанка! - с наигранной бодростью воскликнул командир полка. - Теперь ты у нас и впрямь Анка-пулеметчица. Видишь, даже коня своего не пожалел для такого дела. Ну, добро. Ни пуха!..

- Не зарываться! - предупредил начальник штаба.

Комбат промолчал.

Поехали.

По заснеженной проселочной дороге мы ехали довольно долго.

Впереди - гуськом разведчики в седлах. Сзади, на некотором расстоянии, - моя "тачанка". О минах мы и не вспомнили. Несмотря на обилие снега, сани заносило на раскатах - видно, под снежным покровом был лед. И я крепко держалась за холодный щит пулемета, глядя в спину Чурая. Он правил стоя и в своем широченном маскировочном балахоне был похож на заснеженный приземистый пень.

...Деревня вынырнула из-за бугра столь неожиданно, что мы с ходу едва не влетели в ее единственную широкую улицу. Осадили коня на опушке мелколесья метрах в трехстах от деревни. Развернули сани пулеметом вперед. Разведчики спешились, лошадям на морды - торбы с овсом, чтоб не ржали. Стали слушать. Тишина. Только кони наши овсом похрустывают да луна светит почем зря.

- Что-то непохоже на укрепленный пункт, - усомнилась я. - А не заблудились мы?

Командир разведчиков отрицательно покачал головой, но все-таки сверился по карте. От лунного сияния было так светло, что даже не понадобился фонарик. Я не совсем уверенно сказала:

- Кажется, задачу мы выполнили. Убедились, что Касня не укрепленный пункт, что подходы сюда удобные... Надо возвращаться.

Лейтенант Притулин вспылил:

- С чем? Кто в деревне? Сколько их?

- Да нет там ни одного черта!

- Ты почем знаешь?

- Что ж тебе фрицы, дураки, что ли? Часовых не выставить...

- Да ты откуда знаешь, что их нет?

- Что ты заладил "почему да почему"? Решай. Нечего воду в ступе толочь.

- Решу. Вот только с братвой посоветуюсь.

- Во-во, самое подходящее время для собрания. Не забудь избрать президиум...

Разведчик досадливо крякнул:

- Ну и характер! - и направился к группе конников.

Вернулся он очень скоро, решительный, возбужденный. Кошачьи глаза мерцают зеленоватыми огоньками.

- Решено. Нападаем!

- А если их там действительно видимо-невидимо?

- Ерунда. Скрыться всегда успеем. Фрицы - трусы, ночью догонять не станут. - И вполголоса: - По ко-ням!

На всем скаку наша "тачанка" вылетела на бугор. Круто развернулись у первых домов деревенской улицы. Мой Вася Чурай, кинув мне вожжи, ринулся к пулемету.

- Я сама. Держи крепче коня! - и ударила длинной очередью вдоль по улице. Сначала по левой стороне, потом по правой. Со звоном посыпались стекла. Забухали двери. В деревне началась паника. А я все строчила.

- Ура! - разведчики со свистом и гиканьем пролетели мимо наших саней, ворвались в деревню, застрочили из автоматов.

Было хорошо видно, как немцы, согнувшись, карабкаются по высокому заснеженному откосу линии железной дороги и переползают через рельсы на другую сторону полотна. Их настигали наши пули. То один, то другой неподвижно замирал на снегу. Несколько фашистов отстали, пытались отстреливаться. Их смяли конники. Деревня была нашей...

Мы сняли пулемет с саней и установили его на снегу, взяв под обстрел дорогу, ведущую во вражеский тыл, и железнодорожный откос. Враг мог опомниться и предпринять контратаку.

К моей пулеметной позиции подошел лейтенант Притулин. С нервным смешком сказал:

- Вот тебе и разведка! Немцы орут с перепугу: "Доватор! Доватор!" Смехотища. Видно, крепко насолил им покойный генерал Лев Михайлович, что до сих пор не забыли...

- Ладно, - прервала я его, - эмоции потом. Что будем делать, возвращаться?

- Ну уж не-ет, - весело протянул Притулин. - Завоеванное не отдаю! Займем оборону. Донесение отправил. - Он взглянул на светящийся циферблат своей трофейной штамповки. - Через два часа подойдут наши. А пока надо держаться. Ты шутишь: с ходу взять населенный пункт и добровольно его оставить! Да кто же это нам простит? Да я и сам себе до смерти не простил бы этакое...

- Пожалуй, ты прав. Интересно: что за насыпью? Может быть, они там засели? Надо бы проверить.

- Послал двоих. Слушай, мои хлопцы фашиста поймали. В одних кальсонах. Трясется от страха, как студень. Хочешь посмотреть? Айда в дом.

Пленный был удивительно несимпатичный. Тощий, как жердь. Тускло-рыжий. Кривоносый. Он был не одет - в нижней теплой рубахе, кальсонах - и глядел на свои соломенные огромные эрзац-боты. Ноги его дрожали мелкой дрожью.

В доме вовсю хозяйничали наши разведчики, весело переговаривались, складывали в парусиновый саквояж все бумажки подряд и жевали соленые трофейные галеты. Меня тоже угостили.

Я глядела на пленного с брезгливой жалостью.

- Да оденьте вы этого черта! - сказала Притулину. - Смотреть противно.

Хорош и такой, - отмахнулся лейтенант, - небось не сдохнет.

Я съехидничала:

- Боишься, не поверят, что взял в одном белье?

- Ну и язва же ты! - Притулин сверкнул глазами. - Ребята, оденьте это чучело. Девушка смущается.

Мы заняли круговую оборону, использовав немецкие заснеженные окопы и трофеи: ротный миномет с изрядным запасом мин и пулемет МГ-37. Позиции были выгодными: с пригорка подступы просматривались отлично. Лесок на восточной окраине, в котором мы первоначально остановились, нас мало беспокоил, вряд ли можно ожидать нападения со стороны нашего тыла.

И мы решили без боя деревню не отдавать, тем более что возвратившиеся из-за насыпи разведчики доложили, что там никого нет.

- Куда же они подевались? - удивилась я вслух, имея в виду немцев.

- В Берлин драпанули! - пошутил Притулин. Его так и не покидало приподнятое настроение. А посланный с донесением наш гонец между тем не возвращался. Связи с полком не было. По истечении трех часов командир разведки заметно стал нервничать:

- Куда он провалился? Давно пора бы тут нашим быть. На мину, что ли, напоролся?

Посоветовавшись со мной, он послал в штаб полка дублера. Нас осталась горсточка: пятнадцать конников и два пулеметчика. Вот и все войско. И если фрицы, опомнясь, вернутся, будет жарко...

Ночь угасала в напряженном ожидании. Мы мерзли в окопах: у нашего "максима" - Чурай, у трофейного МГ - я, у миномета - Притулин. А между огневыми точками невидимо притаились разведчики.

Но фашисты не вернулись. И все еще не было вестей от наших гонцов. А на рассвете нас вдруг атаковали лыжники. Наши! Из соседней дивизии.

Сначала по деревне ударили минометы. В сухом морозном воздухе звук выстрела как бы двоился, было непонятно, откуда бьют, и мы не сразу догадались, что это свои. Но когда вдруг за нашими спинами послышалось "ура", нас как ветром выдуло из окопов. Лыжники вынырнули из восточного лесочка, рассыпались по полю, как белые хищные птицы, и стремительно ринулись в атаку.

Это была бы великолепная картина, если бы не густой автоматный огонь. Нет ничего обиднее, чем погибнуть от своей же пули. Пришлось укрыться за домами. Лейтенант Притулин возмутился:

- Нахалы слепые! По своим лупят! Подкинуть бы им парочку мин, чтоб уж бой был по всей форме...

Обнаружив в деревне нашу разведку, лыжники очень удивились. Поздравляли нас, извинялись, шутили и хохотали: "Своя своих не познаша..." Невесел был только их комбат, молодой и, очевидно, самолюбивый. Но его тоже можно понять: кому же охота прослыть героем досадного и смешного происшествия.

Через рацию лыжников Притулину удалось связаться со штабом нашего полка. Как мы и предполагали, с нашими гонцами было неблагополучно: один из них подорвался на мине, второй - задержался с тяжело раненным товарищем. Не бросишь же его на снегу!

- Угадай: что сказал командир? - спросил меня Притулин.

Я промолчала. Усталость опять навалилась вдруг, да такая - хоть замертво в снег.